Г. К. ЖУКОВ, Маршал Советского Союза, четырежды Герой Советского Союза БЕЗОГОВОРОЧНАЯ КАПИТУЛЯЦИЯ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ[62]

В 3 часа 50 минут 1 мая на командный пункт 8-й гвардейской армии был доставлен начальник генерального штаба германских сухопутных войск генерал пехоты Кребс. Он заявил, что уполномочен установить непосредственный контакт с Верховным Главнокомандованием Красной Армии для проведения переговоров о перемирии.

В 4 часа генерал В. И. Чуйков доложил мне по телефону, что генерал Кребс сообщил ему о самоубийстве Гитлера. По словам Кребса, это произошло 30 апреля в 15 часов 50 минут. Василий Иванович тут же зачитал мне содержание письма Геббельса к Советскому Верховному Главнокомандованию. В нём говорилось:

«Согласно завещанию ушедшего от нас фюрера мы уполномочиваем генерала Кребса в следующем. Мы сообщаем вождю советского народа, что сегодня в 15 часов 50 минут добровольно ушёл из жизни фюрер. На основании его законного права фюрер всю власть в оставленном им завещании передал Деницу, мне и Борману. Я уполномочил Бормана установить связь с вождём советского народа. Эта связь необходима для мирных переговоров между державами, у которых наибольшие потери. Геббельс».

К письму Геббельса было приложено завещание Гитлера со списком нового имперского правительства. Завещание было подписано Гитлером и скреплено свидетелями. (Оно датировалось 4 часами 30 апреля 1945 года.)

Ввиду важности сообщения я немедленно направил своего заместителя генерала армии В. Д. Соколовского на командный пункт В. И. Чуйкова для переговоров с немецким генералом. В. Д. Соколовский должен был потребовать от Кребса безоговорочной капитуляции фашистской Германии.

Тут же соединившись с Москвой, я позвонил И. В. Сталину. Он был на даче. К телефону подошёл дежурный генерал, который сказал:

   — Товарищ Сталин только что лёг спать.

   — Прошу разбудить его. Дело срочное и до утра ждать не может.

Очень скоро И. В. Сталин подошёл к телефону. Я доложил о самоубийстве Гитлера и письме Геббельса с предложением о перемирии.

И. В. Сталин ответил:

   — Доигрался, подлец! Жаль, что не удалось взять его живым. Где труп Гитлера?

   — По сообщению генерала Кребса, труп Гитлера сожжён на костре.

   — Передайте Соколовскому, — сказал Верховный, — никаких переговоров, кроме безоговорочной капитуляции, ии с Кребсом, ни с другими гитлеровцами не вести. Если ничего не будет чрезвычайного, не звоните до утра, хочу немного отдохнуть. Сегодня у нас Первомайский парад.

Первомайский парад... Первомайские демонстрации... Как всё это близко и дорого советскому человеку, особенно находящемуся за пределами Родины! Я отчётливо представил себе, как сейчас к Красной площади двигаются войска Московского гарнизона. Утром они займут свои места и после речи принимающего парад пройдут торжественным маршем перед Мавзолеем В. И. Ленина, перед правительством и руководителями партии. Пройдут вдоль стен седого Кремля, чеканя шаг, с гордостью представляя победную мощь Советских Вооружённых Сил, освободивших Европу от угрозы фашизма...

Около 5 часов утра мне позвонил генерал В Д. Соколовский и доложил о первом разговоре с генералом Кребсом.

   — Что-то хитрят они, — сказал В. Д. Соколовский. — Кребс заявляет, что он не уполномочен решать вопрос о безоговорочной капитуляции. По его словам, это может решить только новое правительство Германии во главе с Дёницем. Кребс добивается перемирия якобы для того, чтобы собрать в Берлине правительство Дёница. Думаю, нам следует послать их к чёртовой бабушке, если они сейчас же не согласятся на безоговорочную капитуляцию.

   — Правильно, Василий Данилович, — ответил я. — Передай, что, если до 10 часов не будет дано согласие Геббельса и Бормана на безоговорочную капитуляцию, мы нанесём удар такой силы, который навсегда отобьёт у них охоту сопротивляться. Пусть гитлеровцы подумают о бессмысленных жертвах немецкого народа и своей личной ответственности за безрассудство.

В назначенное время ответа от Геббельса и Бормана не последовало.

В 10 часов 40 минут наши войска открыли ураганный огонь по остаткам особого сектора обороны центра города. В 18 часов В. Д. Соколовский доложил, что немецкое руководство прислало своего парламентёра. Он сообщил, что Геббельс и Борман отклонили требование о безоговорочной капитуляции.

В ответ на это в 18 часов 30 минут с невероятной силой начался последний штурм центральной части города, где находилась имперская канцелярия и засели остатки гитлеровцев.

Не помню точно когда, но как только стемнело, позвонил командующий 3-й ударной армией генерал В. И. Кузнецов и взволнованным голосом доложил:

   — Только что на участке 52-й гвардейской стрелковой дивизии прорвалась группа немецких танков, около 20 машин, которые на большой скорости прошли на северо-западную окраину города.

Было ясно, что кто-то удирает из Берлина.

Возникли самые неприятные предположения. Кто-то даже сказал, что, возможно, прорвавшаяся танковая группа вывозит Гитлера, Геббельса и Бормана.

Тотчас же были подняты войска по боевой тревоге, с тем чтобы не выпустить ни одной живой души из района Берлина. Немедленно было дано указание командарму 47-й Ф. И. Перхоровичу, командарму 61-й П. А. Белову, командарму 1-й армии Войска Польского С. Поплавскому плотно закрыть все пути и проходы на запад и северо-запад. Командующему 2-й гвардейской танковой армией генералу С. И. Богданову и командарму генералу В. И. Кузнецову было приказано немедля организовать преследование по всем направлениям, найти и уничтожить прорвавшиеся танки.

На рассвете 2 мая группа танков была обнаружена в 15 километрах северо-западнее Берлина и быстро уничтожена нашими танкистами. Часть машин сгорела, часть была разбита. Среди погибших экипажей никто из главарей гитлеровцев обнаружен не был. То, что осталось в сгоревших танках, опознать было невозможно.

Ночью 2 мая, в 1 час 50 минут, радиостанция штаба берлинской обороны передала и несколько раз повторила на немецком и русском языках:

«Высылаем своих парламентёров на мост Бисмарк-штрассе. Прекращаем военные действия».

