Глава 31

Глава 31

Я не мог еще до конца оправиться после пережитых страданий и находился в подвешенном состоянии. Наташа Тедженова, жена скульптора Джума Дурды достала мне заказ для банка на две картины. Прежде она работала на киностудии звукооператором, и я иногда приглашал ее на запись киножурнала «Советский Туркменистан», когда мне поручали быть режиссером очередного выпуска. Начавшаяся перестройка привела к большому сокращению штатов на киностудии, но она нашла себя в новом интересном деле, став дилером, помогая художникам находить заказы на картины и скульптуры.

Однажды рано утром меня разбудила Мая, сказав, что из Москвы звонит режиссер Азизбаев. Я взял трубку:

— Привет, Иосиф. Что случилось? У нас еще только шесть утра.

— Володя, здравствуй, извини, что разбудил тебя. Я звоню по срочному делу.

— Слушаю, Иос.

— Говорю вкратце. На киностудии АКВО запускается многосерийная картина под названием «Праведный путь» о мусульманах Советского Союза.

— Я понял, что запускается очередной сериал, а что такое АКВО впервые слышу.

— Неудивительно. Студия отпочковалась недавно от Мосфильма и стала самостоятельным хозрасчетным объединением под названием «Континент». Возглавляет кинокомпанию Владимир Коваленко.

— Спасибо, что познакомил с новой студией, буду знать. С Володей Коваленко и его братом Юрой я знаком. Передай им привет. Ну, и что дальше?

— Володя, твой покорный слуга утвержден художественным руководителем всех тридцати серий фильма, то есть режиссером-постановщиком всего сериала. Я приглашаю тебя принять участие в создании этой эпопеи в качестве главного художника всех серий, кроме того, еще и автором, режиссером в двух сериях из тридцати. Эти две серии будут о мусульманах Туркмении. Кроме тебя будет еще четырнадцать режиссеров от каждого региона нашей страны. Только, пожалуйста, поторопись, заказчик строго ограничил время, а тебе еще предстоит написать сценарий к своим двум сериям и сделать эскизы комбинированных кадров всего сериала. Если ты согласен, в ближайшие три дня жду тебя в Москве.

— Иос, прими мои поздравления с запуском фильма. Конечно, я согласен, и постараюсь завтра же вылететь.

— Спасибо, Володя, я был уверен, что ты не откажешь старому другу. Сообщи рейс, я тебя встречу. Мои телефоны ты знаешь.

Перед тем, как улететь в Москву я заскочил в русский театр, чтобы попрощаться с друзьями, прежде всего сРенатом Исмаиловым.

— Володя, как хорошо, что ты пришел. У меня к тебе есть маленькое поручение. Дело в том, что родители Лёни Филатова похоронены в Ашхабаде. Год назад, когда я был в Москве, Лёня дал мне деньги на памятник для родителей, я его просьбу выполнил.

С этими словами Ренат протянул мне фотографию с изображением двух вертикальных надгробных плит из мраморной крошки с высеченными золотом именами. Потом достал из ящика письменного стола два томика своих стихов.

— Только что получил тираж из типографии. Передай один экземпляр Лёне Филатову, второй — для тебя. Оба томика с моим автографом. Записки для Лёни не будет, я ему уже отправил почтой подробное письмо. Расскажешь о нашем житье бытие в период перестройки, со всеми подробностями. Нам тяжело, думаю, и им не легче.

Не успев прилететь в Москву и отметить нашу встречу с Азизбаевым, как второй режиссер фильма Зоя Шведова, она же по совместительству супруга Иосифа, тут же заявила:

— Володя, не расслабляйся, мы с тобой завтра вылетаем в Душанбе. Там ты напишешь сценарий к своим двум сериям, там же и заключим с тобой договор.

— Зоя, а почему в Душанбе, разве нельзя сделать это в Москве? Зачем мотаться в такую даль?

— Пока ты будешь писать сценарий, я закончу свои дела, поскольку еще числюсь на Таджикской студии и мне надо отчитаться за предыдущую картину, на которой я была директором. Надо подчистить финансовые хвосты. На студии можно быстро отпечатать сценарий, который ты напишешь, и получишь гонорар за него. Мне еще надо договориться по поводу кинотехники для нашего фильма, там ее можно заказать гораздо дешевле, чем в Москве, а также пригласить работников второго звена. Я должна уладить свои личные дела, связанные с переездом в Россию. Володя, у тебя в Душанбе столько друзей, представь, какая это будет встреча! Ты же отработал на студии с десяток фильмов.

— Если быть точным, то восемь, а это с десяток лет. Я возьму оператором для своих серий Анварчика Мансурова или Витю Мирзояна, кто из них окажется свободным, — уточнил я.

— Думаю, что сейчас там все в простое, — усмехнулась Зоя, — но я уже позаботилась о твоих двух сериях. Оператора берем москвича с Центральной студии документальных фильмов Юру Голубева. Мы летим в Душанбе ненадолго, только улажу дела и возьму расчет на таджикской киностудии. Возможно, мы и в Москву вернемся вместе.

