Ланц фон Либенфельс

Ближайшим соратником и последователем Гвидо фон Листа был Йозеф Адольф Ланц. Он родился в 1874 году в Вене в семье учителя Иоганна Ланца и его жены Катарины, урождённой Хоффенрайх. В девятнадцать лет Ланц под именем «брат Георг» стал послушником цистерцианского ордена в аббатстве Святого Креста в Венском Лесу, изучал историю ордена и региона, астрологию и библеистику. И тут ему, как и Листу, явилось «видение», вызванное видом старинного надгробья с изображением рыцаря, который попирал обезьяну. Ланц истолковал это как указание, что «люди-господа» призваны уничтожить «обезьянолюдей», и отныне посвятил себя служению пригрезившейся идее.

В 1900 году, через год после посвящения в сан, 25-летний Ланц вышел из ордена по причине «растущей нервозности»[838] и основал «Орден новых тамплиеров», или «Орден Нового Храма», подняв на щит миф о Граале, идеалы мужского права и расовой чистоты (явно не без влияния Листа). Объединив вокруг себя «тамплиеров» — богатых, щедрых и «чистокровных» мужчин, он купил на их деньги собственный орденский замок — лежащую в развалинах крепость Верфенштайн на Дунае.

В 1902 году Ланц сочинил себе новую биографию. Он изменил дату и место рождения, объявив, что родился в 1872 году в Мессине на Сицилии. Он приписал себе докторскую степень и во всех документах изменил имена своих ещё живых родителей. Учитель Иоганн Ланц превратился в «барона Иоганна Ланца фон Либенфельса» родом из древней швабской знати. Идентичность своей матери Катарины, дожившей до 1923 года, Ланц подменил полностью, присвоив ей имя Катарина Скала. Лист прикрыл своего ученика, напечатав его вымышленное генеалогическое древо и подробно описав якобы «подлинно армянский и феманский» герб «Ланцев фон Либенфельсов»[839].

Таким способом Ланц якобы хотел лишить недоброжелателей возможности составить его гороскоп. Однако истинной причиной было еврейское происхождение семьи Хоффенрайх[840], из-за которого Ланц не удовлетворял расовым требованиям, установленным им самим и предъявляемым к «новым тамплиерам». Так или иначе, ему удалось протащить ложные данные даже в официальные свидетельства регистрации по месту жительства в Вене[841]. Адольф Ланц превратился в «арийца» барона д-ра Адольфа Георга (Иорга) Ланца фон Либенфельса.

Ланц зарабатывал жизнь сочинением бесчисленных статей для пангерманских газет Георга Шёнерера, известного своей щедростью. Ланц восхвалял работодателя сверх всякой меры, ставя его даже выше кумира всех пангерманцев Отто фон Бисмарка. Бисмарк, правда, «посадил немцев в седло», «разбудив национальное самосознание», однако Шёнерер, используя «новую расологию», научит их ездить верхом[842].

Бывший монах стал ярым борцом с католицизмом, в особенности, с иезуитами[843], и превозносил «арийское расовое» движение Шёнерера «Прочь от Рима!»: «На наших глазах начинается новый этап мировой истории. Становится всё очевиднее, что религиозные войны прежних эпох, а также национальные конфликты и национальные войны недавнего времени лишь предваряли великую битву рас за господство на Земле. Повсюду видны признаки приближения этой величайшей битвы всех времён…. Средиземноморцы, монголы и негры уже вооружаются для грядущей борьбы против германской расы». В предводителях у них — Рим, «злейший враг германцев»[844]. А цель германцев — «единая, неделимая, свободная от Рима германская народная церковь»[845]. Однако сам Ланц не следовал своим убеждениям и так и не перешёл в протестантизм.