В 6 часов 30 минут утра 2 мая было доложено: на участке 47-й гвардейской стрелковой дивизии сдался в плен командир 56-го танкового корпуса генерал Вейдлинг. Вместе с Вейдлингом сдались офицеры его штаба. На предварительном допросе генерал Вейдлинг сообщил, что несколько дней назад он был лично Гитлером назначен командующим обороной Берлина.

Генерал Вейдлинг сразу же согласился дать приказ своим войскам о прекращении сопротивления. Вот текст, который он утром 2 мая подписал и объявил по радио:

«30 апреля фюрер покончил с собой и, таким образом, оставил нас, присягавших ему на верность, одних. По приказу фюрера мы, германские войска, должны были ещё драться за Берлин, несмотря на то, что иссякли боевые запасы, и несмотря на общую обстановку, которая делает бессмысленным наше дальнейшее сопротивление.

Приказываю: немедленно прекратить сопротивление.

Подпись: Вейдлинг (генерал артиллерии, бывший командующий зоной обороны Берлина)».

В тот же день около 14 часов мне сообщили, что сдавшийся в плен заместитель министра пропаганды доктор Фриче предложил выступить по радио с обращением к немецким войскам берлинского гарнизона о прекращении всякого сопротивления. Чтобы всемерно ускорить окончание борьбы, мы согласились предоставить ему радиостанцию.

После выступления по радио Фриче был доставлен ко мне. На допросе он повторил то, что уже было в основном известно из переговоров с Кребсом. Как известно, Фриче был одним из наиболее близких к Гитлеру, Геббельсу и Борману людей.

Он сообщил, что 29 апреля Гитлер собрал совещание своего окружения, на котором присутствовали Борман, Геббельс, Акеман, Кребс и другие ответственные лица из фашистского руководства. Лично он, Фриче, якобы не был на этом совещании, но позже Геббельс подробно информировал его.

По словам Фриче, в последние дни, особенно после 20 апреля, когда советская артиллерия открыла огонь по Берлину, Гитлер большей частью находился в состоянии отупения, которое прерывалось истерическими припадками. Временами он начинал бессвязно рассуждать о близкой победе.

На мой вопрос о последних планах Гитлера Фриче ответил, что точно не знает, но слышал, что в начале наступления русских на Одере кое-кто из руководства отправился в Берхтесгаден и Южный Тироль. С ними посылались какие-то грузы. Туда же должно было вылететь и главное командование во главе с Гитлером. В самый последний момент, когда советские войска подошли к Берлину, шли разговоры об эвакуации в Шлезвинг-Голынтейн. Самолёты держались в полной готовности в районе имперской канцелярии, но были вскоре разбиты советской авиацией.

Больше Фриче ничего нам сказать не мог.

На следующий день он был отправлен в Москву для проведения более обстоятельного допроса.

Несколько слов о последнем, завершающем бое в Берлине.

248-я (командир дивизия генерал Н. 3. Галай) и 230-я (командир дивизии полковник Д. К. Шишков) стрелковые дивизии 5-й ударной армии Н. Э. Берзарина 1 мая штурмом овладели государственным почтамтом и завязали Сой за дом министерства финансов, расположенный напротив имперской канцелярии. 1 мая 301-я дивизия армии Н. Э. Берзарина (командир дивизии полковник В. С. Антонов) во взаимодействии с 248-й стрелковой дивизией штурмом овладела зданиями гестапо и министерства авиации. Под прикрытием пехоты вперёд рванулся артиллерийский самоходный дивизион. А. Л. Денисюк, командир установки, поставил свою самоходку в проем ограды и в туманной мгле примерно в ста метрах увидел серое здание имперской канцелярии, на фасаде которого красовался громадный орёл со свастикой. Денисюк подал команду: «По фашистскому хищнику — огонь!..» Фашистский герб был сбит.

Последний бой за имперскую канцелярию, который вели 301-я и 248-я стрелковые дивизии, был очень труден. Схватка на подступах и внутри этого здания носила особо ожесточённый характер. Предельно смело действовала старший инструктор политотдела 9-го стрелкового корпуса майор Анна Владимировна Никулина. В составе штурмовой группы батальона Ф. К. Шаповалова она пробралась через пролом в крыше наверх и, вытащив из-под куртки красное полотнище, с помощью куска телеграфного провода привязала его к металлическому шпилю. Над имперской канцелярией взвилось знамя Советского Союза.

После захвата имперской канцелярии её комендантом был назначен заместитель командира 301-й стрелковой дивизии полковник В. Е. Шевцов, а с 4 мая, после того как дивизия была переведена в Трептов-парк, — старший офицер по оперативной работе штаба 5-й ударной армии майор Ф. Г. Платонов.

К 15 часам 2 мая с врагом было полностью покончено. Остатки берлинского гарнизона сдались в плен общим количеством более 70 тысяч человек. Многие из тех, кто дрался с оружием в руках, видимо, в последние дни разбежались и попрятались.

Это был день великого торжества советского народа, его Вооружённых Сил, наших союзников в этой войне и народов всего мира.

...Утром 3 мая вместе с комендантом Берлина Н. Э. Берзариным, членом Военного совета 5-й армии Ф. Е. Боковым, членом Военного совета фронта К. Ф. Телегиным и другими мы осмотрели рейхстаг и места боёв в этом районе. Сопровождал нас и давал пояснения сын Вильгельма Пика Артур, воевавший во время войны в рядах Красной Армии. Он хорошо знал Берлин, и это облегчило изучение условий, в которых пришлось бороться нашим войскам.

Каждый шаг, каждый кусок земли, каждый камень здесь яснее всяких слов свидетельствовали, что на подступах к имперской канцелярии и рейхстагу, в самих этих зданиях борьба шла не на жизнь, а на смерть.

Рейхстаг — это громаднейшее здание, стены которого артиллерией средних калибров не пробьёшь. Тут нужны были тяжёлые калибры. Купол рейхстага и различные массивные верхние надстройки давали возможность врагу сосредоточить многослойный огонь на всех подступах. Условия для борьбы в самом рейхстаге были очень тяжёлые и сложные. Они требовали от бойцов не только мужества, но и мгновенной ориентировки, зоркой осторожности, быстрых перемещений от укрытия к укрытию и метких выстрелов по врагу. Со всеми этими задачами наши бойцы хорошо справились.

