Н. А. ЩЕЛОКОВ И М. С. ГОРБАЧЕВ

После окончания университета Михаил Горбачев семь лет отдал Ставропольскому крайкому комсомола, дослужившись до первого секретаря. С молодости он выделялся громкими начинаниями, личным обаянием. Его заметил первый секретарь крайкома Федор Давыдович Кулаков, предложивший перейти на партийную работу. В 1962 году он становится парторгом колхозно-совхозного управления края, уже в декабре назначен завотделом партийных органов крайкома КПСС. В 1968 году Горбачев — второй секретарь, а с апреля 1970 года — первый секретарь Ставропольского крайкома КПСС.

Сам же Кулаков стал секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству. С его именем связаны сельскохозяйственные успехи 1975–1977 годов, в том числе и на Ставрополье.

Одно время Кулаков считался наиболее вероятным преемником Брежнева на посту генсека. По одной из версий, «наверху» решено было проводить просившегося на пенсию Л. И. Брежнева, а на его место избрать бывшего хозяина Ставропольского края. По другому, более позднему, варианту за Брежневым планировалось сохранить недавно обретенный им номинальный пост Председателя Президиума Верховного совета СССР, а на пост генерального секретаря партии избрать Кулакова.

Говоря о Щелокове, отметим, что с Кулаковым у них были теплые, хорошие отношения. Они были соседями по даче (жили на одной территории). Сын Кулакова, окончив Академию МВД, работал в системе органов внутренних дел.

Известна огромная роль ставропольских курортов в продвижении будущего архитектора перестройки в столицу. Кавминводы — одно из излюбленных мест отдыха партийной элиты. Особо важными гостями были «земляки» Горбачева — М. А. Суслов и Ю. В. Андропов. Глава КГБ из-за болезни почек регулярно приезжал сюда подлечиться.

С Андроповым они дружили семьями, вместе проводили отпуск. Ему импонировал молодой руководитель, со своим видением насущных проблем и путей их решения. Он увидел в нем и лично преданного ему человека. По некоторым свидетельствам Андропов предполагал взять Горбачева в КГБ и сделать его своим заместителем по кадрам. Но опоздал, тот стал первым секретарем крайкома.

Большое значение имело знакомство и дружба Горбачева с Чазовым. По воспоминаниям первого секретаря пятигорского, а затем ставропольского горкома Виктора Казначеева: «Молодой академик Чазов был фигурой значительной. Он всегда находился в курсе всех кремлевских событий и интриг, более того, лейб-медик обладал весьма ценной для Горбачева информацией: привычки, пристрастия, слабости, особые черты характера, семейные связи и многое другое, чего не было написано в официальных биографиях высших лиц государства.

Когда Чазов приезжал в край, Горбачев тут же бросал все дела и исчезал на несколько дней. Их можно было видеть прогуливающимися по аллеям санаторного парка, оживленно беседующих…

Чазов принял условия игры в преданную дружбу: из Москвы приходили для Горбачева самые лучшие, дорогостоящие лекарства.

Именно Чазов убедил Михаила Сергеевича организовать все так, чтобы высшее руководство страны стремилось приезжать на отдых в ставропольский край. В этом решении учитывались интересы не только Михаила Сергеевича, за спиной лейб-медика стояла фигура более могущественная, уже давно наметившая себе цель — кресло Брежнева»[174].

Думается, Виктор Казначеев прав в своих предположениях. Во всяком случае, будущие события это подтвердили.

Из тех, кого удалось обаять молодому секретарю отметим и редактора сельхозотдела газеты «Правда» Валерия Болдина. Впоследствии он стал помощником Горбачева на посту генерального секретаря.

Начинал Горбачев как защитник интересов агропромышленного комплекса. Он заявлял о неэквивалентном обмене с промышленностью и со временем стал выразителем тенденций, направленных на борьбу с бюрократизмом и излишней централизацией.

Но у него сложились непростые отношения с первым секретарем Краснодарского крайкома партии Сергеем Федоровичем Медуновым. Между руководством двух всесоюзных житниц и здравниц всегда было некое внутреннее соперничество.

При Медунове хозяйственный потенциал Краснодарского края был солиднее и мощнее Ставропольского. По всем показателям Кубань выглядела лучше, внушительнее и ярче.

Что касается их руководителей, то и здесь столкнулись две совершенно разные тенденции, представители разных типов, разных политических групп.

С. Ф. Медунов — фронтовик, представитель так называемой консервативной группы, опытный и сильный руководитель, говоря современным языком, «крутой мужик». Он во всем превосходил и подавлял бывшего комсомольского работника. Для него он вообще был просто «мальчиком».