«Вещий сон» Ланца не отличался оригинальностью, представляя собой мешанину из популярных в то время теорий, в особенности позаимствованных у Листа. Теория Листа о прагерманцах, пришедших с севера, выглядит у Ланца следующим образом: «Прагерманцы не только принесли полулюдям нравственность, но и, смешавшись с ними, превратили их в людей, так и возникли современные низшие расы средиземноморцев (обитателей побережья Средиземного моря), негров и монголов». «Получеловек» — «не более чем домашнее животное и в буквальном смысле слова «тварь» — «творение» своего господина», что якобы и объясняет ненависть низших рас к арийцам. «Подобно тому, как арийцев при виде негритянской рожи или монгольской хари охватывает непреодолимое отвращение, так и в глазах представителей низших рас при виде бледнолицых вспыхивает предательская ненависть, унаследованная от праотцов. Но у первых это вызвано чувством собственного превосходства, сознанием божественности своего происхождения, а у вторых — чувствами ещё не прирученной дикой человекообезьяны, пробуждающимся в такой момент наследием первобытных времён… Если бы наши мужественные предки не вступили с ними в борьбу, сегодня бы землю населяли гориллы и орангутанги»[846]. Ланц занимал ведущие позиции в «Обществе Листа», был принят в мистический союз Листа «Арманеншафт» и в свою очередь принял Листа в Орден новых тамплиеров. Пропагандируемую Листом свастику Ланц поместил на свой герб и на знамя Ордена новых тамплиеров. В 1909 году Лист посвятил книгу «Названия германских племён и их значение» «отважному и целеустремлённому господину д-ру И. Ланцу фон Либенфельсу, будущему арманскому Ульфиле, с глубочайшим уважением от автора»[847]. Здесь имеется в виду живший в IV веке арианский епископ Вульфила, прославившийся переводом Библии на готский язык. Ланц полагал, что перевод Вульфилы — неполный, что в пропущенных кусках текста содержалось «подлинное послание» Священного Писания, а именно — тайный библейский призыв к борьбе против чандал, против представителей иных рас[848].

^{Знамя ордена новых тамплиеров со свастикой}

В 1906 году вышла главная работа Ланца «Теозоология, или Учение об обезьянышах Содома и божественном электроне». Здесь автор как истинный сын своей эпохи, преклонявшейся перед феноменом электричества, приписывает арийским богам способность управлять электричеством и излагает позаимствованные у Карла фон Рейхенбаха идеи о магнетизме и «одической силе»: человеческий мозг якобы выступает «аккумулятором» некой «одической» жизненной энергии[849]. Эти сомнительные тезисы Ланц подкреплял ссылками на «библейские документы» и делал, например, следующие выводы: «Доказано, что Христос — электрический человек третичного периода»[850].

Представление Ланца о нравственности также напоминает тезисы Листа: «Нравственно и хорошо то, что идёт на пользу высшей расе, безнравственно то, что ей вредит… Если представители высшей расы скрещиваются друг с другом, божественное начало остаётся в них, и они совершенствуются, становясь всё более похожими на бога. Если же они смешиваются с низшими расами, божественное начало постепенно оставляет их»[851].

«Возможность путём сознательного выведения и отбора облагородить и возвысить свою расу — вот единственное истинное и действенное «покаяние» за грех смешения с другими расами». В качестве идеального средства для сохранения чистоты светловолосой расы Ланц пропагандировал «колонии по разведению чистой расы», расположенные в уединённой сельской местности, где «матки» будут надёжно спрятаны от «негров», «монголов» и «средиземноморцев»: «Скот мы защищаем от заражения и порчи породы таможенными сборами, а людей оставляем беззащитными перед наглыми чандалами (метисами) с востока и с юга, которые заражают нас и портят нашу кровь»[852]. Кроме того, он требовал ввести для отличившихся солдат полигамию и право на земельный надел после победоносных войн: «Каждому немецкому солдату — крестьянский надел, каждому офицеру — дворянское поместье во Франции! И не надо никаких миллиардных репараций, их всё равно присваивают себе евреи, а солдатам достаются лишь бронзовые медали да железные кресты!»[853]