Колонны при входе в рейхстаг и стены были испещрены надписями наших воинов. В лаконичных фразах, в простых росписях солдат, офицеров и генералов чувствовалась их гордость за советских людей, за Советские Вооружённые Силы, за Родину и ленинскую партию.

Поставили и мы свои подписи, по которым присутствовавшие там солдаты узнали нас и окружили плотным кольцом. Пришлось задержаться на часок и поговорить по душам. Было задано много вопросов. Солдаты спрашивали, когда можно будет вернуться домой, останутся ли войска для оккупации Германии, будем ли воевать с Японией и т. д.

7 мая мне в Берлин позвонил И. В. Сталин и сообщил:

— Сегодня в городе Реймсе немцы подписали акт безоговорочной капитуляции. Главную тяжесть войны, — продолжал он, — на своих плечах вынес советский народ, а не союзники, поэтому капитуляция должна быть подписана перед Верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции, а не только перед Верховным командованием союзных войск.

Я не согласился и с тем, — продолжал И. В. Сталин, — что акт капитуляции подписан не в Берлине, центре фашистской агрессии. Мы договорились с союзниками считать подписание акта в Реймсе предварительным протоколом капитуляции. Завтра в Берлин прибудут представители немецкого главного командования и представители Верховного командования союзных войск. Представителем Верховного Главнокомандования советских войск назначаетесь вы. Завтра к вам прибудет Вышинский. После подписания акта он останется в Берлине в качестве вашего помощника по политической части.

Рано утром 8 мая в Берлин прилетел первый заместитель народного комиссара иностранных дел СССР А.Я. Вышинский. Он привёз всю нужную документацию по капитуляции Германии и сообщил состав представителей от Верховного командования союзных войск.

С утра 8 мая начали прибывать в Берлин журналисты, корреспонденты всех крупнейших газет и журналов мира, фотожурналисты, чтобы запечатлеть исторический момент юридического оформления разгрома фашистской Германии, признания ею необратимого крушения всех фашистских планов, всех её человеконенавистнических целей.

В середине дня на аэродром Темпельгоф прибыли представители Верховного командования союзных войск.

Верховное командование союзных войск представляли маршал авиации Великобритании Артур В. Теддер, командующий стратегическими воздушными силами США генерал Карл Спаатс и главнокомандующий французской армией генерал Жан Делатр де Тассиньи.

На аэродроме их встречали мой заместитель генерал армии В. Д. Соколовский, первый комендант Берлина генерал-полковник Н. Э. Берзарин, член Военного совета армии генерал-лейтенант Ф. Е. Боков и другие представители Красной Армии. С аэродрома союзники прибыли в Карлсхорст, где было решено принять от немецкого командования безоговорочную капитуляцию.

На тот же аэродром из города Фленсбурга прибыли под охраной английских офицеров генерал-фельдмаршал Кейтель, адмирал флота фон Фридебург и генерал-полковник авиации Штумпф, имевшие полномочия от Дёница подписать акт о безоговорочной капитуляции Германии.

Здесь, в Карлсхорсте, в восточной части Берлина, в двухэтажном здании бывшей столовой немецкого военно-инженерного училища, подготовили зал, где должна была проходить церемония подписания акта.

Немного отдохнув с дороги, все представители командования союзных войск прибыли ко мне, чтобы договориться по процедурным вопросам столь волнующего события.

Не успели мы войти в помещение, отведённое для беседы, как туда буквально хлынул поток американских и английских журналистов и с места в карьер начали штурмовать меня вопросами. От союзных войск они преподнесли мне флаг дружбы, на котором золотыми буквами были вышиты слова приветствия Красной Армии от американских войск.

После того как журналисты покинули зал заседания, мы приступили к обсуждению ряда вопросов, касающихся капитуляции гитлеровцев.

Генерал-фельдмаршал Кейтель и его спутники в это время находились в другом здании.

По словам наших офицеров, Кейтель и другие члены немецкой делегации очень нервничали. Обращаясь к окружающим, Кейтель сказал:

   — Проезжая по улицам Берлина, я был крайне потрясён степенью его разрушения.

Кто-то из наших офицеров ему ответил:

   — Господин фельдмаршал, а вы были потрясены, когда по вашему приказу стирались с лица земли тысячи советских городов и сел, под обломками которых были задавлены миллионы наших людей, в том числе многие тысячи детей?

Кейтель побледнел, нервно пожал плечами и ничего не ответил.

Как мы условились заранее, в 23 часа 45 минут Теддер, Спаатс и Делатр де Тассиньи, представители от союзного командования, А. Я. Вышинский, К. Ф. Телегин, В.Д. Соколовский и другие собрались у меня в кабинете, находившемся рядом с залом, где должно было состояться подписание немцами акта о безоговорочной капитуляции.

Ровно в 24 часа мы вошли в зал.

Начиналось 9 мая 1945 года...

Все сели за стол. Он стоял у стены, на которой были прикреплены государственные флаги Советского Союза, США, Англии, Франции.

В зале за длинными столами, покрытыми зелёным сукном, расположились генералы Красной Армии, войска которых в самый короткий срок разгромили оборону Берлина и вынудили противника сложить оружие. Здесь же присутствовали многочисленные советские и иностранные журналисты, фоторепортёры.

   — Мы, представители Верховного Главнокомандования Советских Вооружённых Сил и Верховного командования союзных войск, — заявил я, открывая заседание, — уполномочены правительствами антигитлеровской коалиции принять безоговорочную капитуляцию Германии от немецкого военного командования. Пригласите в зал представителей немецкого главного командования.

Все присутствующие повернули головы к двери, где сейчас должны были появиться те, кто хвастливо заявлял о своей способности молниеносно разгромить Францию, Англию и не позже как в полтора-два месяца раздавить Советский Союз, покорить весь мир.

Первым, не спеша и стараясь сохранить видимое спокойствие, переступил порог генерал-фельдмаршал Кейтель, ближайший сподвижник Гитлера. Он поднял ругу со своим фельдмаршальским жезлом вверх, приветствуя представителей Верховного командования советских и союзных войск.

За Кейтелем появился генерал-полковник Штумиф. Невысокий, глаза полны злобы и бессилия. Одновременно вошёл адмирал флота фон Фридебург, казавшийся преждевременно состарившимся.

Немцам было предложено сесть за отдельный стол, который специально для них был поставлен недалеко от входа.

