НОЯБРЬ-94
НОЯБРЬ-94
Хамство в аэропорту: Киселева и Петрова — Жилой дом для посольства — «Золотое правило» Громыко: если можно не делать, лучше не делать — О «шестидесятниках»
Ноябрь начался со страшной бури. Проливные дожди и грозы. Сносило крыши, падали деревья и опорные столбы линий электропередачи. Были затоплены (а в пустыне Негев — засыпаны песком) многие дороги. Вышли из строя светофоры, что в ряде мест привело к дезорганизации движения. Вырубался свет. В общем, было довольно неуютно. Но скоро прошло.
А в посольстве мужчины (не все, к счастью) ополчились на женщин. Дежурные коменданты мужского пола стали требовать, чтобы женщины — наравне с ними — работали по праздникам и в выходные дни. Для справки. Женщины — это посольские жены, которые были трудоустроены на вакантные ставки. Как правило, они работали днем, в самые напряженные, людные часы. А по воскресеньям и праздникам они трудились на семейном фронте, что мне — извиняюсь перед феминистками — казалось естественным.
Но коменданты-мужчины требовали равноправия. Им не хотелось работать в праздничные и выходные дни. Не было ни партбюро, ни профкома, не с кем было посоветоваться. Решил домогательства мужчин отклонить. И даже пристыдил их. Хотя не уверен, что им стало стыдно…
30 ноября посетил заместителя генерального директора МИДа Израиля Э.Бенцура. Он дал понять, что президент Вейцман хотел бы посетить Россию с официальным визитом. Мне и самому давно казалось, что визит Вейцмана созрел. О чем я писал неоднократно. То, что я так и не сумел добиться согласия Москвы на этот визит, считаю одной из крупных своих недоработок. Равно, как и то, что не смог убедить Черномырдина сдержать свое обещание и посетить Израиль.
Передал Бенцуру ноту посольства по поводу инцидента с гражданкой России Натальей Глебовной Киселевой. И тут начинается то, что можно назвать Повесть о хамстве.
Зайдем издалека. 5 февраля 1990 года Благочинная Горненского монастыря монахиня Гавриила подала рапорт начальнику Русской Духовной Миссии в Иерусалиме Архимандриту Никите. Монахиня жаловалась на произвол и грубость таможенников в аэропорту Бен-Гурион, с которыми она столкнулась 8 декабря 1989 года, возвращаясь из отпуска в родной монастырь. Приведу фрагмент из рапорта:
«…Узнав, что мы везем с собой сухие белые грибы 6 кг, меня на полицейской машине отвезли в полицейский участок аэропорта Бен-Гурион, где продержали около 6 часов. За период этого времени была послана телеграмма, что задержана русская монахиня, подозреваемая в провозе наркотиков. Через некоторое время пришел корреспондент одной из местных газет и сфотографировал меня для прессы. За время пребывания в полиции часть грибов была взята на экспертизу; экспертиза показала, что грибы съедобные. После этого меня отпустили с условием, чтобы на следующий день вновь приехать в полицейский участок за соответствующими бумагами. Приехав на следующий день, никаких бумаг я не получила, а было лишь сказано, что грибы съедобны, но возвратить их не смогут, так как их сожгли. Никакого извинения со стороны полиции не последовало.
Прошу ВАШЕ ВЫСОКОПРЕПОДОБИЕ, Всечестной Отец Архимандрит, обратить особое внимание на происшедший случай с нами в аэропорту Бен-Гурион 8 декабря 1989 года и предпринять соответствующие меры, чтобы в будущем насельницы Горней обители могли бы беспрепятственно въезжать в страну, где несут свое послушание, находясь в длительной командировке. ВАШЕГО ВЫСОКОПРЕПОДОБИЯ нижайшая послушница (Гавриила)».
Не имею представления, какие меры предпринял «Всечестной Отец Архимандрит». Возможно, к монахиням (равно как и к монахам) стали проявлять снисхождение. На остальных же граждан России, не имеющих прямой связи с Господом, это снисхождение явно не распространялось.
Киселева прилетела 17 июня 1994 года по гостевой визе. 28 лет. Москвичка. Высшее образование. Преподаватель логики и русской литературы. Все документы в порядке. В наличии 2800 долларов и обратный билет (без даты вылета). Однако безо всяких объяснений она была задержана и водворена в камеру. Из заявления Киселевой:
«Стол, табуретка, Нары, крохотное зарешеченное окошко под потолком, Духота, жара, за дверью полицейский, которому должна стучась при необходимости.
