19.

Отъезд из Гента. — Прибытие в Монс. — Я упускаю первую возможность сделать карьеру на политическом поприще. — Г?н де Талейран в Монсе. — Объяснение с королем. — Я имею глупость сочувствовать г?ну де Талейрану

В то время как Бонапарт вместе с павшей империей направлялся в Мальмезон, мы вместе с возрождающейся монархией покидали Гент. Поццо, понимавший, что в высших сферах никому нет дела до законной монархии, поспешил написать Людовику XVIII письмо, где советовал королю поторопиться, если он не хочет найти свое место занятым: этому письму 1815 года Людовик XVIII обязан короной.

В Монсе я упустил первую возможность преуспеть на политическом поприще: я сам был своим главным неприятелем и постоянно вставал себе поперек дороги. На сей раз дурную службу сослужили не мои недостатки, а мои достоинства.

Г?н де Талейран, гордый удачным завершением переговоров, принесших ему немалое богатство, полагал, что оказал законной монархии важные услуги, и вел себя по-хозяйски. Удивленный строптивостью короля, который не послушался его советов и возвращается в Париж не тем путем, какой предписал он, г?н де Талейран, министр был еще более неприятно поражен, обнаружив короля в обществе г?на де Блакаса. Г?н де Талейран почитал г?на де Блакаса бичом монархии; но не это было истинной причиной его ненависти: г?н де Блакас был любимцем короля, следовательно, г?н де Талейран видел в нем соперника; боялся он и графа д’Артуа: недаром он вышел из себя, когда тот две недели назад предложил фавориту свой особняк на берегу Лиса. Просить об удалении г?на де Блакаса было бы вполне естественно; требовать этого значило слишком откровенно напомнить о Бонапарте.

Г?н де Талейран въехал в Монс около шести часов вечера в обществе аббата Луи: г?н де Рисе, г?н де Жокур и несколько других сотрапезников устремились к нему навстречу. С видом непризнанного монарха, чего прежде за ним не водилось, он объявил, что пока не желает видеть Людовика XVIII; тем, кто уговаривал его пойти к королю, он самодовольно ответствовал: «Мне спешить некуда; я займусь этим завтра». Я побывал у него; он заискивал передо мною, рассыпаясь в любезностях, какие у него обычно были наготове для ничтожных честолюбцев и докучливых глупцов. Он взял меня под локоть, оперся о мою руку во время беседы: предполагалось, что от этих знаков высшего расположения я потеряю голову, но я проявил черную неблагодарность: я даже не понял, что мне оказывают великую честь. Я направлялся к королю и посоветовал г?ну де Талейрану последовать моему примеру.

Людовик XVIII был в грустях: надлежало расстаться с г?ном де Блакасом; любимец короля не мог возвратиться во Францию; общественное мнение решительно не благоприятствовало ему; что до меня, то, хотя в Париже я сам немало претерпел от фаворита, в Генте я ни разу ни в чем не упрекнул его. Король был мне благодарен за это; расчувствовавшись, он обласкал меня. Ему уже пересказали слова г?на де Талейрана. «Он хвастает, — сказал мне король, — что вторично возвратил мне корону, и грозит, что вновь отправится в Германию: как вы об этом думаете, г?н де Шатобриан?» Я ответил: «Эти сведения неверны; г?н де Талейран просто устал. Если Вашему Величеству угодно, я вернусь к министру». Королю это, кажется, очень понравилось; он терпеть не мог всякие дрязги; покой он ценил превыше всего, не исключая и сердечных привязанностей.

Г?н де Талейран, надменный, как никогда, внимал льстивым речам своих приближенных. Я стал убеждать его, что в столь тревожную пору он не вправе покинуть короля. Поццо поддержал меня: не чувствуя к г?ну де Талейрану ни малейшей приязни, он все же предпочитал, чтобы министром иностранных дел оставался покамест его старый знакомец, а вдобавок полагал, что г?н де Талейран пользуется расположением царя. Мне не удалось уговорить г?на де Талейрана; его льстецы теснили меня; даже г?н Мунье полагал, что г?ну де Талейрану следует отойти от дел. Известный своим злоречием аббат Луи сказал мне, трижды тряхнув челюстью: «На месте князя я не пробыл бы в Монсе и четверти часа». Я отвечал: «Г?н аббат, и вы и я, мы можем уйти куда глаза глядят, никто и не заметит нашего отсутствия, но князь де Талейран — это дело другое». Я продолжал настаивать и сказал князю: «Известно ли вам, что король скоро тронется в путь?» Г?н де Талейран, казалось, удивился, а затем произнес высокомерные слова, которым некогда ответил Меченый доброжелателям, упреждавшим его о планах Генриха III: «Он не посмеет!»

Я возвратился к королю и нашел его в обществе г?на де Блакаса. Я уверил короля, что министр его нездоров, но завтра наверняка будет иметь честь предстать перед Его Величеством. «Как ему будет угодно, — отвечал Людовик XVIII, — я уезжаю в три часа, — и прибавил ласково: — Мне придется расстаться с г?ном де Блакасом; место свободно, г?н де Шатобриан».

Моя придворная карьера была обеспечена. Любой дальновидный политик на моем месте выбросил бы из головы г?на де Талейрана, велел запрягать лошадей и поскакал за королем, а то и впереди него; я имел глупость остаться на постоялом дворе.