С 1906 года Ланц начал выпускать серию брошюр «Остара» — «первый и единственный журнал по изучению и сохранению героической расы и мужского права», где печатались подробные рецензии на новейшие работы по «расоведению». Эти периодически выходившие брошюры были прежде всего трибуной для пангерманских авторов. В первых двух выпусках критиковали всеобщее избирательное право и венгров. Печатались и труды пангерманцев из Германской империи, например, «Национальная мысль как аристократический принцип нашего времени» Адольфа Харпфа. С 1908 года Ланц писал большинство материалов для «Остары» сам: «Раса и женщина и её тяга к мужчинам низшего происхождения» (1908), «Введение в учение о расах» с подзаголовком «Биохимические, физиоэлектрические, морфологические и антропометрические различия между расами», «Опасность женского права и необходимость мужской господской морали» (1909), «Оценка характера по форме черепа» (1910), «Половая и любовная жизнь светловолосых и темноволосых» (1910, в двух номерах), «Введение в физику секса» (1911), «Моисей как дарвинист, введение в антропологическую религию» (1911), «Каллипедия, или Искусство осознанного деторождения, советы по расовой гигиене для отцов и матерей» (1911), «Блондины — создатели языков» и так далее.

«Расоведение» стало для Ланца золотой жилой, которую он активно разрабатывал. Он составил «индекс расовой ценности» и в соответствии с ним выдавал свидетельства о присуждении «приза расовой красоты» — не бесплатно, конечно. Одно время к выпускам «Остары» в качестве рекламы прилагались «купоны на приз расовой красоты». Собрав и прислав определённое число купонов, читатель — причём, без реальной проверки на «расовую чистоту» — мог получить «расовый сертификат».

Ланц списывал идеи у Листа, Вейнингера, Рейхенбаха, Дарвина, Чемберлена и прочих, добавлял к ним примеры из теории электромагнитных явлений, религиозной мистики и библейской критики и сдабривал всё это от себя ярым женоненавистничеством и рассуждениями о мужском праве. Стиль изложения был грубым и резким.

Например, он предупреждал студентов: «Честные юноши порой попадают в беду и не достигают своих жизненных целей из-за женщин. Скажем прямо, сегодня наибольшие опасности грозят молодым людям со стороны невоспитанных или воспитанных дурно немецких женщин»[854]. «Немецкие женщины» предпочитают в качестве сексуального партнёра представителей низшей расы или «полуобезьян» из-за их большей «мужской силы». Этот тезис Ланц иллюстрировал рассказом о суках, которые предпочитают, чтобы их покрывали не породистые кобели, а помесные. Поскольку первый любовник «пропитывает» женщину своим семенем, превращая в собственность, её дети даже от всех последующих партнёров наследуют черты этого первого мужчины. Для «расы» это означает гибель. Поэтому девственность «ценна не только для любовника, она имеет крайне важное значение для сохранения расы»[855].

Мужчина непременно должен отправить невесту к врачу для подтверждения девственности и строго следить за ней после свадьбы, так как трагедия сексуальности героического мужчины заключается в том, что он не стремится соблазнить женщину — «ни своей расы, ни тем более низшей. А похотливые мужчины низших рас, живущие среди нас, физически и психически развращают эротический вкус наших женщин»[856].

Женщина представляет для Ланца ценность только как «матка», он воспевает «мать-мученицу расового отбора» с почти религиозным благоговением: «Матки должны жить в строжайшем уединении, чтобы у них не возникало искушения изменить супругу… Женщина должна пройти по этому болезненному пути после того, как тысячелетиями брела по вакхической дороге похоти. Это расплата за её сластолюбие». Награда за лишения будет щедрой: «Она удостоится любви прекраснейших, полных молодой силы мужчин, сможет радоваться прекраснейшим и благороднейшим детям, будущие поколения воздвигнут ей храмы и статуи как почитаемой и благословенной богине-матери и будут оказывать ей королевские почести»[857]. Женщин следует передать в «собственность» мужчинам, «ибо сама природа назначила им быть нашими рабынями… Они принадлежат нам, как плодоносящее дерево принадлежит садоводу».

