Под небом Китая

В отличие от России, Италии, Германии, Китай был страной, утратившей в 19-ом веке монархические традиции. Власть императора во многих регионах оставалась номинальной, жизнью людей распоряжались местные царьки, опиравшиеся на военную силу. Революция 1911 года изменила форму, но не могла мгновенно установить централизованное правление. Каждая провинция оказывалась подчинённой какой-нибудь военной группировке, которые вели бесконечную борьбу с соседями, а также часто раскалывались изнутри.

После смерти Сунь Ятсена в 1925 году Чан Кайши стал признанным лидером Гоминьдана. 20 марта 1926 года он совершил военный переворот в Кантоне, объявил чрезвычайное положение, арестовал ряд коммунистов, блокировал резиденцию советских военных советников.[240] В июле НРА, имевшая около 100 тысяч штыков, начала знаменитый Северный поход, в котором ей противостояли крупные соединения местных милитаристов — дуцзюней. В качестве советского военного советника при ней находился известный военачальник Василий Блюхер. Армия националистов добилась успеха, к осени под контролем Чан Кайши оказались огромные территории в долине реки Янцзы.

В эти месяцы Мао Цзедун ещё активно участвовал в мероприятиях Гоминьдана, работал в отделе пропаганды. В мае его назначили директором Курсов крестьянского движения, собравших больше трёхсот слушателей, съехавшихся со всей страны. В докладе, прочитанном перед курсантами офицерской школы НРА, он обрисовал структуру китайской деревни, которую изучал в провинции Хунань. Во всех своих выступлениях и статьях он возвращался к тезису: «Если мы не привлечём на свою сторону крестьянство, революция не сможет победить».

Но крестьянская масса в Китае была крайне неоднородной. В ней существовали богатые и бедные кланы, которые смотрели друг на друга с затаённой враждебностью. Внутри кланов были разбогатевшие крестьяне «тухао» и «шэньши», сдававшие в аренду участки тем, кто был победнее. Отношения были патриархальными, они регулировались старинными обычаями, а не произволом богатых. Иногда бедные родственники получали на выгодных условиях аренды участки, находившиеся в собственности общины. Очень важна была военная защита со стороны дружин миньтуаней, нанятых для защиты от бандитов. Бандиты не обязательно нападали на крестьян, они облагали их поборами и защищали тех, кто исправно платил им откупное.

Делалось это по системе, напоминающей гангстерский рэкет. Очень красочно она описана в романе Перл Бак «Земля». Его герою, Вану, сильно досаждал дядюшка, требовавший то одного, то другого. Когда Ван попробовал взбунтоваться, дядя объявил ему, что он принадлежит к тайной шайке, имеющей свою базу в горах. Если племянник хочет, чтобы его скот, интвентарь и постройки были в безопасности, пусть лучше выполняет каждую прихоть дядюшки. Бедному труженнику ничего не оставалось, как взять дядю с его семьёй на полное содержание, говоря соседям, что это исполнение долга почтения к брату отца.

В нижнем слое сельского населения находились крестьяне-люмпены, которые не умели или не хотели эффективно трудиться на земле, а предпочитали побираться или уходить в бандитские шайки. Именно в этом слое Мао призывал вести пропаганду и искать поддержку. Под влиянием агитации коммунистов во многих областях были отменены выпускаемые Гоминьданом запреты на вступление люмпенов в крестьянские союзы. В результате многие тайные бандитские сообщества, всегда наводившие ужас на благонамеренных крестьян, были объявлены правомочными союзами.[241]

Эти процессы приводили к росту вражды, беззаконий и всяческих насилий в деревнях. Босяки, попадавшие в союзы, издевались даже над небогатыми крестьянами, заявляли, что они все злые тухао. Голытьба облагала налогами и штрафовала всех, кого зачисляла в «мироеды». По сути, в эти годы китайские коммунисты задолго до захвата власти начали то, что в России несколько лет спустя назовут «раскулачиванием».

