Совместные развлечения

От разного рода увеселений Гитлер обычно держится в стороне. Он не принимает участия в популярных вечерних попойках; видимо, он уже в то время был противником алкоголя, что подтверждает и Кубичек. Тогда же из-за нехватки денег он бросает курить: Я выбросил мои сигареты в Дунай и больше никогда к табаку не прикасался. В 1942 году в «Волчьем логове» он с гордостью заявляет: Я убеждён — если бы я курил, я не вынес бы того груза забот, который столь долгое время лежит на моих плечах. Возможно, именно этому немецкий народ и обязан своим спасением![672]

Молодой человек не принимает участия в разговорах о женщинах, а потому слывёт чудаком, который к тому же жалко одет, но с удовольствием демонстрирует, что он «лучше» других. Вечером после восьми часов, когда открываются спальни, он уединяется в своей «роскошной» комнате с электрическим освещением, и начинается его вторая жизнь, о которой остальные даже не подозревают, — наступает время его ночных «штудий». Кстати, привычка работать по ночам сохранится у Гитлера на всю жизнь[673]. Наверное, придётся поверить тому, что написано об этом времени в «Моей борьбе»: Я рисовал ради хлеба, а учился ради удовольствия[674].

Гитлер редко принимает участие и в совместных «выходах». Ханиш рассказывает, как однажды они вместе гуляли в Пратере и прокатились на модной тогда американской «театральной железной дороге». Она вела внутрь «пещеры», в нишах которой были представлены сцены из опер, с граммофонных пластинок звучала соответствующая музыка, в частности, сцена из «Тангейзера». По дороге домой Гитлер принялся пересказывать товарищам сюжет и пропел несколько пассажей. «Возбуждённый, как обычно, он смог только что-то прожужжать, сопровождая всё это активной жестикуляцией… Он восторгался Вагнером и порой говорил, что опера — это самое лучшее богослужение».

На «театральной железной дороге» была представлена и сцена из «Волшебной флейты» Моцарта. Но Гитлер сказал, что Моцарт принадлежит старым сентиментальным временам и уже устарел. А вот Вагнер — это борец! К тому же в большом оркестре занято больше людей. Аттракцион в Пратере, должно быть, служил теперь Гитлеру утешением, он же не мог позволить себе пойти в оперу.

В Пратере гуляли и развлекались «маленькие люди». Здесь проводили редкие часы досуга и чешские служанки (по правилам, прислуге раз в две недели полагалось семь часов свободного времени), они встречались на танцах с кавалерами: солдатами, рабочими и ремесленниками. Писатель Феликс Зальтен так описывал Пратер: «Молодёжь, которая не знает куда приткнуться в огромном городе, одинокая и потерянная в круговороте этой бурлящей жизни, находит здесь, в задымленном прокуренном зале, кусочек родины… Здесь, как нигде, расцветают основные человеческие инстинкты: у мужчин — влечение к женщинам, у женщин — влечение к мужчинам… Все в зале пышут молодостью, вожделением, дурманом и пьяным угаром»[675]. По словам Кубичека, Гитлера возмущала царившая в Пратере атмосфера всеобщего «хмельного блаженства» и «пьяных сантиментов».

^{Надпись на иллюстрации — «Вена. Пратер»}

Кубичек рассказывает об их совместном посещении Пратера, где Гитлеру не понравилось: «Он не понимал людей, которые разбазаривают драгоценное время на такую ерунду. Услышав, как публика у балаганчика с аттракционом взрывалась от хохота, он качал головой, возмущаясь эдакой глупостью, и сердито спрашивал меня, понимаю ли я, почему эти люди смеются… К тому же у него вызывала сильное отвращение наводнявшая Пратер толпа — венцы, чехи, венгры, словаки, румыны, хорваты, итальянцы и бог ещё знает кто… Он физически не переносил эту пёструю массу, заполнявшую Пратер. Он, конечно, сопереживал маленьким людям, но старался держаться от них как можно дальше»[676].