ЭТИХ ДНЕЙ НЕ СМОЛКНЕТ СЛАВА (Из воспоминаний Ф. И. Калюты, члена КПСС с 1920 г.)
ЭТИХ ДНЕЙ НЕ СМОЛКНЕТ СЛАВА
(Из воспоминаний Ф. И. Калюты, члена КПСС с 1920 г.)
Сын донецкого шахтера Филипп Иванович Калюта — активный участник Октябрьской революции. После установления Советской власти в центре России он отправился в Атбасарский уезд, куда к тому времени переехала его семья. Вместе с большевиками Ф. И. Калюта принимал участие в создании первых совдепов, а в период колчаковщины и гражданской войны был одним из организаторов партизанского движения в акмолинских степях. Все последующие годы он работал в органах ВЧК и милиции, находился на партийной и советской работе.
…Над степями Северного Казахстана полыхало пламя гражданской войны. В селах и аулах свирепствовали белогвардейские банды Колчака. Опираясь на зажиточное казачество и кулаков, местных баев и алаш-ордынцев, они устраивали в селениях повальные порки и расстрелы, вешали тысячи людей, не желавших подчиняться старым порядкам и служить в белой армии.
Учиняя кровавые расправы, колчаковцы хотели запугать население, склонить его на свою сторону, всеми силами отстоять старую власть. Но злодеяния белогвардейцев вызвали в народе лишь озлобление и гнев. Трудовой люд поднимался на борьбу за свободу и независимость. В деревнях создавались партизанские отряды.
Ф. И. Калюта среди первых комсомольцев республики. Слева направо: М. В. Оринич, член КПСС с 1920 года, К. А. Гадиев, член КПСС с 1924 года, А. И. Ворожеева, член КПСС с 1921 года, М. Ж. Жунусов, член КПСС с 1926 года и С. Темирбекова.
Руководители партизанского движения тайно созывали на собрания бедноту, фронтовиков, а также и молодежь, укрывавшуюся от мобилизации в колчаковскую армию. Помню одно такое собрание.
Стояла суровая сибирская зима. Деревня Каскатау потонула в сугробах снега.
— Вечером в хату Бельтюкова… — передавали по домам надежные люди.
Когда стемнело, в доме плотника Бельтюкова собрались партизаны нашего отряда. Их было 17. Хозяин хаты открыл собрание и предоставил слово мне.
— Товарищи, партизанские отряды действуют, — сказал я. — Земля горит под белобандитами. Но у нас мало оружия, мало людей. Надо, чтобы ни один человек из села не шел к Колчаку, а помогал нам. Надо, чтобы у каждого было оружие. Будем подрывать Колчаку тыл, соединимся с Красной Армией, а там — победа!
Единодушно решили собрать и передать партизанам оружие, патроны, лошадей, сбрую. В отряд записалось еще 29 человек. Жители деревни искренне сочувствовали нам. Люди эти не признавали колчаковской власти, отказывались платить налоги. Вскоре село Каскатау полностью стало партизанским.
Наш отряд, расположившись в окрестных сопках и лесах, внезапно нападал на колчаковские банды, тревожил обозы и мелкие части, двигавшиеся к Атбасару. Хорошо помню, как разгромили карательный отряд в Веденевке, забрали в плен трех офицеров и захватили богатые трофеи.
Партизанское движение разрасталось. Вскоре мы услышали о знаменитом восстании крестьян в селе Марьиновке, о действиях партизанских отрядов в Акмолинском, Кокчетавском и Петропавловском уездах.
Белогвардейцы усилили террор: в крови были потоплены восставшие крестьяне Марьиновки.
От зверской руки карателей погиб в те дни пламенный революционер Адильбек Майкотов. До революции он работал в Атбасаре медицинским фельдшером. Его знала и любила вся казахская и русская беднота. Майкотов являлся первым организатором Советской власти в уезде. Белобандиты давно охотились за ним. Но Адильбеку удавалось скрываться и вести энергичную революционную работу среди крестьянства. Однако уберечься он не смог. По доносу предателей его схватили в Атбасаре и вскоре казнили.
