Отшельник из Радонежа

Среди основателей общежительных монастырей первым по известности был Сергий, игумен Троицкого монастыря. Его обитель находилась на холме Маковце, между двумя лесными речками — Кончурой и Вондюгой. До ближайшего населенного пункта, села Радонеж, в котором прошла юность Сергия, было не менее 15 верст. Отец Сергия и двух его братьев, Стефана и Петра, боярин Кирилл, переселился в Радонеж из Ростовского княжества в 20-е годы XIV века. По-видимому, он имел родственные связи с московской знатью.

Брат Сергия Стефан долгое время жил в московском Богоявленском монастыре, ктиторами которого были бояре Вельяминовы. Он был дружен с иеромонахом Алексеем, будущим митрополитом. Сам великий князь Семен Иванович покровительствовал Стефану. По его просьбе митрополит Феогност посвятил Стефана в сан священника. Со временем он стал «духовным отцом» (исповедником) самого князя Семена и многих московских бояр.

В Москве не забыли и другого выходца из Радонежа — младшего брата Стефана — Сергия. Его подвижническая жизнь в сочетании с глубоким пониманием людей и личным бескорыстием ставила Сергия на одно из первых мест в тогдашнем монашеском мире. Ему доверяли не только тайны исповеди, но и политические миссии. В 60-е годы XIV века он покидает свою монашескую келью на Маковце и выполняет ряд сложных дипломатических поручений московского князя и митрополита.

Стиль его поведения один современник определил как «простота без пестроты». Этот странный посол являлся в княжеские терема покрытый дорожной пылью, в старой заштопанной рясе. Своей тихой речью и неотступным взглядом прозрачно-синих глаз он приводил в смущение самых дерзких и своевольных князей. За ним стояла не только московская боевая сила, не только авторитет митрополита и угроза отлучения от церкви, но и еще что-то неведомое, нездешнее, чего князья не понимали и потому боялись более всего. Рассказывали, что Сергию в церкви прислуживают ангелы, что ему послушны животные и птицы, что одним своим словом он может воскресить мертвого и убить живого.

В отличие от большинства тогдашних «князей церкви» знаменитый подвижник был прост и доступен. Речь его была приветлива и полна евангельской простоты. В своем монастыре он требовал от братии не только постов и молитв, но также постоянного физического труда. У самого Сергия с рук не сходили мозоли от топора и лопаты.

Таков был человек, которому престарелый Алексей незадолго до смерти предлагал митрополичью кафедру. Впрочем, как мы уже говорили, это был своего рода политический театр. Митрополит прекрасно знал Сергия и не сомневался в его отказе. Но только формальным образом получив этот отказ, он мог обратиться к другим кандидатам.

Отстранив предложенный ему митрополичий белый клобук, Сергий в то же время сохранил интерес ко всему происходящему в Русской церкви. Он чувствовал свою личную ответственность перед Богом за судьбу Руси и православной веры. Парадокс личности Сергия состоял в гармоническом соединении противоположностей. Отшельник по образу жизни и мистик по душевному складу, троицкий игумен становится одним из главных действующих лиц полной драматизма политической истории Руси в эпоху Куликовской битвы…

Избегая прямого вмешательства в церковно-политические споры, Сергий в то же время имел свой взгляд на происходящее и смело его высказывал. Так, он твердо придерживался канонической точки зрения и считал недопустимым благословение Митяя митрополитом Алексеем в качестве наследника на кафедре (42, 38). Открыто высказывая это убеждение, он вызвал неприязнь не только Митяя, но, возможно, и самого святителя Алексея. Оба они, разумеется, знали каноническое право не хуже Сергия, но рассматривали вопрос не с канонической, а с политической точки зрения.

Наблюдая за стремительным восхождением Митяя, Сергий, вероятно, не раз задумчиво качал головой и говорил то, что часто говорят в адрес слишком самонадеянных людей: «Эх, парень, не сносить тебе головы!» И когда Митяй действительно погиб при загадочных обстоятельствах, ученики преподобного вспомнили слова своего учителя и истолковали их как сбывшееся грозное пророчество.

«Сильные мира сего» чтили и слушались Сергия Радонежского еще и потому, что за ним стояла своего рода «Сергиевская школа». Во все времена выдающиеся личности окружены последователями и почитателями. Ближайшими учениками Сергия были игумены подмосковных общежительных монастырей: Афанасий (Высоцкий монастырь близ Серпухова), Федор, племянник Сергия (Симоновский монастырь на южной окраине Москвы), Иван (Высокопетровский монастырь на северной окраине Москвы), Андроник (Спасский монастырь на реке Яузе). У «великого старца» имелись единомышленники и в других княжествах. Его незримое присутствие, его благотворное воздействие ощущаются во многих важных событиях той эпохи.