Генерал-фельдмаршал не спеша сел и поднял голову, обратив свой взгляд на нас, сидевших за столом президиума. Рядом с Кейтелем сели Штумпф и Фридебург. Сопровождавшие офицеры встали за их стульями.

Я обратился к немецкой делегации:

   — Имеете ли вы на руках акт о безоговорочной капитуляции Германии, изучили ли его и имеете ли полномочия подписать этот акт?

Вопрос мой на английском языке повторил главный маршал авиации Теддер.

   — Да, изучили и готовы подписать его, — приглушённым голосом ответил генерал-фельдмаршал Кейтель, передавая нам документ, подписанный гросс-адмиралом Дёницем. В документе значилось, что Кейтель, фон Фридебург и Штумпф уполномочены подписать акт о безоговорочной капитуляции.

Это был далеко не тот надменный Кейтель, который принимал капитуляцию от побеждённой Франции. Теперь он выглядел побитым, хотя и пытался сохранить какую-то позу.

Встав, я сказал:

— Предлагаю немецкой делегации подойти сюда, к столу. Здесь вы подпишете акт о безоговорочной капитуляции Германии.

Кейтель быстро поднялся, устремив на нас недобрый взгляд, а затем опустил глаза и, медленно взяв со столика фельдмаршальский жезл, неуверенным шагом направился к нашему столу. Монокль его упал и повис на шнурке. Лицо покрылось красными пятнами. Вместе с ним подошли к столу генерал-полковник Штумпф, адмирал флота фон Фридебург и немецкие офицеры, сопровождавшие их. Поправив монокль, Кейтель сел на край стула и слегка дрожавшей рукой подписал пять экземпляров акта. Тут же поставили подписи Штумпф и Фридебург.

После подписания акта Кейтель встал из-за стола, надел правую перчатку и вновь попытался блеснуть военной выправкой, но это у него не получилось, и он тихо отошёл за свой стол.

В 0 часов 43 минуты 9 мая 1945 года подписание акта о безоговорочной капитуляции Германии было закончено. Я предложил немецкой делегации покинуть зал.

Кейтель, Фридебург, Штумпф, поднявшись со стульев, поклонились и, склонив головы, вышли из зала. За ними вышли их штабные офицеры...

От имени Советского Верховного Главнокомандования я сердечно поздравил всех присутствующих с долгожданной победой. В зале поднялся невообразимый шум. Все друг друга поздравляли, жали руки. У многих на глазах были слёзы радости. Меня окружили боевые друзья — В.Д. Соколовский, М. С. Малинин, К. Ф. Телегин, Н. А. Антипенко, В. Я. Колпакчи, В. И. Кузнецов, В.И. Богданов, Н. Э. Берзарин, Ф. Е. Боков, П. А. Белов, А. В. Горбатов и другие.

— Дорогие друзья, — сказал я товарищам по оружию, — нам с вами выпала великая честь. В заключительном сражении нам было оказано доверие народа, партии и правительства вести доблестные советские войска на штурм Берлина. Это доверие советские войска, в том числе и вы, возглавлявшие войска в сражениях за Берлин, с честью оправдали. Жаль, что многих нет среди нас. Как бы они порадовались долгожданной победе, за которую, не дрогнув, отдали свою жизнь!..

Вспомнив близких друзей и боевых товарищей, которым не довелось дожить до этого радостного дня, эти люди, привыкшие без малейшего страха смотреть смерти в лицо, как ни крепились, не смогли сдержать слёз.

В 0 часов 50 минут 9 мая 1945 года заседание, на котором была принята безоговорочная капитуляция немецких вооружённых сил, закрылось.

Потом состоялся приём, который прошёл с большим подъёмом. Открыв банкет, я предложил тост за победу антигитлеровской коалиции над фашистской Германией. Затем выступил маршал А. Теддер, за ним Ж. Делатр до Тассиньи и генерал К. Спаатс. После них выступали советские генералы. Каждый говорил о том, что наболело на душе за все эти тяжёлые годы. Помню, говорилось много, душевно, и выражалось большое желание укрепить навсегда дружеские отношения между странами антифашистской коалиции. Говорили об этом советские генералы, говорили американцы, французы, англичане, и всем нам хотелось тогда верить, что так оно и будет.

Праздничный ужин закончился утром песнями и плясками. Вне конкуренции плясали советские генералы. Я тоже не удержался и, вспомнив свою юность, сплясал «Русскую». Расходились и разъезжались под звуки канонады, которая производилась из всех видов оружия по случаю победы. Стрельба шла во всех районах Берлина и его пригородах. Стреляли вверх, но осколки мин, снарядов и пули падали на землю, и ходить утром 9 мая было не совсем безопасно. Но как отличалась эта опасность от той, с которой все мы сжились за долгие годы войны!

Подписанный акт о безоговорочной капитуляции утром того же дня был доставлен в Ставку Верховного Главнокомандования...

* * *

Итак, окончательно рухнуло чудовищное фашистское государство. Советские Вооружённые Силы и войска союзников при содействии народно-освободительных сил Франции, Югославии, Польши, Чехословакии и других стран завершили разгром фашизма в Европе. С победным исходом войны с фашистской Германией были связаны лучшие надежды всего прогрессивного человечества.

Мне трудно, да и в этом нет надобности, особенно выделить кого-либо из участников Берлинской операции — этой величайшей финальной битвы конца второй мировой войны. Каждый советский воин дрался и выполнял порученную ему задачу с максимальным напряжением своих сил и возможностей.

В управлении войсками фронта в этой завершающей операции мне хорошо помог опытный коллектив штаба 1-го Белорусского фронта, во главе которого стоял генерал М. С. Малинин. И подводя итоги войны, необходимо воздать должное труженикам наших штабных коллективов.

Хотелось бы обратить внимание на то, что разгром берлинской группировки немецких войск и взятие германской столицы — Берлина — были осуществлены всего лишь за 16 суток. Это рекордно короткий срок для такой сложной, крупнейшей стратегической операции.

В настоящее время кое-кто на Западе пытается преуменьшить трудности, с которыми пришлось столкнуться советским войскам в завершающих операциях 1945 года и при взятии Берлина в частности.

Как участник Берлинской операции, должен сказать, что это была одна из труднейших операций второй мировой войны. Группировка противника общим количеством около миллиона человек, оборонявшаяся на Берлинском стратегическом направлении, дралась ожесточённо. Особенно на Зееловских высотах, на окраинах города и в самом Берлине. Советские войска в этой завершающей операции понесли большие потери — около трёхсот тысяч убитых и раненых.

