КОЛОКОЛ
КОЛОКОЛ
Невнятная, зловещая, как бред,
Роится жизнь, ища любви и пищи…
Вон — катятся коробочки карет,
Клубится пыль, снуют лохмотья нищих…
Закованный в уродство, в глухоту,
Он должен верить: это люди, братья,
Он должен видеть в каменном распятье
Какую-то иную высоту.
Кто — царь, кто — шут. Кому какая роль.
Вот он — урод. Но здесь, на колокольне,
Он выше всех, он властелин, король,
Он ангел, демон дерзостный и вольный!
Не горб, а крылья, выросшие вмиг,
И прямо с неба льется звук победный!
Да, здесь впервые в мир его проник —
Большого колокола голос медный.
Еще один был незабвенный час:
В колодках сидя, после бичеванья,
Он пить просил движеньем рта, мычаньем,
Но был недвижим круг глядевших глаз.
А девушка-плясунья подошла
Бестрепетно — и протянула воду,
И взором сожаленья и тепла
Скользнула по затихшему уроду.
В ее глазах сиял иной закон.
И почему-то сразу вспомнил он
И колокола звук, и ясность неба…
Иной закон… Помимо власти, хлеба,
Покоя, боли, страха и труда…
А жизнь текла… Без гнева и печали
За ней святые молча наблюдали
Из каждого уступа Нотр-Дам…
Быть может, сам Господь издалека
Сквозь облака на мир глядел устало.
Вот площадь, где, беспечна и легка,
Светя глазами, девушка плясала.
Цыганка… Ведьма… Кто ж ее судил?
Те, кто еще прекрасней и светлее?
Еще добрей?.. Молчит закат, алея,
Над виселицей… Все, что он любил…
И на земле, забытой небесами,
Урод рыдает медными слезами.