Вот как сам С. Ф. Медунов говорил об этом: «У нас разница в возрасте большая, но это не просто некая арифметическая величина, а огромный и сложный кусок истории, в котором пришлось жить людям моего поколения, — голод, репрессии, война, невероятное напряжение сил по восстановлению народного хозяйства. Горбачев, как он пишет в своей книге, видел страну в жуткой послевоенной разрухе только из окна поезда, на котором ехал поступать в самый престижный Московский университет. А я в это время спал по четыре часа в сутки, все остальное время работал.

К окончанию мишиного обучения в Москве на Ленинских горах уже стояло новое здание красавца-университета. Когда Горбачев возвращался домой в Ставрополь после получения диплома, он уже ехал совсем по другой стране. В 1954 году, через десять лет после страшной войны, в СССР невозможно было найти ни единого разрушенного предприятия. И с гордостью говорю — это сделали люди нашего поколения»[175].

К этому поколению принадлежал и Николай Щелоков. Он бы мог подписаться под каждым из этих слов Медунова.

Причем, хозяин Краснодарского края мог позволить себе при всех на каком-нибудь торжественном мероприятии называть Горбачева просто Мишей, демонстрируя тем самым свое полное превосходство над ним. Это сильно задевало самолюбие амбициозного и честолюбивого Михаила Сергеевича.

По воспоминаниям Медунова, с первых минут знакомства Горбачев ему был несимпатичен: «В узких компаниях он постоянно рассказывал какие-то анекдоты сомнительного свойства, изображал этакого простецкого парня, хотя я видел, что это личина».

Однако Горбачева поддерживал Андропов. Самостоятельность Медунова, его дружеские отношения с Брежневым не могли устраивать шефа Лубянки. Появляется компромат на хозяина Кубани. «По Москве вдруг стали гулять слухи, будто сотрудники КГБ вскрыли в крае большие злоупотребления, а у самого Медунова при обыске на квартире изъяли «4 контейнера ценностей», и что теперь Андропов требует примерно наказать виновного, а Брежнев не выдает «своего». Тогда я еще, конечно, ни в коей мере не догадывался, что это был типичный гебистский метод подготовки к устранению с политической арены человека, который мешал Андропову», — пишет в своих воспоминаниях бывший сотрудник аппарата ЦК КПСС Валерий Легостаев[176].

Начинается расследование громкого «краснодарского» дела, которое в итоге сломает карьеру Медунова. Замечу, в других регионах подобных расследований почему-то не проводилось.

После смерти Р. А. Руденко, кандидатура М. С. Горбачева, имевшего юридическое образование, рассматривалась на пост генерального прокурора СССР. Скорее всего, он им бы и стал, но неожиданно от обострившейся болезни умирает Ф. Д. Кулаков.

Реальным претендентом на освободившийся пост был ставленник В. В. Щербицкого, первоцелинник Федор Моргун. Но Суслов и Андропов добиваются назначения Горбачева секретарем ЦК по сельскому хозяйству.

Позже при поддержке Андропова Горбачев станет членом Политбюро. Он был ему нужен как оппонент Черненко и других консерваторов.

Если говорить об отношении Брежнева к Горбачеву, то, по словам внука генсека Андрея, оно было негативное. «Леонид Ильич недолюбливал Горбачева, считал его воплощением серости, а может быть, уже тогда чувствовал в нем гнильцу?.. Он был против избрания Горбачева в Политбюро, куда того тащил Андропов. Но хотя дед имел огромный политический вес, абсолютной властью он не обладал, не мог просто взять и приказать, зачастую вынужден был договариваться, идти на взаимные уступки — и возвышение Горбачева стало одним из таких политических компромиссов»[177].

Должен отметить, что после смерти Кулакова членом Политбюро Брежнев хотел сделать первого секретаря Краснодарского крайкома Медунова.

По-моему, этот малоизвестный факт многое объясняет!

Андрей Грачев — автор книги «Горбачев. Человек, который хотел, как лучше…», говорит в ней о том, что Николай Щелоков целенаправленно «копал» под Горбачева, когда тот работал первым секретарем Ставропольского обкома: «В одном из доверительных разговоров он заявил своему окружению: «Горбачева надо уничтожить!» Однако отыскать компромат не удалось, а на более серьезную спецоперацию у него уже не хватило времени…».

Известно также, что и Лигачев с Шеварднадзе вспоминали, как Горбачев рассказывал им, что в МВД существовала группа, собиравшая на него компромат по ставропольскому периоду работы[178].

