Глава четырнадцатая  Внутренняя алхимия

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава четырнадцатая  Внутренняя алхимия

В качестве новообращенного даоса Сайхун приступил к изучению эзотерических техник своей секты. Занятия по внутренней алхимии, куда входила гигиена, терапевтические движения и медитация, должны были привести к совершенно необычному результату.

Специальные навыки гигиены отражали стремление даосов к очищению своего тела, освобождению его от токсинов, угнетающих духовный рост человека. Несмотря на скрупулезно подобранную диету и занятия цигун, даосы чувствовали, что организм накапливает ядовитые вещества.

– Каждый день в процессе дыхания твое тело накапливает пыль, грязь и прочие ненужные частички, витающие в воздухе, – учил Сайхуна Великий Мастер. – Когда ты спишь, эти вещества остаются в твоих легких и проникают в кровь. Кроме того, твое тело образует вредные газы. Все это необходимо ежедневно очищать.

Великий Мастер научил Сайхуна еще более сложным упражнениям по системе цигун, а также показал особые травы для промывания всего организма. Травяной настой из пяти различных цветков способствовал очищению органов пищеварения; определенное сочетание корней и листьев помогало привести в порядок кровь. Существовали также рецепты для удаления кровяных сгустков, растворения нежелательных скоплений ци и нормализации работы вышедших из строя внутренних органов.

После очищения следовало тонизировать организм с помощью отвара из женьшеня и других трав. Эти растения действовали еще более эффективно, чем те, которые Сайхун привык употреблять в начале обучения. Их использовали не только для поддержки и укрепления организма, но и для изменения важных функций тела. Использование трав в сочетании с занятиями медитацией было составной частью техники внутренней алхимии, которой в совершенстве владели даосы секты.

– Бессмертия в буквальном понимании не существует, – утверждал Великий Мастер. – На самом деле бессмертие – это умение жить долго. Используя особые приемы, ты можешь продлить свою жизнь до невообразимых пределов, никогда при этом не болея. Но помни: никто не может жить вечно. Даже боги вынуждены умирать.

Мы можем лишь прикоснуться к бессмертию, но прерывать занятия нельзя. Никогда не пренебрегай своим телом. Если ты будешь тренировать свой разум, забывая о теле, оно атрофируется; если ты будешь заниматься только телом, забывая о разуме, то никогда ничего не достигнешь. Секрет в том, что тело и разум должны быть одним целым – тогда ты сможешь объединить их энергию, чтобы преодолеть нынешнее состояние смертного.

Сайхун изучал внутреннюю алхимию в небольшой хижине, которую использовали только для занятий медитацией. Он должен был оставаться там в течение сорока девяти дней, чтобы научиться открывать свои энергетические меридианы, выполняя упражнение под названием «Орбита микрокосмоса». Хижина представляла собой убогую глинобитную лачугу с черепичной крышей, единственным подслеповатым окошком и дощатой дверью, состоящей из двух частей. Из утвари там была лишь кровать, подсвечник и низкая квадратная скамья. Когда великий мастер впервые привел сюда Сайхуна, юноша подумал: вот отличное место, чтобы заболеть боязнью закрытого пространства. Помещение было таким крошечным, что он мог коснуться руками противоположных стен, стоя посреди хижины.

Сайхун бросил на скамью циновку, сплетенную из травы, постелил поверх нее оленью шкуру, а сверху положил молельный коврик. Травяная циновка служила для утепления, шкура оленя придавала занимающемуся психическую энергию этого животного, а коврик был необходим Сайхуну для занятий медитацией. В течение всего срока Сайхун должен был ежедневно по нескольку часов проводить на этом месте.

Великий Мастер показал Сайхуну правильную сидячую позу. Сайхун сел на краю скамьи, уперевшись ступнями в пол. Он полностью расслабился, держал спину совершенно прямо; голова была приподнята, а подбородок немного прижат к шее. Руки Сайхун сложил в специальном молитвенном жесте.

Потом Великий Мастер оставил юношу в одиночестве. Старый учитель закрыл дверь и снаружи приклеил на нижней стороне двери бумажную полоску. Эта печать служила талисманом против злых духов и одновременно гарантировала, что ни Сайхун не сможет выйти наружу, ни кто-нибудь из монахов – зайти внутрь. Сайхун мог лишь открывать верхнюю половину двери, чтобы внутрь проникало солнце и можно было передать ему пищу.