Г?н де Талейран, не в силах вообразить, что король может уехать, лег спать; в три часа его будят, чтобы сообщить, что король вот-вот покинет Монс; он не верит своим ушам; «Обман! Предательство!» — восклицает он. Ему подают одеться, и вот, впервые в своей жизни, он выходит на улицу в три часа ночи. Опираясь на руку г?на де Рисе, он подходит к гостинице, где жил король; первая пара лошадей уже за воротами. Кучеру делают знак остановиться; король осведомляется, в чем дело; ему кричат: «Ваше Величество, к вам г?н де Талейран».— «Он спит», — отвечает Людовик XVIII.— «Он здесь, Ваше Величество».— «Ну что ж», — говорит король. Лошади пятятся назад, слуги отворяют дверцу кареты, король выходит и, едва передвигая ноги, возвращается в свои покои; хромой министр плетется за ним. Г?н де Талейран гневно требует объяснений; Его Величество, выслушав упреки, отвечает: «Князь Беневентский, вы нас покидаете? Воды пойдут вам на пользу[248]; известите нас о вашем здоровье». Покинув остолбеневшего князя, король садится в карету и уезжает.

Г?н де Талейран чуть не лопнул от злости; хладнокровие Людовика XVIII вывело его из себя: он, Талейран, всегда так гордившийся своим самообладанием, разбит на собственной территории, брошен здесь, на монской площади, как последнее ничтожество: было от чего потерять покой! Молча проводив взглядом удаляющуюся карету, он схватил герцога де Леви за пуговицу и вскричал: «Вы только посмотрите, г?н герцог, вы только посмотрите, как со мной обходятся! Я возвратил королю корону (далась ему эта корона!), а меня гонят прочь, и мне придется снова влачить дни в изгнании».

Г?н де Леви рассеянно выслушал его, поднялся на носки и сказал: «Князь, я уезжаю, должен же быть при короле хоть один человек древнего рода».

Г?н де Леви вскочил в наемную двуколку, где сидел канцлер Франции; устроившись на паях в колымаге времен Меровингов, два вельможи бросились вдогонку за своим повелителем из рода Капетингов[249].

Я попросил г?на де Дюраса сделать все возможное для примирения и известить меня о результатах. «Как! — удивился г?н де Дюрас.— Вы остаетесь здесь, несмотря на то, что сказал король?» Со своей стороны г?н де Блакас, покидая Монс, поблагодарил меня за сочувствие к его особе.

Г?на де Талейрана я нашел в затруднении: он сожалел, что не последовал моему совету и, ведя себя, как строптивый поручик, не захотел вечером повидать короля; он боялся утратить политическое могущество: ведь если готовящиеся сделки будут заключены без него, он не сможет нагреть на них руки. Я сказал ему, что, несмотря на различие наших убеждений, по-прежнему остаюсь верен ему как посол министру иностранных дел; к тому же у меня есть друзья, приближенные к королю, и я надеюсь вскоре получить от них благоприятные известия. Г?н де Талейран был сама нежность, он клонил голову к моему плечу; в этот миг он, конечно, почитал меня человеком выдающимся.

Г?н де Дюрас не замедлил прислать мне записку; в ней он сообщал мне из Камбре, что дело улажено и г?н де Талейран вот-вот получит приказ тронуться в путь; на сей раз князь не преминул исполнить предписание[24a].

Какой демон толкал меня под руку? Я не последовал за королем, когда тот предложил или, вернее, пожаловал мне пост министра двора, и обидел его своим упрямством; я расшибался в лепешку ради г?на де Талейрана, который был мне едва знаком и не внушал ни уважения, ни восхищения, ради г?на де Талейрана, который замышлял интриги, мне безразличные, и проводил жизнь в погоне за деньгами, мне ненавистной!

Именно из Монса, где он попал в столь затруднительное положение, князь Беневентский отправил г?на Дюпере в Неаполь за миллионами, вырученными в Вене. Г?н де Блакас в то же самое время двигался в том же самом направлении, увозя с собою звание французского посла в Неаполе и миллионы, которыми его щедро наградил в Монсе гентский изгнанник.

Я поддерживал добрые отношения с г?ном де Блакасом — предметом всеобщей ненависти; я хранил верность г?ну де Талейрану, несмотря на все его капризы, и тем заслужил его дружбу; Людовик XVIII недвусмысленно предложил мне место при своей особе, а я предпочел благорасположению короля общество человека бесчестного; справедливость требовала, чтобы я поплатился за свою тупость и, желая услужить всем, был всеми покинут. Когда я возвратился во Францию, мне нечем было заплатить за дорогу, меж тем как на людей, бывших в опале, милости сыпались как из рога изобилия: я сам виноват. Подвизаться в роли бедного рыцаря, когда все кругом закованы в золотую броню, — дело весьма почтенное, но при этом не следует допускать грубых оплошностей: останься я при короле, Талейрану и Фуше почти наверняка не удалось бы сойтись в министерстве; Реставрация началась бы правлением нравственным и достойным, Франция пошла бы совсем иным путем. Я был так мало озабочен своей собственной участью, что не осознал важности событий, свершающихся в стране: большинство людей грешат тем, что ценят себя слишком высоко, я же, напротив, ценю себя слишком низко; я, как обычно, презрел собственное благополучие; мне следовало понять, что на мгновение судьба Франции переплелась с моею скромной судьбой: история знает немало подобных случайностей.