Из разговоров с Эйзенхауэром, Монтгомери, офицерами и генералами союзных войск мне тогда было известно, что после форсирования Рейна союзные войска серьёзных боёв с немцами не вели. Немецко-фашистские части быстро отходили и без особого сопротивления сдавались в плен американцам и англичанам. Эти данные подтверждаются крайне ничтожными потерями союзных войск в завершающих операциях.

Так, например, по данным Ф. С. Погью, изложенным в его книге «Верховное командование», 1-я американская армия Паттона за 23 апреля 1945 года потеряла всего лишь трёх человек, тогда как в этот же день взяла в плен 9 тысяч немецких солдат и офицеров.

Какие потери понесла трёхмиллионная американская армия, двигаясь от Рейна на восток, юго-восток и северо-восток? Оказывается, американцы потеряли всего лишь 8351 человека, в то время как число пленных немцев исчислялось сотнями тысяч солдат и офицеров.

Многие руководящие военные деятели Запада, в том числе и бывшее Верховное командование экспедиционных союзных войск в Европе, продолжают делать неверные выводы о том, что после сражения в Арденнах и выхода союзных войск на Рейн германская военная машина была разбита и вообще не было надобности проводить весеннюю кампанию 1945 года. Так, бывший президент США Д. Эйзенхауэр в своём интервью, которое он дал в 1965 году в Чикаго вашингтонскому корреспонденту Эдварду Фольянцу, заявил: «Германия потерпела полное поражение после битвы в Арденнах... К 16 января всё было кончено, и всякий разумный человек понял, что это конец... От всякой весенней кампании следовало отказаться. Война кончилась бы на 60 или 90 дней раньше».

Не могу с этим согласиться.

Красная Армия, как мы уже знаем, в середине января 1945 года только что развернула наступление с рубежа Тильзит — Варшава — Сандомир, имея целью разгромить противника в Восточной Пруссии и Польше. В последующем планировалось наступление в центр Германии для овладения Берлином и выхода на Эльбу, а на южном крыле готовилось окончательное освобождение Чехословакии и Австрии.

Согласно рассуждениям Эйзенхауэра выходило, что советские войска должны были в январе 1945 года тоже отказаться от весенней кампании. Это значило закончить войну, не достигнув ни основной военно-политической цели, ни даже границ фашистской Германии, не говоря уже взятии Берлина. Короче говоря, сделать то, на что надеялись, о чём так мечтали Гитлер и его окружение, сидя в подземельях Имперской канцелярии, сделать то, о чём так печалятся сегодня все те, кому не по душе великие прогрессивные перемены наших дней, те, кто проповедует политику в духе возрождения фашизма.

Разгром фашизма в Европе потребовал от стран антигитлеровской коалиции мобилизации огромнейших вооружённых сил и материальных средств. В решении этой важнейшей задачи было продемонстрировано взаимопонимание и желание довести борьбу с фашизмом до победного конца.

Никто не может оспаривать то обстоятельство, что главная тяжесть борьбы с фашистскими вооружёнными силами выпала на долю Советского Союза. Это была самая жестокая, кровавая и тяжёлая из всех войн, которые когда-либо пришлось вести нашему народу. Достаточно сказать, что свыше 20 миллионов советских людей погибло во время войны.

Ни одна страна, ни один народ антигитлеровской коалиции не понёс таких тяжёлых жертв, как Советский Союз, и никто не приложил столько сил, чтобы разбить врага, угрожавшего всему человечеству. На американскую территорию не было сброшено ни одной бомбы на города США не упал ни один снаряд. В войне с Германией и Японией Америка потеряла убитыми 105 тысяч человек. Англия — 375 тысяч человек. Тогда как, например, Польша — 6 миллионов человек, Югославия — 1 миллион 760 тысяч человек.

Советские люди отдают должное народам США, Англии, их солдатам, матросам, офицерам и генералам, которые делали всё возможное, чтобы приблизить час победы над фашистской Германией. Мы искренне чтим памяти погибших английских и американских моряков, которые, невзирая на сложную морскую обстановку, на то, что не каждой миле их поджидала смертельная опасность, доставляли нам грузы, обусловленные договором по лендлизу. Мы высоко ценим самоотверженность участников Сопротивления во многих европейских странах.

Что касается боевой доблести воинов всех родов войск экспедиционных сил союзников в Европе, должен объективно признать их высокие боевые качества и боевой дух, с которым они сражались с нашим общим врагом.

Не случайно, когда наши войска встретились с союзниками на Эльбе и в других районах, они искренне поздравляли друг друга с победой над фашистской Германией, выражая надежду на послевоенную дружбу.

Война, развязанная гитлеровскими правителями, обошлась очень дорого и немецкому народу — 7 миллионов только убитыми потеряла Германия в этой войне. Погибли и те, кто самоотверженно боролся против фашизма. В авангарде антифашистских сил всегда стояла Коммунистическая партия Германии. Более трёхсот тысяч коммунистов было уничтожено в фашистских застенках. Немало погибло и борцов из числа левого крыла социал-демократии. Германскому народу, в числе других народов мира, пришлось перенести тяжкие страдания и муки.

Гитлеровский фашизм превратил немецкую молодёжь, ещё не достигшую зрелого возраста, в душегубов. Без капли сожаления расстреливали они, сжигали в печах и растаптывали живых людей, невзирая на возраст и пол.

Как это могло случиться с народом, давшим миру К. Маркса и Ф. Энгельса, К. Либкнехта и Р. Люксембург, Э. Тельмана и других борцов за правое народное дело и коммунизм?

Как это могло произойти со страной, подарившей человечеству величайшие научные открытия, шедевры литературы и музыки, живописи и архитектуры, страной, где жили и творили гениальные Бах и Бетховен, Гёте, Гейне и Альберт Эйнштейн?

Историки ещё не раскрыли всю систему и методы, применявшиеся в гитлеровской Германии для формирования в сознании людей слепой веры в фашизм, в чванливое, неоправданное величие «немецкой расы», как высшей и «сверхчеловеческой», во всепобеждающую мощь германского государства.