Две ночи и более двух с половиною дней в полной неизвестности (униженная, с болями в сердце, в животе и постоянно в голове, на сухом пайке (которым при больном желудке не могла пользоваться), без разрешенного стакана чая, на нарах, с подложенными под голову платьями, запертая и охраняемая, в слезах и невыразимых страданиях, особенно за больную сердцем маму, не надеясь увидеть ее в живых, металась я по камере.
За все время содержания в камере меня ни разу не вывели на воздух, даже когда мне было плохо. Вследствие такого обращения резко ухудшилось состояние моего здоровья. Полиция вызывала врача.
В течение всего времени задержания я получала категорический отказ в разъяснениях и звонках, даже в Посольство РФ, не говоря уже о родителях, не знавших, жива ли я, так как Лифшиц (израильтянин, который встречал, но так и не встретил Киселеву. — А.Б.) 17 июня дважды утром сообщил им, что их дочь не прилетела в Тель-Авив. Так его информировали в аэропорту: «Киселевой нет, не прилетела». К пришедшим в аэропорт родственникам моего бывшего мужа меня не пустили, несмотря на их поручительство (19 июня), а объяснили им, что высылают меня сегодня из-за отсутствия у меня денег и обратного билета».
19 июня на полицейской машине Киселеву доставили к трапу самолета и отправили обратно.
22 июня Киселева обратилась в посольство Израиля в Москве. 15 июля она получила ответ. Он состоял из трех пунктов.
1. Просьба о выдаче Вам новой визы взамен аннулированной направлена на рассмотрение в МВД Израиля. По Получении ответа Вы будете уведомлены.
2. По вопросу компенсации ущерба следует обращаться в израильские судебные инстанции через члена коллегии адвокатов Израиля или через Посольство РФ в Израиле.
3. Жалобу на поведение представителей МВД и полиции Израиля при задержании Вас в аэропорту Вы можете направить Инспектору Государства Израиль.
8 сентября Киселева обратилась к министру иностранных дел России. «Я мирно летела отдыхать, но меня страшно оскорбили и впервые заставили обращаться к суду. Теперь я считаю, что только высокое материальное возмещение, причем возведенное с настойчивой твердостью в регулярное правило, в закон, заставит уважать Россию и создаст цивилизованные условия въезда уважаемого гражданина России в Израиль. Деньги правят миром. Пусть же они отрезвят почитающее их зарвавшееся самовластие».
Свои «моральные, физические и материальные» затраты Киселева оценила в 500 тысяч долларов.
Обо всем этом я узнал только в ноябре, когда МИД переслал мне заявление Киселевой. Дальше — разговор с Бенцуром. Медлительное верчение бюрократических колес. Неоднократные напоминания — официальные и неофициальные.
Где-то в начале января уже следующего года мы с Бенцуром обсуждали казус Киселевой, обедая в иерусалимском ресторанчике «Кэти». Трапезу разделяла с нами бен-цуровская знакомая — журналистка Мира Аврех. Изложив в газете «Едиот ахронот» под заголовком «Слишком красивая учительница» суть дела, Мира перешла к «светской хронике»: «Бовин начал с пива, уговорил бутылку водки и закончил опять пивом. А затем совершенно отчетливо, без признаков опьянения он объяснил мне на смеси пяти языков (английский, французский, немецкий, иврит и русский): «это — мой патент. С пивом, водкой и снова с пивом я остаюсь трезвым. Врачи, которые пользуют меня, проводили всякие анализы и ничего не нашли. Я объяснил им, что у меня нет проблем с сердцем, давлением или с холестерином, — и все это благодаря водке, которая абсорбирует все вредоносное». Кто захочет, заключила г-жа Аврех, — поверит».
Наконец, 21 марта 1995 года — долгожданный ответ. Пять пунктов.
1. Жалоба г-жи Киселевой была тщательно проверена вместе с министерством внутренних дел и пограничной полицией.
2. Г-же Киселевой было отказано во въезде по подозрению в том, что она намеревалась незаконно остаться в Израиле для постоянного проживания. Основанием для этих подозрений стали ответы г-жи Киселевой на вопросы, заданные ей пограничной полицией Государства Израиль.
3. Что касается вопроса о телефонном звонке в посольство, то если было г-же Киселевой отказано в его совершении, то это полностью противоречит существующим инструкциям, регулирующим действия пограничной полиции Государства Израиль.