Прилетев в Душанбе, мы сразу направились на киностудию. От некогда роскошного сада, утопавшего в зелени платанов, фруктовых деревьев, раскидистых финиковых пальм, журчащих арыков, цветущего розария, беседок, увитых виноградными лозами, я увидел полное запустение. Часть вековых платанов была вырублена, ухоженные дорожки усыпаны окурками и мусором, арыки пересохли. Само здание управления киностудии обветшало, штукатурка местами осыпалась, некогда сверкающие стекла окон заколочены кусками фанеры и ржавого железа. Светильники частично разбиты, и из них торчали пустые патроны. Я стоял в оцепенении, пока не увидел женщину, идущую в мою сторону и широко улыбающуюся. Яркое пятно ее фигуры явно не вписывалось в окружающее унылое пространство. Эта женщина произвела на меня впечатление манекенщицы, идущей по подиуму. Ее платье с глубоким вырезом обтягивало фигуру, каштановые волосы сверкали серебряными всполохами под седину. Полные губы выкрашены перламутровой фиолетовой помадой с блесками, а большие карие глаза обрамляли густо накрашенные длинные загнутые ресницы. Шею украшали большие сплетенные нити жемчуга, на запястьях рук — увесистые браслеты, длинные пальцы унизаны перстнями.

— Что, не узнал меня, Артыков? — Сказала она, одарив меня голливудской, белозубой улыбкой.

– Рита Касымова! Как не узнать первую красавицу и первую женщину-режиссера «Таджикфильма».

— Ошибаешься, Володенька, я уже не работаю на студии «Таджикфильм», все, я теперь на «Беларусьфильме».

Мы обнялись. Рассказав ей о цели своего кратковременного приезда в Душанбе, спросил:

— Рита, тогда что в Душанбе делает минчанка?

— Продаю мамину квартиру и на эти деньги куплю себе жилье в Минске. Меня неплохо приняли в Белоруссии, в ближайшее время я запускаюсь в подготовительный период игровой картины. Извини, мне пора, у меня много дел, да и у тебя тоже. Надеюсь, до отъезда еще увидимся.

Мой приезд обмыли в операторском цехе. Анвар Мансуров накрыл стол, пришли режиссеры Анвар Тураев,Сухбат Хамидов, художник Хусейн Бакаев, ассистент режиссера Алик Мирзалиев. Набралось порядочно народу. В самый разгар мужского застолья пришла Зоя Шведова:

— Мальчики, я забираю Артыкова, ему надо писать сценарий.

Все стали приглашать Зою к столу, разделить трапезу:

— Зоя, если не выпьешь рюмочку, Володю не отпустим.

Анвар Мансуров предложил тост:

— Зоя, давай выпьем за тех, кто не с нами, за твоего мужа Иосифа.

Все дружно подняли стаканы, и Зое пришлось выпить с нами.

Мы поднялись на второй этаж, Зоя открыла дверь в крошечную редакторскую комнату с одним окошком и маленьким письменным столом, на котором стоял телефон, лежала стопка писчей бумаги и набор ручек в стакане.

— Зоя, мне эта комнатка очень знакома, за этим столом сидел мой друг, бывший матрос тихоокеанского флота, а позже киновед и редактор, Сайфи Джурабаев. Правда, тогда мы за этим столом частенько сидели не со стопкой бумаг, а за рюмочкой чая, — вздохнул я, — а где он сейчас?

— Он и директор студии Хамидов теперь работают на телевидении. Все я про вас знаю, — сказала Зоя, — и про Сайфуло и про ваши посиделки. А теперь займись делом, садись писать, я тебя закрываю на ключ, на стук никому не отвечай, иначе дружки не дадут работать. Через каждый час буду заходить к тебе, забирать готовые листки сценария и отдавать печатать на машинку. А теперь, за работу.

Зоя ушла, закрыв дверь на ключ. Углубившись в работу над сценарием, я не заметил, как Зоя забрала первую стопку готового сценария, сказав:

— Через час зайду еще.

Когда она появилась с уже отпечатанной на машинке рукописью, прошло пять часов.

— Володя, молодец, не только мне, но и Гале, нашему очень требовательному редактору понравился твой сценарий. Она жаждет поближе познакомиться с тобой, и просила передать, что на завтра приглашает нас к себе домой в гости. Между прочим, живет Галя одна. Если засидимся, ты можешь остаться ночевать у нее, чтобы утром рано уехать прямо в аэропорт. Билет я уже купила. Ты полетишь один, а я еще несколько дней побуду в Душанбе.

— А кто меня в Москве встретит? — спросил я.

— Здесь тебя проводит Галя, а в Москве встретит директор нашего фильма Лариса Элкснис. Передаю тебя из одних женских рук в другие.

— Да, как в сказке, одна фея провожает, другая встречает.

— Поставь в конце сценария свой автограф и бегом в кассу за гонораром, там тебя уже ждут. Потом обязательно заскочи в соседнюю комнату, я тебя познакомлю с Галей, она тебе понравится, красивая женщина, брюнетка с голубыми глазами. Вечером мы соберемся у нее.

Улетая из Душанбе, поднявшись на трап самолета, я оглянулся на старенький аэропорт, который столько раз встречал и провожал меня. Я с грустью почувствовал, что никогда больше не прилечу в этот солнечный город, не встречу больше своих гостеприимных друзей, относившихся ко мне как родному. Я подумал, что большой кусок моей творческой жизни остался здесь навсегда.