Что касается «Горбачева надо уничтожить!» — это автор явно преувеличил. Но, действительно, работниками органов внутренних дел проводилась секретная операция в Ставропольском крае.

Сделаем небольшое отступление. Хорошо известно, что при Андропове КГБ собирал компромат на многих высокопоставленных руководителей. Но и Щелоков в силу занимаемого поста знал об этих людях гораздо больше, чем им хотелось бы. Специально он никаких материалов не собирал, они просто не могли пройти мимо министра внутренних дел. ОБХСС и другие оперативные службы работали на высоком уровне.

Сегодня можно говорить о том, что Щелоков располагал определенными компрометирующими данными о деятельности первого секретаря Ставропольского крайкома КПСС М. С. Горбачева, в частности фактами взяточничества и приписок показателей в сфере сельского хозяйства. Хотя, наверное, реальных доказательств этому нет, все архивы были «зачищены».

По словам Игоря Щелокова, знавшего некоторые подробности, М. С. Горбачев получал деньги со строителей дорог, также стало известно и о колоссальных приписках в сельском хозяйстве[179].

К этому добавлю, что министру МВД было известно и о злоупотреблениях других партийных руководителей. Позже, когда Щелокова отстранят от должности, они, опасаясь, что у него остались дискредитирующие их документы, особенно яростно участвовали в организованной против него кампании.

После того, как данные по Ставропольскому краю поступили в МВД, в край была направлена специальная группа оперработников. О ней знал узкий круг людей. При подтверждении взяточничества, планировалось возбуждение уголовного дела.

Взяточничество подтвердилось.

Об этом говорит и Ю. М. Чурбанов:

— Я располагал всей полнотой информации о них. Я «сцепился» с Горбачевым еще в Ставрополе, когда он там был первым секретарем обкома партии. Помните, тогда была тема «цеховиков»? Вот они отстегивали ему и мадам Горбачевой. В свое время об этом знали только я и Щелоков. Мы разработали комбинацию по этим самым «цеховикам». Заслали 30 оперативников — грамотных, толковых и хорошо подготовленных профессионалов. Запретили им селиться в гостиницах. Иначе сразу бы пошел слух, стоило только предъявить удостоверение. Разместились они по частным квартирам. И мы стали собирать такие материалы о Горбачеве, что южнокорейскому президенту такие деньги и не снились. Поэтому, придя к власти, он был заинтересован первым делом избавиться от меня. Щелоков к тому времени уже застрелился[180].

Но, когда руководитель группы со всеми документами возвратился в Москву, ему уже на аэродроме сообщили, что он незамедлительно должен явиться к Суслову. Из разговора с Сусловым стало ясно, что Горбачеву удалось узнать о возможном возбуждении уголовного дела, и он попросил того о заступничестве. Суслов забрал справку и другие материалы, обличающие взяточника, пообещав, что Политбюро во всем тщательно разберется и примет соответствующие меры. При этом позвонил Щелокову, попросив не предавать этот факт гласности. На этом все закончилось.

Подтверждением тому, что готовилось «ставропольское дело», по аналогу с «краснодарским», существует не одно свидетельство. Со слов писателя А. А. Безуглова приведу такой эпизод, рассказанный ему бывшим начальником следственной части Прокуратуры СССР Г. П. Каракозовым, занимавшимся «краснодарским делом». Он приведен в книге А. Г. Звягинцева, Ю. Г. Орлова «Заложники вождей. Российские и советские прокуроры XX век. 1954–1992». «Когда заканчивалось это дело и Каракозов докладывал о нем Генеральному прокурору СССР Рекункову, то Александр Михайлович спросил: «Так, значит, закончили «краснодарское дело?». Каракозов подтвердил. «Ну, что ж, тогда надо заняться «ставропольским делом». Каракозов заявил, что по «краснодарскому делу» остались еще хвосты, нужно кое-что доделать. Решение о возбуждении какого-то «громкого дела» по Ставропольскому краю не состоялось. Через несколько месяцев, когда секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству был избран М. С. Горбачев, работавший до этого первым секретарем Ставропольского крайкома партии, А. М. Рекунков, встретив Г. П. Каракозова, сказал: «Ну, ты, что же, как в воду смотрел», имея в виду, что тот не согласился с наскока возбуждать уголовное дело и начинать следствие по Ставропольскому краю»[181].

Вот так «политика» брала верх над правом.

Со всей очевидностью это подтвердится, когда М. С. Горбачев займет место генерального секретаря ЦК КПСС.