В Берлине

Своё пребывание в тюрьме Гитлер впоследствии называл «мой университет». Он имел достаточно досуга и комфорта, чтобы работать над «Мейн Кампф» и одновременно — читать, читать, читать. Огромные объёмы исторической, политической, экономической информации оседали слоями в его зеркальной памяти. В те годы публиковалось много мемуаров участников Первой мировой войны, и эти книги представляли для него особый интерес. Но он не искал расширения и обогащения своего мировоззрения. Его увлекало только то, что подтверждало его концепции мировой истории и придавало его предрассудкам видимость научной объективности.[294]

Проведя в тюрьме меньше двух лет, Гитлер получил условное освобождение, а уже в 1927 году был снят запрет на его публичные выступления. Он возобновил их с удвоенной энергией, постоянно оттачивая ораторское мастерство. Нарочитая пауза перед началом речи, нагнетающая напряжение в зале; нерешительные вступительные фразы; постепенное нарастание эмоций; театральное использование жестов рук; драматичные повороты головы; всплески сарказма в адрес оппонентов; кресчендо доходчивых лозунгов — всё было нацелено на взвинчивание аудитории до экстаза.

Очень рано Гитлер понял, что из всех человеческих эмоций в людях легче всего раздувать ненависть. А так как его душа была с юности переполнена этим ходким товаром, речи его получались насыщенными неподдельной искренностью. Германия превыше всего, немцы — высшая раса, значит всё, что им угрожает, заслуживает беспощадной ненависти. Главные угрозы — демократия, пацифизм, марксистский интернационализм. Мировой еврейский заговор, конечно, получал свою долю проклятий, но в конце 1920-х антисемитская риторика слегка поослабла, уступив место новой теме: борьба за жизненное пространство для Германии, преодоление оков, наложенных Версальским договором.[295]

Ведь всякому ясно, что главные возможности расширения жизненного пространства лежат на востоке. Не исключено, что захват его может начаться с заключения союза между Германией и Россией. «Но пусть никто не обманывает себя, воображая, что подписание союза с Россией исключает войну с ней. Все союзы, заключаемые без мысли о войне, есть вздор и бессмыслица».[296] Мы видим, что фюрер не только планировал пакт Риббентропа-Молотова за пятнадцать лет до его заключения, но уже тогда готовился вскоре грубо нарушить его.

Нужно отдать должное здравомыслию немецкого избирателя. Ни умелое взвинчивание ненависти, ни обещания жизненного пространства, ни раздувание жидо-большевистской угрозы не принесло нацистам успеха на выборах 1928 года. Они получили в Рейхстаге только 12 мест, что соответствовала 2,6 % поданных за них голосов. Однако новоиспечённый депутат Геббельс записал в своём дневнике: «Мы входим в Рейхстаг, как волк входит в стадо овец». И они даже не удостаивали напяливать овечью шкуру, не скрывали своего презрения к Веймарской республике.[297]

Что же должно было случиться, чтобы два года спустя нацисты смогли достичь невероятного успеха на выборах в сентябре 1930 года? 107 депутатских мандатов и 18 % голосов избирателей! Большинство историков сходится на том, что главной причиной был мировой финансовый кризис, начавшийся с краха Нью-Йоркской биржи в октябре 1929. По Германии он ударил очень тяжело. Её экономика в значительной мере опиралась на американские краткосрочные займы. Начавшаяся депрессия резко сократила их поступление, что вызвало сокращение производства, рост цен, снижение реальной заработной платы. Уровень безработицы приблизился к 20 %.[298]

Для политиков социалистического направления Большая депрессия явилась новым аргументом в поддержку тезиса: рыночное регулирование экономики грозит катастрофами, необходим строгий контроль со стороны государства. Но американский мыслитель Томас Соуэлл вгляделся в события 1930 года и указал на тот факт, что крах биржи в октябре не повлёк за собой подскока безработицы в США. Полгода спустя она ещё измерялась умеренной цифрой в 6 %. Но летом 1930 года правительство президента Гувера резко повысило тарифы на экспорт американской продукции. Торговые партнёры Америки в Европе и Азии, естественно, ответили тем же. Мировой товарооборот замедлился и именно тогда безработица возросла в три раза. Именно вмешательство правительства в рыночный процесс, считает Соуэлл, вызвало торговую войну и мировой кризис.[299]

Обеднение населения в Германии шло параллельно с развалом финансовой системы. Осенью 1931 года два крупнейших банка объявили банкротство. Пропаганда нацистов вовсю использовала бедственное положение страны для атак на Веймарскую республику. Гитлер демонстративно отказывался от участия в совместных ланчах политических лидеров, заявляя, что он не может пировать, когда тысячи его сторонников вынуждены сидеть на хлебе и воде.[300]

Пропагандные усилия обходились недёшево, и Геббельс жаловался на нехватку средств. Тем не менее постоянно вводились дорогостоящие технические новации. На свои многочисленные выступления в различных городах Гитлер теперь прибывал не на поезде или автомобиле, а самолётом. Было также выпущено 50 тысяч грамофонных пластинок с его «Призывом к нации». В нём он утверждал, что партии, заседающие в Рейхстаге, нацелены на защиту интересов тех или иных групп, и среди них только национал-социалисты борются за судьбу всего немецкого народа.[301]