Для перевоспитания людей в духе фашизма гитлеровцами была создана по всей стране гигантская, разветвлённая сеть слежки и шпионажа. Всех инакомыслящих фашисты бросали в застенки гестапо. Широко применялась система «кнута и пряника». Послушным, тем, которых привлекало мифическое величие Германии и мировое господство, широко раздавались различные награды, ордена и повышенные звания.

Всё это вместе взятое делало своё дело. Одурманенные речами своих фашистских главарей, в том числе и самою фюрера, воодушевлённые лёгкими победами над странами Европы, гитлеровцы послушно шли завоёвывать и уничтожать. До тех пор, пока им не преградили путь Советские Вооружённые Силы, вдохновлённые самыми справедливыми в мире идеями — свободы своей Родины, равноправия и независимости всех народов на земном шаре.

Война подвергла суровому испытанию и всесторонней проверке советский общественный и государственный строй. Эта проверка подтвердила его полное превосходство и жизненную силу. Ход и исход войны показали решающую роль в ней народных масс. Каждый советский человек, находившийся в рядах войск, в партизанских отрядах, на заводах, в конструкторском бюро, колхозах и совхозах, не жалея сил, вкладывал свою долю в разгром врага.

В тяжёлых условиях, недоедая и недосыпая, трудились рабочие, колхозники, интеллигенция. Женщины и подростки сменяли тех, кто уходил на фронт. Всё народное хозяйство, построенное на новой экономической базе, доказало свою прогрессивность. Наша промышленность в труднейших условиях вооружённой борьбы с сильным врагом, который нанёс нам такой огромный материальный ущерб, сумела за годы войны произвести почти вдвое больше современной боевой техники, чем гитлеровская Германия, опиравшаяся на военный потенциал Европы.

Даже в самые трудные моменты, когда, казалось, враг должен был взять верх, советский народ не опустил рук, не согнулся под ударами противника, а, сплотившись вокруг Коммунистической партии, с честью преодолел все трудности и добился всемирно-исторической победы.

Всесоюзная Коммунистическая партия действительно была подлинным вдохновителем и организатором нашей победы. В тяжёлую годину суровых военных испытаний она стояла во главе борющегося народа, её лучшие сыны были на переднем крае вооружённой борьбы. К концу войны на фронте было свыше 3 миллионов коммунистов — более половины всех членов партии (каждый четвёртый воин был коммунист!), а наибольший приток воинов в партию был в самые тяжёлые месяцы 1941 и 1942 годов. Коммунисты и комсомольцы на фронте и в тылу служили примером в героической борьбе за Родину. Народ и его армия видели в коммунистах и ленинской партии образец высокого советского патриотизма и преданности интернационализму.

Хотел бы особо подчеркнуть ту огромной важности патриотическую и пропагандистскую роль, которую сыграла советская печать в годы Великой Отечественной войны. Героически, в первых рядах, в самых опасных и сложных фронтовых условиях действовали спецкоры, корреспонденты центральных и фронтовых газет, бесстрашные и вездесущие фотокорреспонденты, работники радио и кино. Огромным и заслуженным авторитетом пользовалось во всём мире Совинформбюро как источник самой достоверной информации с фронтов Великой Отечественной войны.

Германский империализм ставил перед собой цель — уничтожить первое в мире социалистическое государство, поработить народы многих стран. Теперь уже пожелтели документы, директивы и карты, на которых гитлеровская верхушка расписала судьбу Европы, Азии, Африки и Америки, после того как удастся разгромить СССР. Но о них стоит вспоминать всякий раз, когда думаешь о значении Великой Отечественной войны Советского Союза, о том, к чему вообще могут вести притязания на мировое господство.

Классовая непримиримость и бескомпромиссность в борьбе с фашизмом и его вооружёнными силами оказали определяющее влияние на стратегию, оперативное искусство и тактику советских войск, которые направлялись Центральным Комитетом партии и Ставкой Верховного Главнокомандования.

...Советское военное руководство, в совершенстве овладевшее военным искусством, опираясь на массовый героизм, на всенародную поддержку, сумело вырвать у врага инициативу и организовать ряд успешных крупнейших стратегических наступательных операций.

Совершенствуя формы и способы ведения войны, Верховное Главнокомандование, Генеральный штаб, командование фронтов, армий и их штабы в ходе войны проводили огромную работу по обобщению передового опыта вооружённой борьбы и внедрению его в войска, что и способствовало общему успеху.

Важнейшими факторами успеха наступательных операций 1943—1945 годов являлись новый метод артиллерийского и авиационного наступления; массированное применение танковых и авиационных объединений и их умелое взаимодействие с общевойсковыми армиями в операциях стратегического масштаба; коренное улучшение подготовки операций и методов управления войсками.

В ходе войны наряду с сухопутными силами быстро развивались и наши Военно-Воздушные Силы, их тактика и оперативное искусство. Это обеспечивало в завершающем периоде полное господство в воздухе. Боевые действия наших лётчиков во время войны отличались массовым героизмом. Действуя вместе с сухопутными войсками, авиация осуществляла мощные и неотразимые удары на всю тактическую, оперативную и стратегическую глубину. К концу войны наши Военно-Воздушные Силы имели на вооружении превосходную материальную часть.

Создавая первоклассную военную технику, выдающиеся творческие победы одержали коллективы, которыми руководили А. Н. Туполев, А. И. Микоян, А. А. Благонравов, А. А. Архангельский, Н. Н. Поликарпов, А.С. Яковлев, С. В. Ильюшин, С. А. Лавочкин, В.М. Петляков, С. П. Королев, П. О. Сухой, Ж. Я. Котин, А. Н. Крылов, В. Я. Климов, М. И. Кошкин, В. Г. Грабин, С. Г. Горюнов, М. И. Гуревич, В. А. Дегтярёв, А. А. Микулин, Б. И. Шавырин, Г. С. Шпагин.

Наряду с сухопутными и Военно-Воздушными Силами успешно осуществлял операции и наш Военно-Морской Флот. Многие десятки соединений и сотни отрядов морской пехоты действовали на суше, и всюду они проявляли чудеса храбрости, чем и заслужили от народа великую благодарность.

Начиная с 1944 года советская военная стратегия, опираясь на огромный военный и экономический потенциал страны и имея превосходящие силы и средства, проводила наступательные операции, в которых одновременно участвовали два, три, четыре и более фронтов, десятки тысяч орудий, тысячи танков, реактивных миномётов и боевых самолётов. Эти мощные силы и средства позволяли советскому командованию прорывать любую оборону противника, наносить глубокие удары, окружать крупные группировки, быстро рассекать их и в короткие сроки уничтожать.

