Дуумвират

Убедившись в бесплодности попыток «по-хорошему» заставить Бориса вернуться в его удельный Городец или хотя бы явиться на третейский суд в Москву, митрополит Алексей «умыл руки» и предоставил дальнейшее московским воеводам. В Москве и в Суздале начались спешные военные приготовления. Оба Дмитрия понимали, что кампания должна быть скоротечной и победоносной. Для этого требовалось подавляющее численное превосходство. Московский летописец не забывает несколькими штрихами подчеркнуть справедливость действий князя Дмитрия Ивановича, который «послы своя посылал межу их о том деле и вдасть силу старейшему на меншаго брата, князь же Дмитреи Костянтинович еще к тому в своей отчине в Суждали събрав воя многы, в силе тяжце поиде ратию к Новугороду к Нижнему и егда доиде до Бережца и ту срете его брат его молодшии князь Борис съ бояры своими, кланялся и покорялся и прося мира, а княжениа ся съступая» (43, 78).

Село Бережец находилось «на левом берегу Оки, несколько выше устья Клязьмы» (201, 226). Таким образом, Борис встретил московско-суздальское войско на самой границе нижегородских земель и великого княжества Владимирского. Между братьями начались переговоры, итогом которых стало получение Дмитрием Суздальским нижегородского стола. При этом он сохранял за собой и своими сыновьями и суздальский стол. Борис возвращался в свой удельный Городец и, может быть, получал какие-то дополнительные владения в восточных областях Нижегородского княжества (201, 227).

Чем объяснить столь необычное миролюбие князя Бориса, его готовность на уступки старшему брату? Боец по натуре, Борис готов был сражаться и в меньшинстве. Однако стоявшие за его спиной нижегородские бояре, по-купечески рассудительные и дальновидные, понимали, что вторжение московских войск в Нижегородскую землю будет опустошительным. Пользуясь случаем, москвичи не преминут отомстить своему главному на тот момент политическому сопернику — Нижнему Новгороду.

Что касается Дмитрия Суздальского, то он в этой ситуации еще более, чем обычно, не желал войны с Борисом и опустошения своих будущих владений.

Распустив полки, князья разъехались по своим «отчинам и дединам». Настало время размышлений. Московские политики отчетливо осознали, что возникший почти случайно московско-суздальский союз имеет далекие перспективы. Под властью двух Дмитриев — один из которых занимает трон великого князя Владимирского — оказывалась огромная территория от Можайска и Волоколамска до Нижнего Новгорода и Унжи. И по площади, и по численности населения владения «дуумвирата» превосходили любое русское княжество. При благоприятных обстоятельствах этот огромный массив мог стать своего рода территориальным ядром единой Руси…

Любимой темой средневековых династических интриг были матримониальные проекты. По некоторым сведениям, еще преподобный Сергий Радонежский в бытность свою в Суздале повел речь о женитьбе Дмитрия Московского на одной из дочерей Дмитрия Суздальского — Евдокии (101, 286). Впрочем, эта мысль неизбежно родилась бы и в любой другой светлой голове. Такой брачный союз должен был способствовать политическому единству тестя и зятя, укреплению доверия между ними. Наконец, опыт истории свидетельствовал о том, что зять порой становился наследником владений тестя. В случае пресечения мужской линии суздальской династии — а чума творила и не такие расправы! — сыновья московского князя и суздальской княжны будут первыми в очереди к опустевшему трону…