Но как бы ни зверствовали колчаковцы и их ставленники, они не в силах были потушить огонь народного гнева. Крестьянские восстания усиливались, нарастали. Партизаны подрывали тыл белогвардейцев, приближая желанный час победы.
И вот наступила осень 1919 года. В села и аулы вступили части полка имени Степана Разина 5-й Красной Армии. В уезде начала устанавливаться Советская власть. Военный комиссар полка Николай Денисович Веденеев (впоследствии генерал Советской Армии) и политрук Точин остались в Атбасаре, чтобы помочь создать ревкомы и местные органы управления. Началась кропотливая и сложная работа.
Веденеев происходил из рабочих Джетыгаринских золотых приисков. Это был прекрасный организатор, энергичный и решительный человек. Возглавив Атбасарский ревком, он провел большую и тщательную работу по объединению разрозненных партийных сил и организации уездного и волостных Советов.
В этот период и были созданы в Атбасаре уездная Чрезвычайная комиссия и уездная милиция. Председателем ЧК ревком назначил меня, а начальником милиции — Ивана Плескача. И вот мы, вчерашние партизаны, приступили к созданию учреждений, которые должны стоять на страже завоеваний революции.
— Какие будут инструкции, с чего начинать? — спросили мы у председателя ревкома.
— Инструкции подскажет вам ваша революционная совесть, — ответил Веденеев. — А дела?.. Вот получайте дела, — и, улыбнувшись, он вручил нам по карандашу и блокноту. — Остальное организуйте сами. Партийная ячейка и народ помогут вам.
Найти помещения для своих учреждений было несложно. Милицию разместили в здании бывшего станичного правления, а для ЧК заняли один из домов буржуя Попова.
Гораздо труднее оказалось подобрать кадры. Самоотверженных, закаленных в боях и преданных Советской власти людей было много. Но почти все они были неграмотны. Да и сами мы, руководители, не имели достаточного образования. А надо было уметь вести следствие, принимать решения в соответствии с революционными законами, надо было, в конце концов, знать, как составлять различные протоколы. Никаких инструкций, уставов и наставлений по этим вопросам в ту пору не было.
Между тем время не ждало. Жизнь требовала каких-то решений. Посоветовавшись, мы с Плескачом решили объехать уезд, поискать надежных людей. Он направился в южные и западные волости, я — на север и восток. Встречаемся как-то с ним в одном селении, он с улыбкой и говорит:
— А знаешь, я раздобыл-таки одного специалиста по юридическим вопросам. Будем у него учиться и… приглядывать за ним.
Оказывается, в Кийме сидел под арестом урядник Семиразумов. Он не симпатизировал контрреволюции, был безвреден и положительно настроен по отношению к Советской власти. Вот у него поначалу мы и брали уроки составления протоколов, ведения следствия, оформления различных документов. Потом стали получать из центра газеты, различную литературу, директивы. Работать стало легче.
На службу в милицию люди шли охотно, хотя мы ничего не могли предложить им взамен за их нелегкую и опасную в то время работу: ни формы, ни жилища, ни пищи, ни даже зарплаты. Оружием и лошадьми снабжали только конную милицию. Остальные должны были обеспечивать себя кто как мог. Несмотря на это, служба в милиции считалась большой честью — в людях горел боевой дух.
На работу в органы охраны общественного порядка пришли бывшие фронтовики и красные партизаны Семен Клименко, Григорий Грищенко, Василий Редовский, Новак, Хомяков, Исайкин, Ашихмин и многие другие. Изъявивших желание работать принимали осторожно, бдительно, только по рекомендации аульных и сельских обществ, которые гарантировали, что будущий милиционер «является сыном трудового народа и общество доверяет ему защиту Советской власти».
Создали мы волостные отделения, распределили участковых милиционеров. Если бы спросить тогда любого работника милиции о его задачах, он, не задумываясь, ответил бы: «Охрана завоеваний Октября». Каждый из них делом доказал, что это так и было.
