Теория вопроса

В средневековой Европе главным двигателем прогресса были города. Благодаря многочисленному населению, развитым институтам самоуправления и большим финансовым возможностям крупные города выступали в качестве самостоятельной военно-политической силы.

Русские города XIV–XV веков (не считая вошедших в состав Великого княжества Литовского и имевших особую историческую судьбу) были в большинстве своем небольшими дерево-земляными крепостями, в которых окрестное сельское население укрывалось в случае опасности. Лишь немногие города — как правило, столицы великих или удельных княжений — имели атрибуты торгово-промышленной деятельности. В то время как европейские города демонстрировали признаки буржуазного развития, русские жили в ином социально-политическом измерении. «Города XIV–XV вв. в Северо-Восточной Руси полностью сохраняли свой феодальный характер» (286, 232).

Причины такого положения были весьма разнообразны. Это и низкая производительность сельского хозяйства, не позволявшая крестьянам кормить многолюдные города, и удаленность Руси от морей и мировых торговых путей, и нехватка или отсутствие в стране важнейших природных ресурсов (золота и серебра, железной и медной руды, свинца и соли), и постоянные нападения степняков, направленные прежде всего на города.

Исключением из правила были главные города Северо-Западной Руси — Новгород и его «младший брат» Псков. Благодаря своему расположению на древнем «пути из варяг в греки» (близ истока Волхова из озера Ильмень), а также наличию обширных колониальных владений на Русском Севере Новгород вел весьма прибыльную транзитную торговлю. Отсутствие собственного морского флота сдерживало новгородскую военную и торговую экспансию. Значительная часть реальной стоимости новгородских товаров уходила в карманы немецких торговцев-перекупщиков из Нарвы и Ревеля, Дерпта и Риги. И всё же Новгород был самым богатым городом Руси. Здесь имели свои дворы и вели дела купцы со всего Балтийского региона.

Амбиции и возможности Пскова были гораздо скромнее. Это был прежде всего город-воин, форпост православия на границе с языческой Литвой и католической Ливонией. Еще в первой половине XIV века Псков вышел из подчинения Новгороду и стал вести самостоятельную политику, нередко вступая в конфликт со «старшим братом».

Политическая система Новгорода отличалась большим своеобразием. Историки называют ее «боярской республикой» и находят в ней некоторое сходство с Венецией (364, 12). Подлинными хозяевами города были аристократические роды, могущество которых основывалось как на крупном землевладении (вотчинах), так и на торгово-промышленной деятельности. Княжеская власть издавна существовала в Новгороде. Но постоянной династии здесь не сложилось. После городского восстания 1136 года установилась практика приглашения на новгородский стол на определенных условиях кого-либо из авторитетных Рюриковичей. Новгород заключал с князем договор, подробно регламентировавший его права и обязанности, главной из которых была защита новгородских рубежей от внешних врагов. Собственной постоянной армии в Новгороде не было. Мелкие пограничные стычки разрешались силами небольшого отряда, сопровождавшего князя или его наместника на новгородском столе. Большая война требовала созыва новгородского ополчения. Но это случалось довольно редко: новгородцы не любили воевать и предпочитали улаживать дело путем переговоров. Занятие торговлей способствовало развитию дипломатических способностей. Новгородская внешняя политика строилась на поддержании баланса сил в регионе и сдерживании одного потенциального агрессора с помощью другого.

За свои военные заслуги, а также исполнение некоторых судебных обязанностей князь получал от города определенное содержание и доходные статьи. Однако малейшее нарушение договорных условий влекло за собой рассмотрение дела на вече и зачастую — изгнание князя из города. Призрак княжеского «самовластия» в духе Андрея Боголюбского был вечным кошмаром боярской республики.

Внутреннее устройство Новгородского государства изучалось многими поколениями историков. И всё же многое остается неясным. Письменные источники (лаконичные новгородские летописи и «телеграфные» по стилю берестяные грамоты) не могут пролить свет на неформальные личные отношения. А между тем именно в этой сфере и делалась новгородская «большая политика».

Правящая элита боярской республики имела свои объединения, в основе которых лежали семейно-родственные отношения, территориальные деления (Новгород разделялся на пять «концов») или приходы церквей. Эти объединения поддерживали политические и экономические связи с теми или иными княжескими линиями. В политической жизни Новгорода царила воинственная «многопартийность». Борьба боярских «партий» (кланов) проявлялась и в изгнании одного князя и призвании другого. Победа в политическом соревновании влекла за собой и получение определенных экономических преференций. Власть в Новгороде, как и везде, шла рука об руку с богатством. Это придавало политической борьбе особую остроту. Для достижения своих целей новгородские «отцы города» использовали весь арсенал средств, известных еще с античных времен: обман, подкуп, шантаж, демагогию, политическое убийство и т. д.

Во второй половине XIV века внешняя политика Новгорода существенно упростилась. На смену прежней «многопартийности» пришла «двухпартийная» система. В ее основе лежало сотрудничество с двумя политическими силами — великим князем Владимирским и великим князем Литовским. Первый из них автоматически признавался новгородским князем и либо сам, либо через своих порученцев (младших братьев, доверенных лиц) исполнял традиционные княжеские функции в Новгороде. Превращение великого княжества Владимирского в «вотчину» московских Даниловичей не оставляло новгородцам никакого выбора в этом вопросе. Дискуссия могла идти по частным (хотя и достаточно важным) вопросам: о размере вознаграждения, сроках его выплаты, платежах с восточных владений Новгорода, взносах ордынского «черного бора» и т. д.

За спиной Москвы вставала грозная тень Орды. Новгород никогда не подвергался ордынскому погрому. В принципе никто, включая и самих татар, не был заинтересован в том, чтобы «резать курицу, приносящую золотые яйца». Однако перипетии московско-ордынских отношений нередко заставляли Даниловичей оказывать силовое давление на Новгород, требуя срочной выплаты долгов, предоставление кредита или иных услуг, преимущественно финансового характера. Владимирский трон оплачивался новгородским серебром.