Попечительство о бедных в Вене
20-летний юноша не мог заработать даже малую сумму, необходимую для выживания. Теперь за стоячее место в опере ему пришлось бы выложить столько же, сколько платили за семь часов тяжёлого физического труда. В преддверии зимы, с 17 сентября 1909 года Гитлер становится не только безработным, но и бездомным. Теперь ему приходится на собственной шкуре испытывать те лишения, которые он раньше наблюдал со стороны. Он вливается в толпу бедняков, вынужденных обращаться за помощью к благотворительным организациям.
В 1914 году Гитлер многословно плакался австрийским властям на своё бедственное положение зимой 1909-го: Это было бесконечно ужасное время. Я был молодым, неопытным человеком, безо всякого вспомоществования, кроме того, слишком гордым, чтобы его принять, не говоря уж о том, чтобы его выпрашивать. Предоставленный самому себе, безо всякой поддержки, я едва наскребал несколько крон или даже геллеров на ночлег. Он, конечно, преувеличивает, утверждая, что два года у него не было иных подруг, кроме нужды и заботы, и иного спутника, кроме вечного неутолимого голода. Даже пять лет спустя, то есть, в 1914 году, у него якобы остались на память о той зиме обмороженные места на ладонях и ступнях[613].
В Вене беднякам помогали исключительно частные лица. Собирали пожертвования, регулярно проводили лотереи в пользу бедных, процент с наследства отчисляли нуждающимся. Как в Средние века, голодающие каждый день осаждали церкви и монастыри в надежде получить тарелку супа. Богатые дома держали собственных «домашних бедняков», которым помогали регулярно. Трактиры и больницы отдавали нуждающимся остатки еды. Когда пекари раздавали голодным хлеб, случались драки.
Необозримое множество частных благотворительных организаций, оказывали помощь рабочим, слепым, госслужащим, вдовам, инвалидам войн, студентам, калекам и другим группам населения. Деньги целенаправленно собирали молодожёнам на обустройство хозяйства, на дневные группы для школьников, на питание студентов, на места в больнице и так далее. Массовая газета «Иллюстрирте Кроненцайтунг» регулярно отдавала целую колонку под объявления благотворительных организаций, а также выпускала специальное тематическое приложение с адресами фондов (горячий интерес обусловил его высокую цену — 25 геллеров)[614].
Подача милостыни
По традиции самые щедрые фонды создавались по инициативе филантропов-евреев, например, барона Ротшильда, барона Кёнигсвартера, барона Эпштейна. Знаменитый адвокат д-р Мориц Зингер возглавлял Венское чайное и суповое общество, где в начале века, как писали в газетах, «беднейшая часть населения получает неизвестный ей доселе напиток — какао с молоком» и овощи по себестоимости. Венские евреи финансировали детские и сиротские приюты, тысячи стипендий и обедов для студентов. Но это не спасало их от антисемитских нападок. По мнению христианско-социальной газеты, еврейская благотворительность — это просто способ обделывать дела: «Примечательный факт: те же благотворители, что устраивают приюты для рабочих, ещё и владельцы пивоварен, так что облагодетельствованные ими товарищи из благодарности за подаренные или одолженные деньги на десятилетия попадают в алкогольную зависимость»[615].
Помощью благотворительных организаций, скорее всего, пользовался теперь и молодой Гитлер. Почти наверняка он приходил за бесплатным супом в Больницу милосердных сестёр недалеко от первой венской квартиры на Штумпергассе. Родственница его бывшей квартирной хозяйки Марии Закрейс однажды видела, «как он… там стоял в очереди за монастырским супом; он очень пообносился, больно было на него смотреть, ведь раньше он так хорошо одевался»[616].