4. Вслед за этим инцидентом правила, регулирующие порядок обращения с прибывающими туристами, были пересмотрены. Министерство иностранных дел неоднократно разъясняло всем соответствующим инстанциям важность и деликатность взаимоотношений с туристами.
5. Министерство иностранных дел сожалеет о неудобствах, причиненных г-же Киселевой.
Мне этот бюрократический шедевр вручил Бенцур. По-моему, ему было стыдно…
28 марта, переправляя эту ноту в наш МИД, я писал, что наконец-то получен официальный ответ по «делу Киселевой». Как видно, ответ этот бюрократизирован до предела. Но «сожалеют» все-таки. Будем рассматривать это как формулу извинения.
Что же касается судебной процедуры, то тут мы выходим из игры. Если Наталья Глебовна хочет, она может обратиться в суд.
В апреле газета «Вести» обратилась в МИД Израиля для уточнения деталей.
«Почему госпоже Киселевой было отказано в просьбе связаться с посольством России?
Это, — ответил заместитель генерального директора Эфраим Цур, — грубейшее нарушение международного законодательства, и МИД сожалеет об этом, если подобное действительно имело место. Увы, нам не удалось добиться от Управления пограничной полиции внятного ответа на поставленные нами вопросы. Однако мы постараемся предпринять все необходимое для предотвращения подобных правонарушений».
В конце мая получилось благодарственное письмо от Киселевой. Цитирую два абзаца:
«Благодаря Вашему настойчивому, мужественному и дипломатичному вмешательству Российская Сторона с достоинством, настаивая на справедливости, заставила власти Израиля принести извинения за учиненный надо мной произвол.
Чувства гордости и благодарности за Россию, за нелегкую Вашу службу, за отзывчивость и большое Ваше сердце просят передать Вам многие Ваши соотечественники. Я благодарю Вас от себя, от имени моих родителей, близких, сослуживцев, знакомых и незнакомых, от имени тех, кто уже пострадал, подобно мне, и от имени тех, кто теперь уже не пострадает».
«Слишком красивая учительница» переоценила мою настойчивость и мои достижения. Если «правила, регулирующие…» и были пересмотрены, то совершенно незаметно для тех, кого «регулируют». Хамство в аэропорту, измывательства над беззащитными людьми продолжались.
Очередной обмен любезностями произошел в связи с тем, что 13 октября 1995 года артистка Ирина Петрова, как «проститутка», была сразу же по прилете отправлена обратно в Москву. Обращались с ней, как всегда, грубо, нагло, просто по-хулигански. К ней не допустили ни руководителя театра Винокура, ни генерального представителя «Трансаэро» г-на Кричевского. «На всякий случай» Петрову усадили в гинекологическое кресло и проверили — не скрывает ли она наркотики.
Эту «операцию бдительности» нельзя было удержать в тайне. Поднялся шум в газетах. Вмешалось посольство.
Из посольской ноты:
«Ирина Петрова (31. 07.1974 г.р.) прибыла в Израиль в составе театральной труппы, возглавляемой г-ном Винокуром. Она имела на руках действительный российский паспорт и израильскую въездную визу. Без каких-либо причин и объяснений она была задержана в аэропорту, подверглась оскорблениям и унизительному обращению и была депортирована обратно в Россию. Она была лишена возможности связаться с российским посольством в Тель-Авиве.
Мы вынуждены обратить внимание на то, что это не первый инцидент, когда оскорбляется человеческое достоинство российских граждан. Посольство уже направляло ноту Министерству иностранных дел Государства Израиль (№ 85н от 29 ноября 1994 г.) относительно российской гражданки Натальи Киселевой, которая была задержана, подвергнута унижениям и депортирована из Израиля. Несмотря на выражения сожаления, содержавшиеся в официальном ответе, мы до сих пор не видим, чтобы были приняты какие-либо меры, направленные на предотвращение повторения подобных действий.
Посольство настоятельно требует, чтобы лица, ответственные за инцидент с Ириной Петровой, были наказаны, и ожидает официальных извинений перед жертвой бесчеловечного обращения».
21 октября Петровой разрешили вернуться в Израиль.
24 октября МИД Израиля переслал нам письмо МВД Израиля. Привожу его полностью:
«К сожалению, приходится признать, что в Израиле практически каждодневно приходится сталкиваться со сложной проблемой «девушек по вызову» и профессиональных проституток, въезжающих в страну из СНГ путем использования самых различных обманных способов.