Уединенная жизнь, посвященная чтениею священных книг, постоянным тренировкам и упражнениям, регулярный приемпростой пищи и лекарственных трав, а также медитации – все это привело Сайхуна к внутреннему равновесию. Он не ощущал никакой боязни закрытого пространства, да его и не было, этого закрытого пространства. Всепоглощающие обязательные занятия и сила внутреннего видения открывали Сайхуну поразительные невиданные картины. Его мир вывернулся вовнутрь, и теперь юноша понимал, что имел в виду Бессмертный Инь: внутренний мир также может быть бесконечен.

Овладев медитацией на микрокосмической орбите, Сайхун продолжал регулярно заниматься ею, нисколько не чувствуя себя при этом суперменом. Напротив, это скорее можно было назвать совершенствованием человеческих возможностей. Юный даос чувствовал себя очень сильным и способным. Как раз в этот период, если верить древним манускриптам, он должен был подойти к «созданию золотого тела» – комбинации из здорового разума и тела, которая практически неподвержена никаким заболеваниям или естественным, природным процессам.

Утром сорок пятого дня Сайхун сидел, размеренно вдыхая чистый горный воздух. Он полностью справился со своим заданием. Да, ему было трудно все это время, но он чувствовал в себе какое-то вознаграждение. Ему удалось изменить себя, совершить прорыв вперед. Сайхун был в приподнятом настроении.

Когда пришел Великий Мастер, Сайхун как раз пытался выглянуть наружу через свободную верхнюю половинку двери. Потом были улыбки и приветствия, когда Великий Мастер торжественно сломал печать на нижней части двери и выпустил Сайхуна наружу. Впервые за много недель Сайхун смог заговорить, рассказывая учителю о пережитом. Великий Мастер слушал ученика и одобрительно кивал.

Потом они покинули хижину для медитаций и направились высоко в горы. И вновь природная красота Хуашань поразила Сайхуна в самое сердце. Дух захватывало от живописных скал, сосен и облаков; пейзажи подчеркивались шелковистыми струями горных водопадов и мягкими порывами ласкового ветерка. Все вокруг, казалось Сайхуну, несет ему свои поздравления. Он высоко ценил свое достижение, и оно по праву принадлежало только ему одному.

Мастер провел своего ученика через ворота Восточного пика к Пещере Двух Бессмертных. Там, в священной глубине, Сайхуну предстояло встретить свое видение.

Двумя Бессмертными называли двух мальчуганов, резвых и шаловливых; они были служками в Хуашань. Как-то утром они весело носились по горной тропе. Вскоре им повстречался высокий, мускулистый светловолосый мужчина в крестьянской одежде. Он нес на плече ветвь, на которой росли несколько невероятно больших персиков.

То был Дун Фэншуй, один из учеников Бессмертного Северного Моря. До того как стать учеником бессмертного, Фэншуй был вором. Иногда ему было невероятно трудно подавить в себе наклонности своей прошлой профессии. Страстно желая обрести бессмертие, устав от трудностей жизни отшельника и не желая тратить годы на занятия внутренней алхимией, Дун Фэншуй в тот день пробрался в священный сад Царицы Запада и украл там несколько персиков бессмертия. Возвращаясь из сада, он как раз встретился с двумя мальчиками. Ребята настолько понравились Фэншую, что он весь день проиграл с ними. Они изумляли его своей сметкой и умом, разгадывали любые его загадки, словно орешки щелкали.

– Эй, малыши, – под конец, собираясь уже уходить, сказал мальчикам Фэншуй, – вы мне изрядно понравились, но мне нечего подарить вам на прощание. Хотя… не возьмете ли один из этих персиков? Укусите его и проживете сорок тысяч лет!

Вне себя от радости мальчишки захлопали в ладоши и как только Дун Фэншуй ушел, съели персик целиком. В ту же секунду оба они стали бессмертными и души их полетели в рай.

Завидев мальчуганов, Нефритовый Император немало удивился.

– Как это получилось, что вы, такие маленькие, умудрились стать бессмертными? – спросил их он.