Весной 1932 года должны были пройти выборы президента. Чтобы принять в них участие, Гитлеру пришлось срочно — двадцать лет спустя после переезда из Австрии — принять германское гражданство. Две прежние попытки у него провалились. На этот раз ему было устроено место советника в Министерстве культуры провинции Брауншвейг. Должность государственного чиновника предоставляла право на гражданство, и в феврале 1932 Гитлер торжественно дал присягу охранять конституцию государства, которое он собирался ниспровергнуть.[302]

Предвыборная кампания была заполнена парадными шествиями, речами, газетными призывами, разбрасыванием листовок. 27 февраля Гитлер выступил в центральном спортзале Берлина перед 27 тысячами слушателей. Но результаты горько разочаровали его. Против 49 % голосов, поданных за маршала Гинденбурга, он набрал 30 %. Кандидат коммунистов Эрнст Тельман получил 18 %.[303]

Сразу после своего переизбрания президент Гинденбург приказал распустить формирования нацистских штурмовиков. Основанием для этого послужили документы, найденные полицией Пруссии в местном штабе нацистов, ясно указывающие на подготовку военного переворота и захвата власти в случае избрания Гитлера.[304]

Завершение выборов не ослабило накал политической борьбы, наоборот — обострило. Коммунисты и нацисты ввязывались в схватки друг с другом по всей Германии. В июне-июле было зарегистрировано 113 политически мотивированных убийств, сотни людей получили серьёзные ранения. Тень полномасштабной гражданской войны нависала над страной.[305]

Пока на улицах лилась кровь, политические партии в Рейхстаге пытались демонстрировать свою высокую принципиальность, погружаясь в дебаты о второстепенных проблемах. До какого уровня следует повысить долю нанимателя в оплате страховки по безработице — до 3,5 % от зарплаты работника или до 4 %? Такого пустяка было достаточно, чтобы споры зашли в тупик и правительственная коалиция развалилась, что потребовало новых выборов.[306] В 1932 году избирателям пришлось отпрвляться к урнам пять раз. В разгаре экономического кризиса всё это вело к глубокому разочарованию в Веймарской республике и в демократии вообще.

Политический кризис ощущался на всех уровнях правительственной пирамиды. В сентябре Рейхстаг проголосовал за отставку правительства Рейхсканцлера Папена 512 голосами против 48. Кажется, это был единственный случай, когда депутаты от национал-социалистов дружно голосовали за меру, предложенную коммунистами.[307]

Тем временем за кулисами шли напряжённые переговоры о создании правительства с участием нацистов. В ноябре Гинденбург встретился с Гитлером и выразил надежду на то, что его партия сможет найти общий язык с другими политическими движениями правого толка. Немецким патриотам следует действовать сообща — не правда ли? Но Гитлера не устроило просто занятие нацистами нескольких министерских постов. Он потребовал для себя пост рейхсканцлера — иначе он прекращает переговоры.[308]

Его соратники были в шоке. Даже им представлялось чрезмерным на этом этапе требовать пост главы правительства. Разве не лучше удовлетвориться несколькими министерствами и постепенно расширять власть и влияние? Однако Гитлер был непреклонен. Нацисты примут участие в управлении разваливающейся страной только при условии, если их фюрер будет стоять во главе. Иначе всё пойдёт по-прежнему, и нацонал-социалисты будут разделять вину за крах нации вместе с остальными.

Президент Гинденбург долго колебался. В его глазах Гитлер был просто истеричный выскочка, сумевший сыграть на низких страстях толпы. Верхние круги немецкой элиты разделяли это мнение. Генерал Людендорф, разочаровавшийся к этому времени в нацистах, прислал президенту письмо, призывая ни в коем случае не поддаваться нажиму. С другой стороны, старый воин Гинденбург отдавал должное солдатским свойствам ветерана войны: упорству, смелости, железной воле. Ничего этого он не видел в других политиках. Перед глазами его также был пример Италии: там десять лет назад, в аналогичной ситуации, король вручил бразды правления Муссолини, и страна избежала гражданской войны, достигла стабильности и международного престижа.

Гитлер был согласен на то, чтобы большинство министерских портфелей в его правительстве достались консерваторам. У президента оставалась надежда, что профессиональные политики традиционной закалки сумеют гарантировать сохранность республиканских традиций и удерживать нацистов от авантюр. В конце января 1933 года роковое решение было принято.

Тридцатого числа, после полудня, Гитлер, в сопровождении своих министров вошёл в президентский кабинет. Гинденбург приветствовал их короткой речью, в которой выразил удовольствие видеть политиков-патриотов наконец-то объединившимися. Гитлер принёс присягу, обязавшись выполнять работу рейхсканцлера не в интересах своей партии, а на благо всей нации. Он также пообещал соблюдать права президента, охранять конституцию и после следующих выборов вернуться к парламентскому правлению.[309]

Вечером Геббельс записал в своём дневнике: «Это какая-то сказка!».

И действительно, каким другим словом можно было охарактеризовать поворот судьбы, вознёсший неудавшегося художника, окопного солдата, кабацкого демагога, отбывшего тюремный срок преступника на пост главы крупнейшего государства Европы?