1

   — Устал я… Дать мне рюмку рома!..

Но что же? Нет прислуги дома?

— Я здесь! — кричит Юрин брат, Женя.

— Дурак! Сейчас не твои слова… Сейчас продолжает доктор Буссенар… Нет, с тобой совсем нельзя ставить пьесу! Сто раз тебе говорил: твои слова после того, как я скажу… что?

— «И много разных лиц…»

— Правильно. Значит, знаешь? Тогда будь внимателен. Продолжаем…

Завтра ко мне придет Жаклон,

Великая особа он,

Его все знают при дворе,

С ним дружен герцог Гоноре.

(Автор пьесы еще понятия не имел о весьма неприятной болезни с похожим звучанием. Во время войны ее называли «друг бойца».)

…Мадмуазелле Деламор с дочуркой Элизой

Также пожалует ко мне сегодня за эскизом…

(Стоп! Вынужден пояснить: драматург, при всей его эрудиции, еще путает «мадам» и «мадемуазель», а последнее слово произносит в точности так, как пишется по-французски.)

…который (эскиз!) для нее мой друг Котен

Нарисовал и город Карфаген

(Почему «Карфаген»? Для рифмы, конечно.)

Изобразил он на рисунке этом.

Еще пожалует ко мне же за билетом

Мсье Копелиц

И много важных лиц…

Ну, давай, дурак, чего же ты? Заснул?.. Нет, с тобой совсем нельзя… Ладно, я повторю последние слова, только смотри…

Еще пожалует ко мне же за билетом

Мсье Копелиц

И…

Дверь открылась, вошла баба-Нёня.

— Что вы тут кричите? Совершенно невозможно… И не стой с ногами на диване! Сегодня же скажу папе…

Юра спрыгнул с дивана.

— Ну, кто тебя просил! Кто просил?.. Я ведь летающий доктор… Всегда ты должна!.. Ничего больше не буду! Никогда не буду!.. Ни есть не буду… ничего… Надоело все!.. Я… не знаю просто… Нет, все кончено… Всё…

Так он кричал и бормотал — бессвязно, визгливо, почти плача. В полном отчаянии.

Он часто приходил в полное отчаяние, совершенно искренне, без всякого наигрыша — когда ему, на самом деле, казалось, что все, решительно все кончено, больше ничего не будет… и не надо…

Через пять… ну, через десять минут он напрочь забывал о своем отчаянии…