– Случайный прохожий угостил нас волшебным персиком, – похвалились ему ребята.

– Что ж, очевидно звезды напророчили вам такое счастье, – сказал тогда Нефритовый Император и отправил своих министров расследовать это дело. Вернувшись, министры принесли своему господину, подробный отчет: мол, все верно, в Книге Жизни записано, что этим двум мальчикам уготовано бессмертие.

– Я подтверждаю это, – издал приказ Нефритовый Император. – Раз вы стали бессмертными в детском возрасте, оставайтесь навечно детьми; ну а поскольку вы неразлучные друзья, отныне вас будут называть Двумя Бессмертными.

Император коснулся третьего глаза у каждого мальчика, чтобы в них проснулась возможность воспринимать, и наградил их превеликой мудростью. Наконец, Нефритовый Император снабдил каждого из них строфой из священного текста и приказал маленьким бессмертным возвращаться на землю – учить человечество.

Итак, Два Бессмертных вернулись в Хуашань и жили с тех пор в той самой пещере, куда только что вошли Сайхун и Великий Мастер. Даосы считали, что оставленная чудесными мальчиками в пещере психическая энергия – а может, и действительное присутствие их самих – могла помочь другим новообращенным в выполнении назначенных им испытаний.

Глубокая и широкая пещера представляла собой туннель со сталактитами и сталагмитами. Эти каменные наросты образовывались там не одно столетие. Сквозь солевые наросты проступали на поверхность небольшие кристаллы, которые отсверкивали удивительной феерией цветовых оттенков. В пещере царил вечный мрак, который немного разгоняли лишь светящиеся столбы.

Сайхун нес в руке факел. Неровное пламя отбрасывало на стены пещеры уродливые тени. Но даже при свете разглядеть настоящие размеры пещеры было невозможно. В какой-то момент Сайхун увидел впереди легкое мерцание. Это оказалась подземная река, в которой, как в зеркале цвета индиго, отражался сталактитовый свод. Река была глубокой, с мощным течением, и неслась она мимо, не издавая ни малейшего всплеска.

Сайхун и Великий Мастер взобрались на небольшой плотик из расщепленных бамбуковых ветвей, который был кем-то услужливо привязан у кромки воды. Воткнув факел в голове плота, Сайхун подхватил длинный шест и с силой оттолкнулся.

Абсолютную тишину пещеры нарушал лишь равномерный всплеск шеста. Они плыли глубоко внутрь земли, куда не доносилось ни звука и где таинственная река несла свои воды, словно гигантская артерия неведомого организма.

По дороге им часто встречались ответвления, по которым можно было заплыть в другие пещеры; однако Великий Мастер ни на йоту не сбился с курса. Мерцание факела, странные бегущие тени, неясные блики на воде и вспышки кристаллов на скалах сливались в феерическую фантасмагорию, и утлый плот мчался вдоль туннеля в окружении поразительных цветовых переливов.

Наконец они добрались до небольшого грота. Великий Мастер и Сайхун сошли с плотика и отправились вглубь. Приблизительно через пятьдесят футов Сайхун увидел что-то вроде каменного ложа. На спинках ложа красовались странные рисунки, изображающие похожих на человека существ; между рисунками затейливой вязью тянулись непонятные письмена. Великий Мастер жестом отдал приказ Сайхуну, и тот послушно сбросил на ложе свои оленьи шкуры и молельный коврик, а потом лег сверху. После этого Великий Мастер поправил тело Сайхуна так, чтобы оно соответствовало особой процедуре сновидения. Сайхун лежал на левом боку, положив голову на локтевой сгиб левой руки; ладонью он накрыл ухо. Правая рука, сложенная в виде чаши, прикрывала половые органы. Левая нога была выпрямлена, а правая согнута так, что ее щиколотка приходилась точно на левое колено. Вот в таком положении Сайхун должен был дожидаться видения.

Великий Мастер ушел. Он должен был вернуться на следующее утро, чтобы вывести Сайхуна из подземелья, а потом объяснить ему смысл видения. До этого времени Сайхун должен был находиться в сновидении.