Однако даже пангерманцам тезисы Ланца представлялись чересчур радикальными. В газетах неоднократно появлялись отклики на его работы, где ему резко возражали. Например, разгневанная «немецкая мать» клеймила теорию Ланца о «матках», называя её «оскорбительной», «женоненавистнической» и «унизительной»[858]. Некий врач из Эгера критиковал утверждение, что истинными героями могут быть только блондины, указывая: «Настоящие герои немецкого народа не обладали названными признаками принадлежности героической расе… Д-р Мартин Лютер был брахицефалом, а Отто фон Бисмарк — темноволосым брахицефалом». Особенно возмутило врача, что Ланц, классифицируя современных ему политиков согласно расовой теории, причислил к героической «светловолосой расе» д-ра Юлиуса Офнера из Немецкой народной партии, а ведь тот был еврей: «К героической расе Ланц фон Либенфельс причисляет уже и евреев!»[859]

Заметим, что труды Ланца, опубликованные до 1914 года, не отличались особым антисемитизмом. В тот период его главным врагом однозначно были «немецкие женщины», за ними шли «монголы», «негры» и «средиземноморцы», к которым он причислял и евреев. Главное зло он видел в смешении рас, и его не интересовали те группы, которые в свою очередь предпочитали строгую замкнутость — например, верующие евреи, и прежде всего, сионисты. «Наш путь ведёт направо, путь евреев — налево, главное — полностью от них отделиться, и это случится тем быстрее и легче, чем раньше евреи начнут заботиться о своей расовой чистоте». Проблему он видел только в «полукровках», прежде всего, в ассимилированных евреях: «Но что нам делать с миллионами необрезанных и крещеных «немцев», которые населяют индустриальные районы и большие города и из-за которых весь мир нас ненавидит?»[860]

При этом Ланц открыто и весьма горячо восхищался одним из таких «немцев», крещёным евреем Карлом Краусом, приветствуя его борьбу против венской либеральной прессы. Один из его хвалебных гимнов Краус перепечатал в «Факеле», сопроводив публикацию коротким, нарочито «еврействующим» комментарием[861].

Ланц без устали пытался сделать своего кумира «арийцем»: «Тот, кто видел Карла Крауса, признает, что в его лице нет черт ни монгольского, ни средиземноморского типа. У него тёмно-русые волосы, которые в юности наверняка были светло-русыми, хорошей формы угловато-округлый лоб, вообще все черты героические, особенно в верхней части лица. Глаза у него серо-голубые. Я никогда не общался с Карлом Краусом лично и не знаю точных пропорций его черепа… Именно потому, что он верен своей расе, он стал врагом и гонителем чандал… Героический человек — это и гениальный человек тоже. Карл Краус — гений, истинный гений, поскольку он творец и новатор. Уже одно это указывает на его расовую принадлежность»[862].

На этот раз Краус, у которого вся эта возня вызывала отвращение, ответил длинной статьёй под названием «А он таки еврей!» В злобно-ироническом тоне он писал: «Я не разбираюсь в расах. Глупые немецкие националистические писаки и политики выдают меня за своего, кошерные приятели тоже умудряются сделать меня одним из своих, — я не знаю, как им это удаётся, и знать не хочу, меня это не касается, у меня их аргументы в одно ухо влетают, в другое вылетают… Полагаю, что здесь, как и всегда, когда создают человека или когда человек что-то создаёт, в игру вступают факторы высшего порядка, которые учёным специалистам по расовым теориям не понять». Что же до Генриха Гейне, которому Ланц приписал примесь монгольской крови, то Краус сомневался, «что монгольский элемент тому каким-либо образом мешал», сомнительно также, «что мировой порядок нацелен на сохранение немецкого типа»[863].

Начиная с 1920-х годов Ланц старался выставить себя предтечей Гитлера. В 1926 году его издатель отправил фюреру новое сочинение «Книга немецких псалмов. Молитвослов ариософов, расовых мистиков и антисемитов» с дарственной надписью[864]. Друзья Ланца считали, «что все фашистские и иные движения под знаком свастики — лишь ответвления идей, излагавшихся в «Остаре»»[865]. В 1932 году, в честь мнимого 60-летия, Ланца прославляли так: «Зачинателем национал-социализма стал простой монах Иорг Ланц фон Либенфельс»[866].

После окончания Второй мировой войны Ланц жил преимущественно в Вене и с удовольствиям давал лживые интервью о своих отношениях с Гитлером, что его родственникам было крайне неприятно. Братья Генрих и Фриц говорили: «Оставьте уж бедного дурачка в покое». Родственники по материнской линии считали его «чокнутым». Племянник Луиджи Хоффенрайх вспоминает: «У нас его иначе как балаболом не называли»[867].