Если в районе Сталинграда Юго-Западному, Донскому и Сталинградскому фронтам потребовалось почти два с половиной месяца для полного разгрома армии Паулюса, то в завершающей Берлинской операции, как уже говорилось, многочисленная группировка немецких войск была разгромлена и пленена за 16 суток.

В подготовке всех наступательных операций советских войск большое внимание уделялось фактору внезапности, которая достигалась тщательной оперативной и тактической маскировкой, системой разработок в глубокой тайне оперативной документации и строго ограниченной информации всех инстанций от Ставки до войск включительно. При этом особое внимание уделялось скрытному сосредоточению сил и средств на направлениях главных ударов и демонстрации ложных перегруппировок на участках, где не предполагалось наступление.

За время войны с фашистской Германией советские войска провели большое количество крупных операций, многие из которых являются беспримерными в истории войн как по своим масштабам, так и по классическому их осуществлению. К таким операциям следует отнести борьбу за Ленинград, битвы под Москвой, Сталинградом и на Курской дуге, Ясско-Кишинёвскую операцию, разгром немецких войск в Белоруссии, Висло-Одерскую операцию и завершающую, Берлинскую операцию. Из оборонительных операций незабываемыми по стойкости и массовому героизму являются сражения под Смоленском, Ленинградом, Севастополем и Одессой.

Все крупные наступательные и контрнаступательные операции советских войск начиная с осени 1942 года отличались оригинальностью, решительностью, стремительностью и полной завершённостью. Сражения и операции шли почти непрерывно во все времена года. Ни морозная и снежная зима, ни проливные дожди и весенне-осеннее непролазное бездорожье не останавливали хода операций, хотя это требовало чрезвычайного физического и духовного напряжения войск.

Важнейшей отличительной чертой советской стратегии в 1944—1945 годах была её исключительная активность, развёртывание наступательных операций на всём советско-германском фронте с решительными целями. Если в первом и частично во втором периодах войны советские войска переходили в наступление чаще всего после того как исчерпывались наступательные возможности немецких войск (переход в контрнаступление), то кампании в завершающем периоде войны сразу же начинались мощным наступлением наших войск на подготовленную оборону противника.

Одновременность развёртывания и непрерывность проведения крупных наступательных операций на ряде направлений в ходе 1944—1945 годов стали возможными благодаря дальнейшему изменению соотношения сил в пользу советских войск, сокращению протяжённости советско-германского фронта. Такой способ ведения стратегического наступления был исключительно эффективным, так как везде лишал противника свободы манёвра.

По своей форме стратегические наступательные операции были весьма разнообразными. Наиболее характерные из них — операции на окружение и уничтожение противостоящих крупных группировок противника ударами по сходящимся направлениям или путём прижатия к морю; нанесение дробящих ударов с целью расчленения группировки противника и уничтожения его по частям. Самой эффективной формой стратегической наступательной операции была операция на окружение. Благоприятным условием для начала такой операции являлось то, что наши войска занимали выгодные позиции, охватывая группировку противника.

Советские войска на протяжении всей войны исключительно умело и дерзко оперировали в ночное время. Этот вид боевых действий, считавшийся до войны «действием в особых условиях», в ходе войны стал обычным. Особенно большой размах ночные действия получили в 1943—1945 годах, когда наши войска проводили крупнейшие наступательные операции. Войска противника, как правило, избегали действовать ночью, а когда им это приходилось делать, они не были инициативны.

Начиная с 1943 года большое значение приобрели встречные сражения. Опыт войны показал, что во встречных действиях побеждает тот, кто заранее хорошо подготовлен к этому сложному виду боя. Здесь особенно важно помнить, что всегда и во всём при первом же столкновении следует упреждать противника: в захвате выгодных рубежей, в развёртывании, в открытии огня, в охвате флангов, в стремительности атаки. Встречные действия по своей природе требовали от командиров широкой я смелой инициативы, постоянной готовности взять на себя ответственность за разумную боевую активность.

Успешный ход наших наступательных операций поддерживался героическими действиями партизанских сил Советского Союза, которые более трёх лет не давали врагу передышки, разрушая вражеские коммуникации и терроризируя его тыл. С выходом советских войск на территории Польши, Чехословакии, Румынии, Болгарии, Югославии и Венгрии советским войскам большую помощь оказывали патриоты этих стран, боровшиеся против гитлеровских захватчиков под руководством своих коммунистических и социалистических партий.

...В современных войнах огромное значение имеет чёткое управление войсками во всех звеньях. Оно охватывает широкий круг военно-политических, моральных, материальных и психологических факторов и составляет важнейшую часть военной науки и военного искусства. В предвоенные годы советская военная наука недостаточно глубоко исследовала эту важнейшую проблему. Всем нам пришлось уже в ходе войны во многом осваивать науку и практику управления войсками. В этом вопросе советское командование находилось в менее выгодном положении, чем командование немецких войск, которое к моменту нападения на Советский Союз имело достаточную практику ведения войны.

С ростом общего превосходства наших Вооружённых Сил над немецко-фашистскими войсками возрастало искусство управления людьми и военной техникой.

* * *

В середине мая 1945 года Верховный приказал мне прибыть в Москву. Цели вызова я не знал, а спрашивать было неудобно, да это и не принято у военных.

Я направился прямо в Генеральный штаб к А. И. Антонову, от которого узнал, что Государственный Комитет Обороны рассматривает сейчас вопросы, связанные с выполнением наших новых обязательств перед США и Англией, — вступление Советского Союза в войну с Японией.

В Генеральном штабе в это время шла полным ходом работа по планированию предстоящих боевых действий сухопутных войск ВВС и Военно-Морского Флота на Дальнем Востоке.

Из Генштаба я позвонил И. В. Сталину и доложил о своём прибытии. Тут неё получил указание явиться в восемь часов вечера в Кремль. Времени в моём распоряжении было достаточно, и я поехал к Михаилу Ивановичу Калинину, который звонил мне в Берлин и просил по приезде в Москву обязательно зайти к нему и рассказать о Берлинской операции.

...После беседы с Михаилом Ивановичем я пошёл к Верховному. В кабинете были, кроме членов Государственного Комитета Обороны, нарком Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов, А. И. Антонов, начальник тыла Красной Армии А. В. Хрулёв, несколько генералов, ведавших в Генеральном штабе организационными вопросами.