Каждый, кому приходилось ложиться на это ложе, испытывал видения – так было всегда. В этих видениях людям являлись самые разные знаки. Например, бывали случаи, когда видение давало понять новообращенному, что дальше изучать аскетизм ему нет смысла и что ему надлежит вернуться к жизни обычного человека. Другие видели ужасные картины будущих катастроф, которые им предстояло пережить. Кто-то получал особое задание. Главное было одно: и новообращенный, и его учитель должны были смириться с предсказанием. Как правило, такое видение превращалось в своеобразный оселок, на котором правилась жизнь адепта. Это было богатство, драгоценность, предназначенная лишь для одного и призванная направлять его сквозь все жизненные преграды.

Сайхун лежал совершенно неподвижно. Постепенно его дыхание стало спокойным и размеренным. Ощущение таинственности окутало его, и он быстро заснул.

На следующее утро в воде цвета индиго вновь появился утлый плотик. Великий Мастер приплыл за своим учеником. Когда Сайхун рассказал ему о своем видении, тот согласно закивал:

– Это действительно твое видение. Это вершина; чтобы добраться до нее, тебе понадобятся годы самоотверженных усилий. Никому не говори об этом. Видение станет твоим секретным источником силы; оно будет вдохновлять тебя и направлять всю твою нелегкую жизнь. Оно будет поддерживать тебя в минуту сомнений. 

Сайхун перешел жить в общину таких же новообращенных, как и он сам; все они были такого же возраста и достигли примерно одинакового уровня в своем обучении. Он продолжал выполнять определенные обязанности, связанные с повседневной жизнью общины, хотя основным заданием все же оставалась религиозная подготовка. Сайхун читал различные религиозные книги и древние тексты, продолжал совершенствоваться физически, изучал методы исцеления болезней, а в довершение всего овладевал более сложными медитативными техниками.

Здание, в котором жила монашеская община, представляло собой прямоугольную группку строений, прилепившихся одним боком к общей глинобитной стене. Перед зданиями раскинулся огромный луг в форме подковы. Из расселин в каменных стенах тянулись вверх кривоватые сосенки. Воду монахи брали из горного источника, который с шумом извергал свои струи на кучу скальных обломков. Поверхность возвышавшейся позади строений скалы покрывали каллиграфические надписи; в самой скале можно было без труда рассмотреть многочисленные пещеры, в которых монахи занимались медитацией.

Главными в общине были несколько монахов: они не только руководили учениками, но и присматривали за их поведением. Днем они учили своих подопечных, а вечерами проводили беседы о толковании канонических текстов, о великих даосах прошлого и о том, насколько успешно занимаются ученики.

Каждый новообращенный имел своего учителя и занимался по индивидуальной программе. Вместе с тем община давала молодым монахам общие, базовые знания, приучая их к взаимной поддержке и чувству товарищества. Благодаря этому юные даосы действительно чувствовали себя одной большой семьей.

Одним из самых главных предметов, которым учили всех без исключения, была медицина. Ее преподавал Мастер Изменчивый Ветер. Сам он питался исключительно травами, позволяя себе иногда съесть горсточку риса. К учительским обязанностям Мастер Изменчивый Ветер относился необычайно ревностно, каждый день открывая занятия пламенной молитвой во славу Шэнь Нуна. Мастер постоянно подчеркивал, каким обширным запасом знаний он обладает. Книгами мудрый старец не пользовался, поскольку давно выучил их наизусть. Медицинская наука основывалась на знании меридианов, органов тела и особенностей его строения. Поскольку занятия по медитации предусматривали сосредоточение на определенных активных точках, изучение медицины отлично помогало медитащюнному совершенствованию за счет навыков внутренней визуализации органов и активных зон.

Прежде чем нести свое знание другим, монахи обязаны были досконально изучить себя. Еще император Шэнь Нун исследовал влияние лекарственных растений исключительно на собственном теле; поэтому новообращенным предписывалось все медицинские познания проверять на себе. Сайхун черпал свою осведомленность в траволечении, массаже и акупунктуре в воздействии на своих товарищей, а также в собственном опыте как пациента.

Его обучение медицине началось с массажа, поскольку до этого юноша представлял себе только приемы воздействия одного тела на другое. Он также узнал, что даже при использовании лекарственных растений и акупунктур-ных игл самым основным способом лечебного воздействия остается непосредственное взаимодействие врача и пациента. Между тем самые опытные врачеватели применяли исключительно медитативные приемы.

