Самый любимый инструмент

– Олег, ты у нас известный мультиинструменталист, трудно назвать инструмент, на котором ты не играешь, но все же какой инструмент у тебя самый любимый?

– Вот как я еще в детстве начал играть на флейте, то до сих пор люблю этот инструмент, и лучшее, что сыграл и в «Аквариуме», и в «Наутилусе», все-таки связано с флейтой. Хотя еще до того, как я стал учиться играть на флейте в спецшколе при Казанской консерватории, был пять лет скрипачом. А после этого оканчивал Ленинградскую конерваторию по специальности «музыковедение», но флейта все равно осталась для меня главным инструментом. Флейта и все ее разновидности – индийские, кельтские, tin whistle, блок-флейта, монгольская флейта у меня одно время была очень интересная. В общем, все семейство флейт мне очень любо.

– Ты фактически живешь в двух городах – в Москве и в Питере. Где тебе больше нравится?

– Я долго думал на эту тему и пришел к выводу, что не ощущаю разницы совсем. Главное, что везде есть близкие мне и хорошие люди. Противопоставление Москвы и Питера мне кажется преувеличенным и искусственным, везде есть люди, которые говорят на одном и том же языке и живут в рамках одной и той же культуры. И я уж не говорю о том, что в Москве девяносто процентов населения не могут похвастаться тем, что они или их родители были коренными жителями этого города.

– Но в Питере, мне кажется, немного другая ситуация…

– Да, в Питере процент коренных жителей, может быть, побольше, но все равно, и Питер, и Москва – это огромные котлы, которые плавят всю русскую культуру и население, хорошо это или плохо, но они плавят как могут, только в Питере одним способом, а в Москве другим. Но когда выезжаешь за границу, то эта разница становится мифической, там другие противопоставления возникают. Ко мне, например, в Нью-Йорке подходили на концертах аквариумных приличные дамы и говорили: «Как хорошо, что мы на ваш концерт попали, мы так редко своих встречаем, москвичей и ленинградцев, а у нас тут все, в основном, одесситы, это не наши». То есть тут другое противопоставление, север и юг, таких противопоставлений много может быть, но они, на мой взгляд, не очень интересны и непродуктивны.

– Вместе с «Аквариумом» ты объездил большое количество стран.

– Да, очень много разных стран, и поездки были интересными. Я, кстати, судьбе и Гребенщикову за это очень благодарен. За возможность не только совместного музицирования и создания вещей, которые попали в ноосферу – по выражению Вернадского, – но и за то, что можно было мир посмотреть. Нью-Йорк мне очень понравился. Но больше всего я полюбил Японию. В Токио я был с концертами и с «Наутилусом», и с «Аквариумом», это такой удивительный город, очень, кстати, близкий русскому подсознанию.

– Чем же он ему близок?

– Своей мистичностью, странным сочетанием издревле насаждаемой дисциплинированности и крайней внутренней беспредельности человеческой, и еще сочетанием доброты и жестокости.

– Что ты сочинял в свой доаквариумный период? До 1989 года?

– Я ничего не сочинял, а был твоим коллегой и писал статьи по социологии культуры, и в том числе и про «Аквариум». И музицировал, играл на флейте и на саксофоне в разных местах и в разных группах, самая известная из них была «Клуб кавалера Глюка».

– Давным-давно канувшая в Лету.

– Да, давно канувшая, но в тот момент очень интересная. Потом я музицировал с группой «Выход» С. Селюнина, которая до сих пор существует. И до сих пор по возможности с «Выходом» играю, минувшим летом мы выступали на нескольких фестивалях. Прежде я пел под гитару романсы в любой компании, что неожиданно несколько лет назад аукнулось, когда я стал сочинять песни и стихи, и петь их один или со своей группой.

– Приходилось ли тебе когда-нибудь сочинять чисто инструментальную музыку?

– Сочинял, но не очень много. Вот, например, первая и последняя инструментальная пьеса в «Русском альбоме» «Аквариума» – это мной сочиненные композиции такого евразийского направления. В консерваторские годы я тоже сочинял, но это были учебные задания, а не по-настоящему творческая работа. В основном же мое сочинительско-музыкальное естество реализовалось в «Аквариуме», в игре и в аранжировках, ну и в «Наутилусе», естественно… Я, к примеру, горжусь элементами аранжировки моей любимой песни «Прогулки по воде», там такое есть баховское вступление, в котором я сознательно имитировал начало «Страстей по Матфею».