Некоторые из них приезжают как туристы и остаются в стране нелегально; другие имеют фальшивые документы либо проникают в страну, минуя обычные пограничные пункты.
Каждый день соответствующие органы обнаруживают «девушек по вызову» с поддельными документами. Некоторые из них получают документы, обманным путем приобретая статус гражданки Израиля и пользуясь в результате этого различными предоставляемыми государством благами и льготами.
Год назад в одном из массажных заведений Тель-Авива была арестована молодая женщина, имевшая при себе документы на имя гражданки Израиля Ханны Халавской. В ходе допроса она призналась, что в действительности она — Ирина Петрова, родившаяся 31 сентября 1974 года и прибывшая в Тель-Авив для занятия проституцией по ставке 150 шекелей с клиента. Она была выслана из Израиля за государственный счет, а ее имя было внесено в список лиц, которым запрещен въезд в Израиль.[41]
Когда г-жа Ирина Петрова (упомянутая в запросе Посольства РФ) прибыла в Израиль в октябре с.г., ее имя немедленно появилось в соответствующем списке на экране компьютера. Ее данные практически полностью совпадали с данными, зарегистрированными в вышеприведенном случае; единственное различие заключалось в дате рождения — 31 июля 1974 г., в то время как в записях Министерства она числилась как 31 сентября 1974 г. Кроме этого, сотрудники театра, в труппе которого она числилась, сообщили, что г-жа Петрова в действительности не является штатным сотрудником театра (об этом сообщили Министерству офицеры пограничной охраны).
По данному вопросу в Министерство поступил ряд обращений и после того, как выяснилось, что произошла очевидная ошибка в идентификации, ей было разрешено въехать в страну 21 октября 1995 года.
Хотели бы подчеркнуть, что в подобных обстоятельствах, когда в Государство Израиль устремляются многие «девушки по вызову» с фальшивыми паспортами и визами, а также иные нежелательные элементы из СНГ, избежать подобных достойных сожаления ошибок не представляется возможным.
Министерство внутренних дел делает все возможное для того, чтобы максимально ограничить неудобства, причиняемые настоящим туристам. В данном случае, однако, имевший место инцидент был практически неизбежным. Мы надеемся, что когда проблема поддельных и подлинных документов, а также нелегального проникновения в страну будет урегулирована, мы одновременно сможем решить и проблему непредумышленного создания неудобств для туристов, желающих въехать в страну в этом качестве и покинуть ее в конце установленного срока.
Мы были бы весьма рады сотрудничать с различными миссиями стран СНГ, а также получать от них любое содействие в ликвидации данного досадного феномена, наносящего серьезный ущерб нашему государству».
В общем, нам прямым текстом сообщили, что «ошибки», включая, надо полагать, и откровенное хамство, неуважение к людям, неизбежны.
Ирина оказалась человеком, настроенным оптимистически и с чувством юмора. Вернувшись в Израиль, она сообщила журналистам, что ей просто-напросто повезло. «Ну кому еще посчастливится дважды за неделю побывать в Израиле, вернуться в Москву, увидеться с родителями, сказать им, что все в порядке, и снова вернуться в Израиль?» Но, к сожалению, чувство юмора развито не у всех…
Несмотря на неоднократные наши протесты и разговоры на разных уровнях, сообщало посольство в Москву, работники аэропорта, подчиненные МВД, продолжают вести себя с гражданами России крайне бесцеремонно. Зачастую оскорбляют их человеческое достоинство. Уговоры пока не действуют. Может быть, следует подумать о своего рода «репрессалиях» — демонстративно завернуть назад несколько пассажиров «Эл Ал». В принципе посольство против резких движений, но в данном случае другого пути не видно (моя рекомендация не нашла поддержки).
Посольство обращало внимание МИДа России и на другую сторону этой же проблемы. Участились жалобы российских граждан на грубое обращение с ними при отлете из Израиля. Опросы пассажиров, проводимые с целью обеспечения безопасности полетов, нередко превращаются в унизительные допросы. Отлетающих спрашивают о том, что вряд ли — вопреки хитроумным схемам психологов — имеет отношение к безопасности, но явно затрагивает сферы их личной жизни и профессиональной деятельности. При отказе отвечать на подобные вопросы следуют угрозы не допустить пассажира на борт самолета.
Пришлось мне объясняться и с журналистами.
