Тамбов — Москва — Лейпциг

На заре развития фотохимии, в ее еще доквантовый период, Иван Плотников стал активным пропагандистом этой новой отрасли знаний в России, организатором первой учебно-исследовательской фотохимической лаборатории и создателем быстро растущей научной школы. Эмигрировав в Хорватию, он и там организовал фотохимический исследовательский центр мирового значения и основал новую успешную научную школу. Его последователем в этой работе стал сын Максимилиан. Отец Ивана Плотникова также был причастен к технике: его профессия — механик-строитель. Очевидно, инженерная жилка передавалась в этой семье от отца к сыну. Жизнь трех поколений Плотниковых была связана с конструированием разнообразных приборов.

В родном Тамбове Иван Плотников учился в гимназии, окончил ее в 1897 году и уехал в Москву, чтобы поступить там на математическое отделение физико-математического факультета Московского университета. Уже с самого начала учебы он оказался вовлечен в выполнение исследовательских работ в университетских лабораториях, физической и термохимической, под руководством известных московских профессоров — Николая Алексеевича Умова, Владимира Федоровича Лугинина, Алексея Петровича Соколова. Под их влиянием он заинтересовался изучением физических изменений, сопровождающих химические реакции, что, собственно, и является предметом изучения физической химии. Работа шла успешно, и в 1901 году, по окончании университета, Плотников был удостоен диплома первой степени. Желая совершенствовать свои познания в области физической химии, он решил продолжить образование за границей. Выбор был для него очевиден: он отправился к мэтру физхимии Вильгельму Оствальду в Лейпциг. Надо заметить, что сам Оствальд был родом из Риги, происходил из семьи остзейских немцев. Окончив Императорский университет в городе, который тогда назывался Дерпт, а сейчас называется Тарту, он вернулся на родину, чтобы преподавать в Рижском политехникуме. Но проработал там Оствальд недолго, всего пять лет, и в 1887 году в возрасте 34 лет навсегда покинул Российскую империю, что не помешало ему в 1896 году быть избранным членом-корреспондентом Санкт-Петербургской академии наук по физико-математическому отделению. В 1909 году он был удостоен Нобелевской премии «в знак признания проделанной им работы по катализу», но, конечно же, ее никто и никогда не записывал на российский счет.

Около 20 лет своей жизни Оствальд провел в Лейпциге. В 1887 году он был приглашен возглавить кафедру физической химии местного университета, которая с его назначением приобрела славу крупнейшего мирового центра физико-химического образования. Здесь же он основал «Журнал физической химии» (Zeitschrift f?r physikalische Chemie, St?chiometrie und Verwandtschaftslehre) и организовал в конце 1890-х годов первый в мире Физико-химический институт. К Оствальду в Лейпциг стали съезжаться молодые ученые из разных стран: Франции, Англии, Швеции, Америки, Японии. Впоследствии Оствальд писал: «Если я горжусь чем-либо из своей научной деятельности, то это блестящим рядом людей, которых я выделил уже молодыми и которым помогал в их свободном развитии». Среди них были и около 40 ученых из России, которым также удалось провести здесь важные для развития науки исследования. «Крестниками» оствальдовской лаборатории, в частности, стали будущие профессора Московского университета Адам Владиславович Раковский, Иван Алексеевич Каблуков, избранный в 1928 году членом-корреспондентом, а в 1932-м — почетным членом АН СССР, украинский ученый Лев Владимирович Писаржевский, избранный в 1930 году действительным членом АН СССР, латышский химик Павел Иванович Вальден, академик Петербургской АН с 1910 года, эмигрировавший в годы Первой мировой войны в Германию, впоследствии — профессор Ростокского университета. Отсюда берут начало их научные направления, развитые затем на родине и приведшие к формированию собственных научных школ. В число этих ученых вошел и И. С. Плотников.

Его воспоминания об учебе в Лейпциге и работе с Оствальдом были недавно опубликованы немецким историком науки Карлом Ганзелем, который всю свою жизнь посвятил изучению наследия Оствальда. В отличие от большинства своих коллег, лишь стажировавшихся у Оствальда, Плотников записался в студенты на общих основаниях, но сумел пройти весь учебный план всего за четыре семестра. Летом 1903 года он сдал все необходимые экзамены и уже с осени приступил к выполнению диссертационной работы. Именно тогда особенно ярко проявились способности молодого ученого к постановке эксперимента. Его идея изучения скоростей ряда реакций при низких температурах, сформировавшаяся еще во время учебы в Москве, очень понравилась Оствальду, который сразу же одобрил тематику работы.

