Глава 27 ЗАЛОЖНИКИ

Золото испытывается в огне, а люди, угодные Богу, в горниле уничижения.

Сирах. 2, 5

Для Дмитрия Московского наступили тяжелые времена. Нашествие Тохтамыша окрасило его жизнь в мрачные тона. В маленьком мире тогдашней Москвы люди жили тесно и патриархально. Многих из тех, кто погиб в огне и под татарскими саблями, князь хорошо знал… Порой они являлись ему во сне, стояли у его изголовья, смотрели на него с немым укором. Его стали мучить кошмары. Случалось, что он видел себя окруженным жарким пламенем и с криком просыпался глубокой ночью…

Он утратил прежнюю самоуверенность и дерзость. В поведении Дмитрия появилась новая черта: временами князь впадал в глубокую задумчивость и словно уходил в какой-то далекий, недоступный окружающим мир. И, может быть, именно тогда он приказал вырезать на одной из своих печатей вместо патронального святого Дмитрия Солунского изображение библейского царя Давида. А вокруг читалась горькая истина: «Всё ся минет» («Всё пройдет») (163, 88).

Однако горе не сломило его твердый и властный характер. Окруженный явными и тайными врагами, Дмитрий продолжал бороться за то, что считал своим предназначением.

Не затих еще плач на пепелищах, а княжеская братия уже принялась думать и гадать, какой будет воля грозного царя Тохтамыша относительно разделения власти в «русском улусе». О будущем Москвы судили разно. Но многие сходились на том, что Дмитрию Московскому не видать больше великого княжения Владимирского. В качестве возможных кандидатов на эту роль одни называли Владимира Серпуховского, другие — Дмитрия Суздальского, третьи — Михаила Тверского. Этот последний, не дожидаясь приглашения, осенью 1382 года отправился вместе со старшим сыном Александром в Орду, чтобы первым поклониться хану и, может быть, получить из его рук заветный ярлык на Владимир (43, 147).