Изучая массаж, Сайхун стал лучше разбираться в анатомии, расположении активных точек и энергетических меридианов. Например, он научился направлять свою ци в кончики пальцев рук, чтобы усилить силу кисти. В идеале ему предстояло добиться полного энергетического контроля над пациентом, научившись расслаблять его за счет методического надавливания на необходимые точки. Если пациент был внутренне напряжен, недоверчив или не стремился помочь врачу в лечении, Сайхун использовал методы, которые немедленно открывали кости скелета и мышцы для прохождения энергии; после этого тело больного становилось восприимчивым к надавливаниям, похлопываниям, постукиванию и другим массажным приемам.

С помощью массажа можно было излечить множество заболеваний. Сайхун научился лечить переломы (даже такие, которые были связаны со смещением обломков кости), глубокие порезы, ушибы, некоторые виды кровотечений, спазмы мускулатуры, расширение вен. Он знал, как очистить кровь больного от ядовитых и вредных веществ, как удалить кровяные сгустки, восстановить разрушенные нервы, избавить от невралгии или вернуть смещенные органы на прежние места.

Вторая часть обучения искусству массажа требовала умения направлять свою ци прямо внутрь тела пациента. Это оказалось исключительно сложным делом, зато в результате врач мог поднять кровяные сгустки и ядовитые вещества из глубины тела к поверхности кожи, откуда удалить их было гораздо проще; этим же способом целитель мог изменить направление движения внутренней жизненной силы пациента, что нередко было равнозначно возвращению к жизни. Сайхун имел возможность прочувствовать это, когда старый мастер, который преподавал медицину, взялся показывать массаж на нем. Под воздействием рук мастера юноша ощутил на своей коже жаркое покалывание от некоего электрического поля. Потом Сайхун попытался проделать то же самое со своим соучеником, но у него ничего не получилось. Тогда Мастер Изменчивый Ветер приказал Сайхуну не убирать руки с тела товарища, а сам положил свои ладони на плечи Сайхуна, проецируя через руки юноши свою ци в тело ученика, изображавшего пациента. Сайхун сразу почувствовал, как вдоль его руки стремится сильный поток энергии. Потом мастер посоветовал ему запомнить это ощущение и в дальнейшем стараться воспроизводить его – так можно заставить ци собираться в кончиках пальцев.

Диагноз – эту важнейшую часть врачебной работы – даосы учились определять в основном по пульсу. Только для овладения этим искусством требовалось десять лет непрерывного обучения. Определение диагноза по качеству пульса возникло на основе холистического подхода даосов к пониманию человеческого организма. В частности, они полагали, что здоровье в основном определяется состоянием пяти внутренних органов и шести внутренних полостей; при этом даосские врачи обнаружили, что состоянию этих органов соответствуют шесть различных пульсов, которые можно измерить на запястье правой или левой руки больного.

Определить различные варианты пульса было очень сложно: для этого была необходима исключительная чувствительность, умение тонко соразмерять давление на кожу запястья и способность направлять свою ци через кончики пальцев в кровеносные сосуды пациента. При этом ци врача превращалась в электроакустический локатор, потому что легкость прохождения энергии через ткани и количество отраженных волн ци, вернувшихся в пальцы врача, значительно помогали в определении правильного диагноза. Определяя здоровье каждого из основных органов и полостей, целитель пользовался системой «Восьми Стандартов». Получая сведения о том, наполнен ли орган энергией Инь или Ян, твердый он или мягкий, внешний или внутренний, горячий или холодный (или органу вообще свойственна комбинация этих крайностей), врач пытался установить правильный диагноз.

Вначале учитель измерял пульс у пациента, затем предлагал ученикам проделать то же самое, а после поставить диагноз. В этом Мастер Изменчивый Ветер проявлял большую строгость и жесткость. Безусловно, это было вызвано ошибками, которые допускали ученики, поскольку система диагностики строилась на хрупком равновесии объективных и субъективных сведений о больном. И все же Мастер Изменчивый Ветер постоянно обвинял учеников в том, что они либо фантазируют, либо лгут ему; а если вспомнить, что при этом мастер был и знатоком боевых искусств, то станет понятно, насколько болезненными были его подзатыльники. Сайхун не припоминал даже из дней своего детства, чтобы его так часто обидно называли черепашьим яйцом и шлепали по затылку.