В том же 1903 году в жизни Ивана Степановича произошло еще одно важнейшее событие. В ноябре в родовом имении семьи Максимовичей Адамовка, в Харьковской губернии, состоялась его свадьба с Марией Ивановной Максимович, дочерью потомственного дворянина сербского происхождения.

В XX веке семья Максимовичей прославилась благодаря религиозной деятельности племянника Марии Ивановны — святителя Иоанна, в миру Михаила Борисовича (1896–1966), епископа Русской православной церкви за рубежом (известен также как святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский чудотворец). Судьба этого вселенского странника очень необычна. Тяготея к религиозному служению, Михаил Максимович намеревался поступить в Киевскую духовную академию, но по настоянию родителей получил юридическое образование в Харьковском университете, окончив его в 1918 году. Затем вместе с большинством членов своей семьи эмигрировал в Югославию, где обучался на богословском факультете Белградского университета. В 1926-м был пострижен в монашество в Мильковском монастыре, с 1929 года — иеромонах. Первым местом его епископского служения (с 1934 года) стал Китай. По его инициативе и при непосредственном участии для российской диаспоры в Шанхае были возведены кафедральный собор Пресвятой Богородицы и Свято-Николаевская церковь в память царя-мученика Николая II. Во второй половине 1940-х годов с приходом к власти в Китае коммунистов святитель Иоанн, единственный из всех дальневосточных архиереев, сделал выбор в пользу Зарубежной церкви. Как и большинству эмигрантов из России, ему пришлось покинуть страну. Владыка Иоанн был назначен управлять Западно-Европейской епархией. Долго странствовал по Европе, а с 1962 года обосновался в США в качестве архиерея Сан-Францисской и Западно-Американской епархии Русской православной зарубежной церкви. В 1994 году был причислен к лику святых.

Но вернемся к научной деятельности Ивана Степановича Плотникова. Выполнение диссертационной работы требовало концентрации усилий. Задача изучения кинетики реакции бромирования этилена оказалась непростой. Чтобы решить ее, необходимо было сконструировать установку со специальным термостатом (вот тут-то и пригодились врожденные инженерные наклонности!) и постоянно иметь запасы сжиженного воздуха (измерения проводились при –120 °C), за которым Плотников регулярно ездил в Берлин на холодильную фабрику Линде. Но в итоге к лету 1905-го все трудности были преодолены, хотя, как пишет в воспоминаниях Плотников, выполнение работы «стоило ему большого напряжения и денег».

Оствальд оценил очевидные успехи молодого ученого и после защиты диссертации пригласил его к себе ассистентом. Воодушевленный, Плотников обратился к мэтру в признательном письме: «[Теперь я могу] смотреть в будущее с большими надеждами [… и буду] стараться отвечать этому высокому званию».

Во время работы в Лейпциге у Плотникова появилось много международных научных контактов, большую часть которой составила, конечно, немецкая профессура, что очень помогло ему в первые послереволюционные годы. На всю жизнь сохранились у него тесные дружеские отношения с Отто Винером, профессором физики и директором Института физики при Лейпцигском университете. Во время пребывания в Лейпциге Плотников тесно общался и с Александром Андреевичем Титовым, также выпускником Московского университета (о нем еще пойдет речь ниже). Увы, этот во всех смыслах плодотворный период длился недолго: в августе 1906 года из-за интриг, которые плели коллеги по университету, Оствальду пришлось выйти в отставку. Для Плотникова это стало ударом, поскольку все его дальнейшей планы были связаны с Физико-химическим институтом. Оствальд предлагал ему помочь устроиться в Йенский университет, но необходимо было менять научную тематику. А этого совсем не хотелось.

К тому же, работая в Лейпциге, Плотников начал сотрудничать с Робертом Лютером (1868–1945), еще одним прибалтийским немцем, уроженцем Москвы, обосновавшимся в 1890-е в Лейпциге в качестве ассистента Оствальда. Совместные исследования Плотникова и Лютера по фотоокислению фосфорной кислоты в присутствии йодистого водорода оказались очень интересными, поэтому после раздумий и колебаний Плотников решил на год остаться при институте, чтобы завершить свою научную работу, а затем возвратиться на родину, на чем особенно настаивал его отец, и продолжить занятия фотохимической тематикой там. Тем более что его исследования постепенно завоевывали признание. Изученная с Лютером двустадийная реакция легла в основу его нового прибора «световой термостат», позволявшего проводить эксперименты при монохроматическом облучении и постоянной температуре и впоследствии широко использовавшегося в фотохимических лабораториях. В 1907 году Плотников с семьей вернулся в Россию.