Еду раздавали и в так называемых «тёплых комнатах». В одной из венских газет расписывались их достоинства: здесь нуждающиеся «независимо от возраста, пола, происхождения и без необходимости доказывать, что они нуждаются», находят «защиту от холода, получают каждый день бесплатно тарелку подкрепляющего супа и кусок питательного хлеба, здесь им даётся прибежище, спасающее от ужасов зимней ночи»[617]. «Подкрепляющим» называли здесь суп на воде.
«Тёплые комнаты» открывались, как правило, в середине ноября и закрывались следующей весной. Сначала они работали лишь в дневное время; кроме бездомных там находили приют и те, кто снимал койку только на ночь, и не знал, куда деваться днём, или обитатели закрывавшихся на день приютов. В холода сюда являлись целые семьи, у которых было жильё, но не было денег на отопление. Канцелярия венского бургомистра выдавала в год всего 600 талонов на бесплатное получение дров[618].
С 1909 года, когда жилищные проблемы обострились, «тёплые комнаты» перестали закрывать на ночь. Венцы целыми семьями спасались здесь от холода, сидя, тесно прижавшись друг к другу, на деревянных скамейках. Эмиль Клегер, автор социальных репортажей, писал о рабочем районе Бригиттенау: «Мы прошли в темноте через ворота и оказались в большом, слабо освещённом помещении, вдоль и поперёк стояли скамьи, на них жались друг к другу люди. Мы ужаснулись. Представшая нам картина — люди, сидящие длинными рядами до того тесно, что едва могут пошевелиться, — вызывала прямо-таки физические мучения, и мы даже не заметили, как смотритель, работая локтями, освободил нам немного места, чтобы мы могли втиснуться в ряд скученных людей».
Клегер продолжает: «Часы шли за часами, а мы по-прежнему находились в этом ужасном положении… Царила мёртвая тишина. Люди, словно под действием заклятия, неподвижно сидели на скамьях, напоминая мертвецов, в злую шутку усаженных рядами»[619].
На праздники, особенно на Рождество, «тёплые комнаты» становились сценой, где выступали благодетели — например, дочь императора эрцгерцогиня Мария Валерия, покровительствовавшая Венскому союзу «тёплых комнат». Звучали торжественные речи, раздавали хлеб, овощи, одежду. В праздники, кроме супа и хлеба, можно было рассчитывать на пиво с сосисками и «настоящий» обед[620]. Газеты получали материал для трогательных рождественских историй. С таким же удовольствием они описывали балы и ужины, которые аристократы устраивали у себя во дворцах в пользу бедных.
Такая помощь голодающим — под аплодисменты газет и с целью саморекламы — вызывала у деклассированных крайне негативную реакцию. С жадностью принимая подарки, они всё равно чувствовали себя униженными. Защищая интересы бедняков, Клегер писал, что «благотворительные организации нужны обществу для очистки совести, но цели своей они не достигают. Эти необозримые толпы кредиторов, стоящие снаружи, в холоде и мраке, перед освещёнными воротами нашей сытой жизни, ослепленные её внешним блеском, кажутся мне страшным сном. Их нужно увидеть, как видел их я — их алчущие жадные взгляды, их лица, пышущие злобой от бессильной ярости, — это же тысячи и тысячи врагов общества, вскормленные нашим милосердием»[621].
В «Моей борьбе» Гитлер также ругает высокомерие, а порой и навязчивую бестактность, непременное милостивое снисхождение этих «сочувствующих народу» баб в юбках и брюках[622]. И даже порой в унисон с социал-демократами: Уже тогда, когда я в Вене боролся за существование, я понял, что работа на благо общества должна заключаться не в смешных и бессмысленных благотворительных акциях, а в устранении основополагающих пороков в организации нашей экономической и культурной жизни[623]. Он подчёркивает, что, работая на благо общества…. не стоит ждать благодарности, ибо это не оказание милости, а установление справедливого мироустройства[624]. С другой стороны, акции частных лиц были крайне необходимы в Вене рубежа веков, потому что государственные и городские учреждения не справлялись с социальными проблемами ни на практическом, ни на законодательном уровне.