Алексей Иннокентьевич докладывал расчёты Генштаба по переброске войск и материальных средств на Дальний Восток и сосредоточению их по будущим фронтам. По намёткам Генштаба определялось, что на всю подготовку к боевым действиям с Японией потребуется около трёх месяцев.

Затем И. В. Сталин спросил:

   — Не следует ли нам в ознаменование победы над фашистской Германией провести в Москве Парад Победы и пригласить наиболее отличившихся героев — солдат, сержантов, старшин, офицеров и генералов?

Эту идею все горячо поддержали и начали тут же вносить ряд практических предложений.

...Тут же А. И. Антонову было дано задание подготовить все необходимые расчёты по параду и проект директивы. На другой день все документы были доложены И. В. Сталину и утверждены им.

На парад предусматривалось пригласить по одному сводному полку от Карельского, Ленинградского, 1-го Прибалтийского, 1, 2, 3-го Белорусских,, 1, 2, 3-го и 4-го Украинских франтов, сводные полки Военно-Морского Флота и Военно-Воздушных Сил.

В состав полков включались Герои Советского Союза, кавалеры орденов Славы, прославленные снайперы и наиболее отличившиеся орденоносцы — солдаты, сержанты, старшины и офицеры.

Сводные фронтовые полки должны были возглавлять командующие фронтами.

Решено было привезти из Берлина Красное знамя, которое водружено над рейхстагом, а также боевые знамёна немецко-фашистских войск, захваченные в сражениях советскими войсками.

В конце мая и начале июня шла усиленная подготовка к параду. В десятых числах июня весь состав участников уже был одет в новую парадную форму и приступил к тренировке.

12 июня Михаил Иванович Калинин вручил мне третью Золотую Звезду Героя Советского Союза.

Точно не помню, кажется 18—19 июня меня вызвал к себе на дачу Верховный.

Он спросил, не разучился ли я ездить на коне.

   — Нет, не разучился.

   — Вот что, вам придётся принимать Парад Победы. Командовать парадом будет Рокоссовский.

Я ответил:

   — Спасибо за такую честь, но не лучше ли парад принимать вам? Вы Верховный Главнокомандующий, по праву и обязанности парад следует принимать вам.

И. В. Сталин сказал:

   — Я уже стар принимать парады. Принимайте вы, вы помоложе.

Построение парада было определено в порядке общей линии действующих фронтов, справа налево. На правом фланге был построен полк Карельского, затем Ленинградского, 1-го Прибалтийского фронтов и так далее. На левом фланге строй замыкали 4-й Украинский, сводный полк Военно-Морского Флота и части гарнизона Московского военного округа.

Для каждого сводного полка были специально выбраны военные марши, которые были особенно ими любимы. Предпоследняя репетиция к параду состоялась на Центральном аэродроме, а последняя, генеральная, — на Красной площади. В короткий срок все сводные полки были отлично подготовлены и производили внушительное впечатление.

22 июня в газетах был опубликован следующий приказ Верховного Главнокомандующего:

«В ознаменование победы над Германией в Великой Отечественной войне назначаю 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади парад войск Действующей армии, Военно-Морского Флота и Московского гарнизона — Парад Победы...

Парад Победы принять моему заместителю Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову, командовать парадом Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.

Верховный Главнокомандующий,

Маршал Советского Союза

И. Сталин

Москва, 22 июня 1945 года».

Вот он, долгожданный и незабываемый день! Советский народ твёрдо верил, что он настанет. Героические воины, воодушевляемые партией Ленина, под командой своих прославленных командиров прошли тяжёлый четырёхлетний боевой путь и закончили его блистательной победой в Берлине.

24 июня 1945 года я встал раньше обычного. Сразу же поглядел в окно, чтобы убедиться в правильности сообщения наших синоптиков, которые накануне предсказывали на утро пасмурную погоду и моросящий дождь. Как хотелось, чтобы на сей раз они ошиблись!

Но увы, на этот раз погоду предсказали верно. Над Москвой было пасмурное небо и моросил дождь. Позвонил командующему Военно-Воздушными Силами, который сказал, что на большей части аэродромов погода нелётная. Казалось, Парад Победы не пройдёт так торжественно, как хотелось.

Но нет! Москвичи в приподнятом настроении шли с оркестрами к району Красной площади, чтобы принять участие в демонстрации в тот исторический день. Их счастливые лица, масса лозунгов, транспарантов, песни создавали всеобщее ликующее настроение.

А те, кто не принимал участия в демонстрации на Красной площади, заполонили все тротуары. Радостное волнение и крики «ура» в честь победы над фашизмом объединяли их с демонстрантами и войсками. В этом единении чувствовалась непреоборимая сила и могущество Страны Советов.

Без трёх минут десять я был на коне у Спасских ворот.

Отчётливо слышу команду: «Парад, смирно!» Вслед за командой прокатился гул аплодисментов. Часы отбивают 10.00.

Что тут говорить, сердце билось учащённо... Послал вперёд коня и направился на Красную площадь. Грянули мощные и торжественные звуки столь дорогой для каждой русской души мелодии «Славься!» Глинки. Затем сразу воцарилась абсолютная тишина, раздались чёткие слова командующего парадом Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского, который, конечно, волновался не меньше моего. Его рапорт поглотил всё моё внимание, и я стал спокоен.

Боевые знамёна войск, под которыми был завершён разгром врага, опалённые войной мужественные лица воинов, их восторженно блестевшие глаза, новые мундиры, на которых сверкали боевые ордена и знаки отличия, создавали волнующую и незабываемую картину.

Как жаль, что многим верным сынам Родины, павшим в боях с кровавым врагом, не довелось дожить до этого радостного дня, дня нашего торжества!

Во время объезда и приветствия войск я видел, как с козырьков фуражек струйками сбегала вода, но душевный подъём был настолько велик, что никто этого не замечал.

Особенный восторг охватил всех, когда торжественным маршем двинулись полки героев мимо Мавзолея В. И. Ленина. Во главе их шли прославившиеся в сражениях с фашистскими войсками генералы, маршалы родов войск и Маршалы Советского Союза.

Ни с чем не сравнимым был момент, когда двести бойцов — ветеранов войны под барабанный бой бросили к подножию Мавзолея В. И. Ленина двести знамён немецко-фашистской армии.

Пусть помнят этот исторический акт реваншисты, любители военных авантюр!..