Излечению болезни даосы всегда предпочитали предупреждение заболевания. Это достигалось за счет употребления тонизирующих трав. Классические трактаты по медицине учили, что лечить уже начавшуюся болезнь – все равно что «дожидаться, пока умирающий от жажды выкопает себе колодец» или «подавлять революцию, которая уже началась». За годы ученичества Сайхун успел познакомиться с методами предупреждения болезней, но в серьезных случаях было не обойтись без акупунктуры, хирургического вмешательства, лечения с помощью талисманов и (наиболее совершенного и поразительного способа из всех, что видел Сайхун) лечения с помощью разума. 

Однажды в Хуашань привели дородного мужчину, который умирал. Он был необычайно бледен, распухший язык едва помещался во рту и, казалось, вот-вот задушит его. Умирающий был невероятно богатым аристократом, но при этом он не мог найти ни одного лекаря, который смог бы спасти ему жизнь. В отчаянии богач повелел, чтобы его отнесли в горы Хуа-шань, где и начал умолять монахов помочь ему.

К больному вышел Мастер Изменчивый Ветер. Изучив симптомы заболевания, он пришел к выводу, что аристократа отравили; после беседы с больным он утвердился в мысли, что это было делом рук соперника.

– Вы погибнете от удушья, а если яд доберется до сердца, то от сердечного приступа, – сообщил он свое мнение испуганному аристократу.

Даосы решили вылечить несчастного. Мастер Изменчивый Ветер сидел рядом с больным, положив руки ему на спину. Целых два часа подряд мастер сохранял невероятную концентрацию на своем пациенте; потом неожиданно Мастер Изменчивый Ветер вдруг свалился на бок рядом с богачом. Он был бледен и совершенно лишен сил, а ладони почернели.

Два других врача оттащили мастера к огромному валуну. С трудом поднявшись на ноги, Мастер Изменчивый Ветер приложил ладони к камню, чтобы отдать накопленный в них яд. Когда он наконец оторвался от валуна, на боках камня остались эти страшные черные отпечатки. Потом камень закопали глубоко в землю.

После этого Мастера Изменчивый Ветер на три месяца закрыли в особом храме, где великий врачеватель все это время медитировал, восстанавливая свою жизненную силу. Его пациент выжил; и врач, и бывший больной восстановили свои силы с помощью обыкновенной терапии лекарственными травами.

Рассказ о самопожертвовании мастера-врачевателя глубоко поразил Сайхуна. Это действительно вдохновляло и свидетельствовало о высоком уровне умения. Сайхун все еще частенько подумывал о простом призвании врача, пытаясь применить это к собственной жизни. Так или иначе, даже потом, когда он перешел на следующую ступень в изучении медитации и научился гораздо большему, он всегда вспоминал о замечательном примере учительской щедрости.

Одной из высших медитативных техник, которые изучил Сайхун, была медитация лин-цю, которая помогла ему открыть психические центры в своем теле. Эти центры, расположенные по прямой линии от нижней части туловища до макушки, обладают особой духовной и исцеляющей силой. Этот вид медитации был направлен на то, чтобы поднять жизненную силу через все эти центры, начиная с нижнего и заканчивая высшим. Как и в индийской технике медитации «кундалини», даосы поочередно открывали эти центры до самого верха, пока не достигали состояния, которое индусы называли «са-мадхи», буддисты – «нирваной», а сами даосы – «Неподвижностью». Так Сайхун начал вырабатывать в себе Бессмертный Дух.

Каждый центр, в зависимости от его анатомического расположения, управлял и лечил соответствующие структуры и внутренние органы, а также отвечал за определенный вид психической силы. Великий Мастер постоянно предупреждал Сайхуна, что способности, которые он обретет в дальнейшем, будут лишь даром богов и что этими способностями ни в коем случае нельзя злоупотреблять. Многие аскеты, дойдя до этой степени совершенства, в конце концов терпели неудачу, поскольку переоценивали значение этих центров. Вместо того чтобы добиваться духовного совершенства, они продолжали восхищаться способностями своих низших центров, пока злоупотребление этими центрами не губило их.

