Глава восьмая. ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ

...Куприн — свирепейший монархист! Каково?

Из переписки М. Горького 1925 года

Семнадцать лет Куприн прожил в Париже. Более-менее освоил французский и здешние учтивые манеры, свел знакомство с люмпенами из бистро, получил у коллег прозвище «папочка», за которое раньше метнул бы в обидчика первым, что под руку попалось. Он сильно изменился внутренне и внешне. В нем ничего не осталось от возмутителя спокойствия; татарские разрез глаз и разлет бровей поначалу сгладились, а потом и вовсе исчезли.

К этому времени он понял: «В первую половину своей жизни человек делает так много глупостей лишь для того, чтобы во второй исправлять их тяжело и безрезультатно». Он старался, но эмигранты, народ ревнивый, были настороже. Кто-то не мог простить ему былые личные обиды, кто-то подмечал, что лютой ненависти к Советской России у Куприна нет. Хотя на словах он обличал и бичевал, даже прибивался к монархическому берегу, но настроение его было очевидно: пусть в России большевики, пусть хоть черт с рогами, но как же можно жить без нее? Когда же домой?..