— Александр Евгеньевич, — меня спрашивает Айзек Шохат из «Времени», — что вы думаете о ситуациях с жительницами России, периодически возникающих в аэропорту им. Бен-Гуриона?
— Я думаю, что это вельможное хамство. Понимаю, что каждое государство стремится ограждать себя от всяких негативных явлений, в том числе — и такого рода. Но должны быть какие-то правила. Нельзя допускать, чтобы женщине, только потому, что она молода и красива, был запрещен въезд в страну.
Еще один принципиально важный момент. В любой демократической стране должно соблюдаться такое правило — все законы и ведомственные инструкции, касающиеся прав и обязанностей человека, должны быть предъявлены этому человеку по его первому требованию. Их нельзя засекречивать.
— Допустим, что выдворенным женщинам под каким-то предлогом отказались показать инструкции. Но, может быть, их довелось видеть сотрудникам посольства, занимавшимся этими случаями?
— Их никто не видел. И я по-прежнему, не знаю, как должны действовать чиновники, которым поручено этим заниматься.
Кстати, с аэропортом связаны и другие сюжеты, вызывающие смешанные чувства. Вот человек собирается уезжать. Сотрудники службы безопасности аэропорта принимаются его расспрашивать: «Скажите, пожалуйста, кто ваши знакомые? У кого вы были? С кем ночевали?» Такие вопросы — прямое вмешательство в личную жизнь человека. Я понимаю, что люди, которые их задают, руководствуются соображениями безопасности, но… Но шанс, что с помощью подобных расспросов удастся выявить террориста, очень невелик…
— Жители Израиля настолько к этому привыкли, что очень спокойно воспринимают даже самые щекотливые вопросы.
— А мы не привыкли. Еще будучи журналистом, я летел однажды в Эйлат. И вдруг меня начали спрашивать: «А кого вы знаете, а с кем вы разговаривали?» Я отвечаю: «С Ариэлем Шароном разговаривал». — «А еще?» Называю имя еще одного известного политика. На меня начинают обижаться, будто я их разыгрываю. А я действительно брал интервью у этих людей. Я тогда отшутился, но многим в таких ситуациях не до шуток.
Безобразия продолжались. 18 сентября 1996 года я направил письмо министру внутренних дел Элиаху Свиссе:
«К сожалению, я вынужден беспокоить Вас по поводу, который трудно назвать приятным. 10 сентября с.г. по указанию работника МВД три российских туристки — Алла Соснер, Светлана Лебедева и Лариса Яковлева — прилетевшие в аэропорт Бен-Гурион рейсом «Эль-Аль» из Санкт-Петербурга, были задержаны и отправлены в полицейский участок. Им было заявлено, что они будут депортированы в Россию в связи с неправильным оформлением документов и отсутствием денег.
Женщины находились в камере полтора суток. Им не разрешили позвонить знакомым. Слава Богу, с трудом, но разрешили все-таки позвонить в российское консульство.
Прибывший в аэропорт российский консул выяснил: паспорта и визы находятся в полном порядке; у каждой из задержанных есть обратный билет, оплаченная туристическая путевка, ваучер на размещение в гостинице, медицинская страховка и 1500 долларов наличными.
Надеюсь, господин министр. Вы понимаете, что действия Ваших чиновников в аэропорту можно квалифицировать или как произвол, или как полное отсутствие профессионализма. В связи с этим убедительно прошу Вас, во-первых, исключить подобные случаи из практики работы представителей МВД в аэропорту и, во-вторых, принести через российское посольство официальные извинения указанным гражданам России».
Извинения были принесены. Однако произвол и хамство в аэропорту продолжались. Я позже вернусь к этой теме в связи с задержанием И.Д.Кобзона. Здесь же замечу вот что. На уровне министров и высшего чиновничества я имел дело, как правило, с образованными, воспитанными и, как мне казалось, интеллигентными людьми. Они понимали, что бдительность, забота о безопасности полетов не требует хамства. И они говорили мне это. Но или они лицемерили, или их реальная власть глушилась молчаливым и мощным сопротивлением аппарата. В любом из этих «или» я проиграл. Не смог защитить граждан своей страны. Точнее: мог выручать в конкретных случаях, но не мог добиться, чтобы этих случаев не было.
В ноябре начала раскручиваться история с постройкой жилого дома для сотрудников посольства. С хозяйственной точки зрения дело было стоящее. Недвижимость вернее денег. И как бы ни дорого обошлось строительство, в конечном счете иметь свое жилье выгоднее, чем платить за аренду. МИД с санкции министерства финансов благословил. Начались поиски участка и подрядчика. Нашли, наконец. С помощью мидовских юристов стали составлять документы, сначала — непременный протокол о намерениях. Дело шло туго.