Прежде чем с помощью медитации пробудить тот или иной центр, Сай-хун внимательно изучал господствующий цвет этого центра, его реакцию на стимуляцию, а также диаграмму его размеров. Каждый центр представляли в виде бутона лотоса, который может распуститься под воздействием особого, вызывающего звука. Внутри цветок имел строго определенную комбинацию цветов. Концентрируясь во время медитации именно на этой цветовой комбинации, Сайхун производил вызывание энергетического центра. Тогда точка роста в бутоне начинала светиться и центр испускал волны энергии. Во время активизации центра Сайхун ощущал, как в месте его расположения возникает бурлящее ощущение и тепло. Когда медитация заканчивалась, центр вновь закрывался, впадая в «спячку».

Первый центр фактически располагался вне тела; он был источником психической энергии. Через нижние отделы позвоночника Сайхун вводил энергию внутрь своего тела. Этот центр, а также следующий, в области пупка, управляли жизнью и воспроизведением потомства. Медитация на этих центрах давала ощущение легкости, увеличивала физическую энергию и половое влечение. Но Великий Мастер предупредил Сайхуна, что ощущение физической мощи и сильного полового чувства могут возрасти настолько, что всякое желание совершенствоваться дальше сойдет практически на нет. Еще он говорил, что много новообращенных так и не поднялись выше этих двух центров, добиваясь огромной силы и повышенной сексуальности для совершенно низменных целей. Открыв в себе эти центры, Сайхун убедился, что слова Великого Мастера – чистая правда. Страстное желание плотской любви и ощущение, что он может довести собственную силу до невиданного абсолюта, став практически непобедимым, начали постоянно искушать Сайхуна, ослабляя дисциплину.

Но стоило ему открыть центр солнечного сплетения, как все безумные мысли о земных радостях исчезли. Сайхун получил доступ к центрам духовности. Для него центр солнечного сплетения стал источником жизненной силы, он увеличил исцеляющие способности юноши. Сайхун понял, что именно этот центр имел в виду Мастер Изменчивый Ветер.

Сердце было центром сострадания, умения, способности ценить прекрасное и художественных наклонностей. Раскрытие центра сердца помогало развить в себе творческие способности. Великий Мастер подчеркивал, что именно этот центр раскрывал творческую сторону личности и что у некоторых людей – таких, как Туман В Ущелье, который был необыкновенно одаренным музыкантом, – этот центр был открыт постоянно.

Центр гортани, естественно, улучшал голосовые способности, но вместе с этим отвечал и за ясновидение. Использование этого центра вместе с третьим глазом позволяло проникать в иные реальности, которые находились в поле зрения этого центра. Часто случалось так, что Сайхун не мог понять значение своих духовных ощущений, пока центр гортани не подсказывал ему истинное содержание пережитого.

Верхний центр даньтянь, или третий глаз, воспринимал другие измерения. Как неоднократно утверждал Великий Мастер, большинство людей, и Сайхун в том числе, привыкали видеть мир лишь одним, совершенно определенным образом, называя это «жизненным опытом». Но в действительности это нельзя было назвать реальностью. Реальность заключалась в быстрой смене нескольких иллюзий одновременно, что объяснялось существованием многих измерений одновременно. Благодаря третьему глазу Сайхун мог проницать мир иллюзии, достигая скрытого за ним истинного смысла.

Постепенный переход ко все более высшим центрам символизировал систему обучения, по которой занимался Сайхун. Вначале он занимался развитием своего тела; затем изучил боевые искусства; после этого укрепил здоровье, продлил жизнь и добился увеличения общей жизнеспособности; на следующем этапе сдружился с литературой, живописью, различными науками и искусством прорицания; наконец, ему открылись экстрасенсорные навыки и духовная мудрость.

Теперь осталось открыть последний центр; Сайхун находился на рубеже последнего достижения, которое должно было стать кульминацией его долгого и трудного обучения, а заодно и фундаментом для еще более высоких стадий совершенствования. Речь шла о центре макушки. Наконец Цветок Лотоса с Тысячью Лепестков расцвел. Земные чувства перестали существовать. Не осталось ни внутреннего, ни внешнего мира. Он ничего не чувствовал, ни о чем не думал. Сайхун полностью соединился с великой Пустотой.