Будущие книги Владимира Соловьева

1993. Роман на четыре голоса

Настоящий русский роман о нашей зачумленной жизни, которая несется к бездне без тормозов и покаяния.

Наталья Дардыкина. Московский комсомолец

ПРО ЭТО. Секс, только секс и не только секс. Опыты домашней соитологии

Автору хотелось проскользнуть между чернухой и глянцем, между порно и гинекологией в художку – belles-lettres, изящную словесность, чему не помеха, а в помощь современное арго, ругачий словарь, сквернословие, заборная лексика. Не ради развлекалова как такового, хотя какая литература без развлекалова, пусть на грани фола, какой бы глубины не доставал ее лот? Мы движемся к цели, а та удаляется, видоизменяется, ускользает, становится неузнаваемой и невидимой. Это и есть настоящее художество в понимании автора.

Владимир Соловьев

АВТОПОРТРЕТ В ТРАУРНОЙ РАМКЕ. Эпитафия себе заживо

Энергия слова, плотность всей ткани прозы так велики, что можно с уверенностью сказать – писал книгу молодой человек. Это как голос, по его интонации узнаёшь о состоянии, настроении говорящего, голос, его звук, скорей даже тон его, нельзя подделать. Поэтому в частых отсылах читателя к мысли о бренности и собственного бытия у автора есть – на сегодняшний день! – (через элегантные лекала различной направленности пластики) как бы некоторая доля лукавства – вот так он, как мне показалось, чуть смущенно оправдывает энергетику молодой своей литературной силы. А она на протяжение всего повествования не иссякает. Кажется, энергии слова не будет конца. Впрочем, это так и есть. И возрадуются кости, Тобою сокрушенные (50 Псалом Давида).

Зоя Межирова. Независимая газета