Раскулачники вламывались в дома тех, кто побогаче, резали свиней, отбирали продукты, третировала женщин. Не останавливались и перед расстрелами. Глумление над святыми местами и объектами религиозного поклонения происходило повсеместно. Хулиганы устраивали попойки в храмах, а старейшины ничего не могли с ними поделать.[242]

Сам Мао занимался тем, что подводил теоретическую базу под необходимость революционного террора. «Революция не званый обед, не литературное творчество, не рисование и не художественная вышивка… Революция — это бунт, это беспощадное действие одного класса, свергающего власть другого класса… Нужно полностью свергнуть власть тухао и шэньши, а самих шэньши повалить на землю и ещё придавить ногой… В каждой деревне необходим кратковременный период террора… Когда выпрямляешь искривлённую вещь, непременно нужно перегнуть её в другую сторону, если не перегнёшь, то и не выпрямишь!».[243]

В марте 1927 года в Ухани состоялся 3-й пленум ЦИК Гоминьдана. Под давлением левых и коммунистов он принял ряд постановлений, нацеленных на уменьшение власти Чан Кайши. Его лишили всех высших постов в партии. Было также решено сформировать новый состав Национального правительства, в котором два министерских поста были отданы коммунистам. Мао Цзедун активно участвовал в заседаниях пленума, выступал с речами, стал кандидатом в члены ЦИК.[244]

И вдруг расклад политических сил в стране резко изменился. 21 марта в Шанхае вспыхнуло восстание рабочих, закончившееся успехом. Местный военный царёк был свергнут и изгнан, уже 22 марта в освобождённый Шанхай вошли части НРА. На следующий день был взят Нанкин. Казалось, Гоминьдан находится на пути к полной победе.

Однако поведение коммунистов на пленуме, а также в городах и деревнях ясно показало Чан Кайши, чего ему следует ожидать от союза с ними. Он повёл переговоры с банкирами и мафиози Шанхая. Банковская корпорация предоставила ему заём в три миллиона долларов и обещала семь миллионов в случае подавления рабочего движения. Ещё был заключён союз с вооружённой группой гангстеров «Зелёный клан», насчитывавшей десятки тысяч членов. Переворот был совершён 12 апреля, и в первые же два дня от начавшегося террора погибло около пяти тысяч человек и столько же было арестовано.[245]

В Москве новости из Китая вызвали бурю негодования. Сталин засыпал КПК телеграммами. «Мы решительно стоим за фактическое взятие земли снизу… Надо вовлечь в ЦИК Гоминьдана побольше крестьянских и рабочих лидеров… Эту партию необходисо освежить… Надо ликвидировать зависимость от ненадёжных генералов… Пора начать действовать. Надо карать мерзавцев».[246]

Но кары пока обрушивались только на самих коммунистов. В провинциях, находившихся под контролем армии Гоминьдана, начались казни. В городе Чанша и его окрестностях за двадцать дней было убито более десяти тысяч человек. Среди жертв террора оказались многие лидеры КПК и провинциального сельского союза. Мао Цзедун считал, что попыткам сотрудничать с Гоминьданом пришёл конец. Единственный оставшийся выход — вооружённое сопротивление. В конце августа на тайном собрании коммунистов Хунани было решено начать формирование войсковых подразделений.[247]

С этой целью Мао отправился по уездам готовить «Восстание осеннего урожая». Но на одном из переходов он был схвачен дружинниками отряда миньтуаней. Те не знали, какая крупная рыба попалась им в сети, и повели пленника в свой штаб. Мао понимал, что в атмосфере террора против коммунистов его там не ждёт ничего кроме казни, и решился на побег. Десять лет спустя он подробно рассказал Эдгару Сноу, как вырвался от своих конвоиров, как взбежал на холм, поросший высокой травой (помогли тренировки юных лет!), как прятался там до захода солнца. Преследователи несколько раз проходили совсем близко, он уже терял надежду, но так и не был обнаружен. На рассвете беглецу удалось уйти в горы и, изранив босые ноги о камни, добраться до крестьянской хижины, где его приютили, снабдили едой и сандалиями.[248]

К концу августа коммунистам удалось сформировать дивизию числом около пяти тысяч штыков. Но ни крестьяне, ни рабочие, ни шахтёры не оказали серьёзной поддержки этому войску. В первых же боях оно было разбито. Полторы тысячи уцелевших бойцов, повязав на шеи красные ленты, начали поход на юг. Они не были знакомы с местностью, не имели достаточных запасов продовольствия и патронов. Переходы под солнцем, эпидемия лихорадки, дезертирство — отряд постепенно таял. В конце октября, потеряв треть своего состава, он достиг высокой горы, носившей название «Гора пяти вершин». Кругом были только зелёные горы, покрытые хвойными деревьями.[249]

«Восстание осеннего урожая» не было санкционировано Коминтерном, поэтому ЦК КПК исключил Мао Цзедуна из Политбюро за «военный авантюризм». Но он отказался признать критику справедливой. К остаткам его отряда вскоре присоединились два бандитских лидера со своими шайками. Так зародилась Красная армия Китая, которой было суждено провести в боях следующие два десятилетия.[250]