Многие работники милиции отличались высокими моральными качествами, душевной красотой. Милиционер на своем участке был и представителем Советской власти, и проводником идей Коммунистической партии.
Милиция тесно была связана с населением. Чуть что случится — появится ли в деревне подозрительный человек, прибудет ли неизвестный к односельчанину, заметит ли кто непорядок какой — обо всем немедленно ставили в известность милицию.
В горячую пору сельскохозяйственных работ милиционеры помогали крестьянам пахать, сеять, косить сено, убирать хлеб. Работники милиции были инициаторами общественной помощи одиноким и сиротам. Засевались зерном специальные делянки для детских домов, которые в ту пору начали организовываться при активном участии органов ЧК и милиции.
Жизнь постепенно налаживалась. Не редкостью стали концерты художественной самодеятельности. Организаторами их были опять же работники милиции. Никто не жаловался на отсутствие помещений. Спектакли и концерты ставили в приспособленных для этого сараях, складских помещениях, а то и просто на открытых площадях. В Атбасаре под клуб отвели магазин бывшего купца Харламова. Организовали в нем русскую и украинскую группы, большой хор. К самодеятельности привлекали учителей, девушек, ребят. Ставили украинские пьесы «Наймичка», «Бесталанна», а также пьесы А. Островского и А. Чехова.
Находились у нас и свои сочинители. Правда, художественный уровень произведений оставлял желать много лучшего, но содержание приводило в восторг как исполнителей, так и зрителей. Помню, мы, группа бывших партизан, написали пьесу «Колчаковщина». В постановке наших кружковцев она прошла с большим успехом.
Хорошие постановки и концерты привлекали много людей, вызывали горячие симпатии, самодеятельный театр стал своего рода агитпунктом. Сюда шла не только молодежь, но и пожилые станичники. В этих самодеятельных выступлениях люди видели проявление народных дарований, ростки новой культуры.
* * *
Контрреволюция не успокаивалась. Недобитые колчаковцы, белоказачество и эсеры организовывали вооруженные банды, устраивали мятежи. Большую роль в их разгроме сыграли отряды милиции.
Весной 1920 года на юге уезда появилась вооруженная банда Кийке, организованная баями и алаш-ордынцами. Основная цель ее была — сорвать продовольственные мероприятия Советской власти. Бандиты нападали на продотряды, убивали советских работников, терроризовали крестьян.
Рабочие Карсакпайского завода и крестьяне сообщили о местонахождении банды, ее численности, вооружении. Для уничтожения банды был послан отряд атбасарской милиции под командованием Мазутова. Отряд успешно справился со своей задачей.
В подавлении контрреволюции, разгроме различных белогвардейских банд отряды милиции являли пример мужества и беззаветной преданности молодой Советской республике. Население, измученное колчаковщиной и жаждущее скорейшей победы над врагом, оказывало милиции всемерную помощь и поддержку.
…В штабе отряда, стоявшего в то время в селе Петровке, шло заседание командиров. Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату вошел бородатый, весь в снегу, старик. Сняв шапку и тулуп, он громко спросил:
— Где тут Плескач?
— Здесь, — обернулся Иван Иванович и, узнав деда Ивана из села Борисовки, с радостью спросил, переходя на украинский язык:
— Чого, дидусь, прыихав?
— Да ось гостынцы вам привезлы.
— Яки гостинцы?
— А подывися, — с хитрецой ответил дед и потом добавил: — Продовольствие, одежду, а заодно и 60 хлопцев прыихалы к вам для пополнения.
Через полчаса на площади собрался митинг. Дед Иван взволнованно рассказывал о том, как в селах женщины пекли хлеб, из старых полушубков шили для бойцов шапки и рукавицы, а мужчины чинили валенки и рубили табак. По дороге к обозу присоединялись все новые подводы с гостинцами для красных воинов.
Против беспримерного мужества и героизма наших бойцов, которых единодушно поддерживало население, не могли устоять никакие вражеские силы. Во второй половине 1921 года все белогвардейские банды были разбиты, очаги контрреволюции подавлены.
В Атбасарском уезде наступила мирная трудовая жизнь.
г. Атбасар.