В 1951 году в разговоре с д-ром Вильфридом Даймом, специалистом по психологии подсознательного, 77-летний Ланц утверждал, что познакомился с 20-летним Гитлером в 1909 году в Вене. Тот пришёл к нему в Родаун и попросил дать несколько недостающих ему выпусков «Остары». Ланц исполнил просьбу, а ещё подарил молодому человеку, показавшемуся ему «очень бедным», две кроны на проезд[868].

Подлинность этого эпизода проверить невозможно. Эльза Шмидт-Фальк, например, ничего не знала о знакомстве Гитлера и Ланца. Гитлер никогда не говорил с ней об этом, только однажды упомянул «Ланца и его шайку гомосексуалистов»[869]. Последовательница Листа называла Ланца «ужасным человеком», «псевдодворянином» и «сбросившим рясу монахом»[870].

Теперь уже не столь важно, встречались Ланц и Гитлер в Вене, или нет. Но Гитлер, конечно, знал серию «Остара» и публикации Ланца в пангерманских газетах. Даже за три года до смерти Ланц старался изо всех сил, чтобы — невзирая на все беды, которые национал-социализм принёс человечеству — его считали «человеком, подарившем Гитлеру идеи»[871]. Впрочем, он полагал, что повлиял и на Ленина.

Из всех пангерманских авторов Ланц производит наиболее яркое впечатление, но переклички между его тезисами и «мировоззрением» Гитлера не так очевидны, как в случае с теориями Листа. Рассуждения о расовом отборе, чистоте крови, благородных арийцах и неполноценных смешанных расах на рубеже веков были настолько распространены, что вряд ли можно установить, из какого именно источника их почерпнул Гитлер. Наибольшее сходство с Ланцем наблюдается в стилистике. Вот цитата из «Моей борьбы»: Черноволосый еврейский юноша с выражением сатанинской радости на лице часами поджидает ни о чём не подозревающую девушку, которую он испортит своей кровью и похитит таким образом у её народа. Он всеми средствами пытается отравить расовые основы народа, который стремится поработить[872].

О Ланце напоминает и то, что Гитлер-политик часто упоминал евреев и «негров» рядом, через запятую, как растлителей «немецкой женщины» и «немецкой расы». Например, в связи со вступлением французских войск в Рейнскую провинцию в 1921 году он пишет о «Немецкой женщине и еврее»: Евреи хотят осквернить и полностью загрязнить нашу расу. Поэтому в Рейнской области они бросают немецких женщин неграм[873].

Гитлер не спешил принимать наиболее экстремистские идеи Ланца, прежде всего его женоненавистничество, ещё и по тактическим соображениям. Для рейхсканцлера националистические сектанты могли стать обузой, и он отрёкся от них. В «Моей борьбе» он на удивление агрессивно высказался по поводу грызущихся между собой националистических предтеч, этих бородатых Агасферов: ведь это они же — те же самые люди, что, надев шапку из медвежьего меха с бычьими рогами, размахивают жестяными мечами, сделав их со всей тщательностью по древнегерманским образцам, — они же бегут наутёк от резиновых дубинок коммунистов. Никто не принимал их всерьёз: Им не мешали болтать их ерунду и смеялись над ними… Они не только трусы, но и бездарности и бездельники[874].

В марте 1936 года Ланца нелестно упомянули в официальной статье «Об искажении расовой мысли тайными учениями»[875]. Однако документов, подтверждающих запрет на публикацию сочинений Ланца в период Третьего рейха, не обнаружено.

По свидетельству очевидца, знавшего Гитлера в 1930-е годы, фюрер не питал симпатии к «националистическим сектантам». Он, например, предпочитал готическому шрифту латиницу. А однажды, когда ему принесли вместо «либретто Шиканедера, предположительно порождённого еврейским духом», новый «арийский» текст для «Волшебной флейты», Гитлер отклонил его, заметив, что «не собирается становиться посмешищем». В узком кругу рейхсканцлер также не раз подшучивал над «пристрастием Гиммлера к германским народным обычаям, народной медицине и прочим премудростям»[876].