Возможно, сказалось какое-то мое внутреннее сопротивление этому делу. Во время журналистских скитаний я насмотрелся на посольские дома, своего рода посольские гетто. Приходя с работы, сотрудники вновь оказывались в окружении тех же людей. Не дремало и «зоркое око». Возникали всякие проблемы. У нас же все жили на частных квартирах в разных частях города. Полная автономия и никаких «ок». Мне казалось, так лучше, вольготнее. Люди имеют возможность отдохнуть друг от друга. Не то, чтобы я саботировал, но как-то энтузиазма не проявлял…
Возникли трудности с мэрией. Она не разрешала строить то, что нам нужно, на участке, который мы выбрали. Фирма, с которой мы договорились, поставила вопрос так: черт с ней, с мэрией, мы начнем строить и в процессе строительства получим все необходимые разрешения; все так делают. Хорошо, сказали мы, но если не сможете сделать, то вернете нам деньги. Чтобы уравновесить риск (а речь шла о 4-х миллионах долларов), я потребовал банковскую гарантию. Тут фирма заартачилась. Договорились (это было уже в апреле 1996 года) так: фирма обязалась за семь дней получить все разрешения; если не получит, посольство имеет право аннулировать протокол о намерениях. Что я с легким сердцем и сделал 8 мая.
Потом велись переговоры с другими фирмами и о других участках, но постепенно все сошло на нет.
С разных сторон до меня доходили сведения, что Нетаньяху был бы не прочь посетить Москву. Основная цель была очевидна — укрепить свой политический авторитет. Другие цели — изложить позиции Ликуда по мирному процессу и дать понять, что правительство Ликуда будет активно развивать израильско-российские отношения. Посольство исходило из того, что работа с оппозицией — нормальный, естественный участок двусторонних отношений. Поэтому надо принять Нетаньяху. Если он станет премьером, это нам зачтется. Если — нет, зачтется тоже, ибо Ликуд останется одной из главных фигур на политической сцене.
Я просил у Москвы «добро» на предметный разговор с Нетаньяху. Но не получил. Если можно что-то не делать (не говорить), лучше не делать (не говорить). Золотое правило дипломатических традиций, идущих от Громыко.
В светлые ноябрьские промежутки сочинял предисловие к военным дневникам академика Иноземцева. Писал о нем и, конечно, о нас всех — «шестидесятниках». О нашей судьбе, перенасыщенной крутыми поворотами, интересной и безжалостной.
«Ныне модно кидать камни в тех, кого называют шестидесятниками. Камни — это больно. Нас легко упрекать. Ведь приходилось и наступать на горло собственной песне, и кривить душой. И тем не менее нам не стыдно за прожитую жизнь, за дороги, которые мы выбрали и которыми шли. Мы видели свою задачу в том, чтобы не дать растоптать, уничтожить всходы, проклюнувшиеся после XX съезда. И нам, нашему поколению, удалось это сделать. Иначе была бы невозможна перестройка.
Нам не повезло. Мы были еще слишком молоды, когда случился XX съезд партии. И поэтому не смогли превратить «оттепель» в весну. Мы были уже слишком старыми, когда началась перестройка. И поэтому, вытащив перестройку, вытащив демократию и гласность, мы не смогли предотвратить развал и хаос.
Теперь нам осталось писать мемуары. Чтобы наши дети и наши внуки лучше поняли наше время, а значит — и нас.
Все мы герои и все мы изменники.
Все, одинаково, верим словам.
Что ж, дорогие мои современники,
Весело вам?
Каждое поколение должно само ответить на этот вопрос, который себе, нам и всем задал Георгий Иванов».
Вот и я уже созрел для мемуаров, пока малых, израильских, а там — посмотрим…
В ноябре в Израиле появилась Эдита Пьеха со своим мужем Владимиром Петровичем Поляковым. Я знал его по своим редким появлениям в Пятигорске, где Володя возглавлял, кажется, общество «Знание» и раскатывал — в те времена! — на красном «Мерседесе». Мы там ели «шулюм» — невообразимо вкусную похлебку из всего, что только возможно. В моем сознании Володя совершенно не монтировался с Эдитой Пьехой, королевой, дворянкой эстрады. Но жизнь прекрасна своими сюрпризами…