Я.Э. РУДЗУТАК ОТРЫВКИ ИЗ ВОСПОМИНАНИИ

Я.Э. РУДЗУТАК

ОТРЫВКИ ИЗ ВОСПОМИНАНИИ

Я хочу здесь поделиться некоторыми отрывками из воспоминаний о встречах с Ильичем в редкие для него часы отдыха.

Ни тени суровости и требовательности, проявляемых Ильичем, когда речь шла о работе; необыкновенная простота и товарищеская забота, полное пренебрежение к своим личным удобствам.

Иногда, в субботу вечером, сговаривались с ним поехать в праздник на охоту. Часа в четыре утра Ильич будил уже по телефону. В валенках, в черной жеребковой куртке, с охотничьим снаряжением, с неизменным свертком с парой бутербродов, жестяной коробочкой с мелко наколотыми кусочками сахару и щепоткой чаю, Ильич всегда поспевал к моему подъезду, пока я вставал.

Как-то зимой 1920 года после неудачной охоты возвращались уже в темноте домой. Верстах в 60 от Москвы у нас испортились автосани. Решили отправиться пешком до находящейся в двух верстах железнодорожной станции Подсолнечное, а оттуда поездом в Москву. Взвалили на плечи свою амуницию и поплелись по сугробам. Зашли в освещенное здание местного Совета в надежде переговорить с Москвой по телефону. В Совете, видимо, узнали Ильича, но, желая подтвердить свои догадки, потребовали от нас документы. Я предъявил свое удостоверение члена ВЦИК и заявил, что остальные товарищи едут со мной и за благонадежность их ручаюсь. Все же после нашего выхода на улице кто-то из Совета нас нагнал и обратился к Ильичу уже с прямым вопросом: не Ленин ли он? После утвердительного ответа товарищ отрекомендовался бывшим красноармейцем и взялся проводить нас до железнодорожной станции. На станции Ильич сам взялся за переговоры о способах нашего дальнейшего путешествия. В НКПС предложили прислать немедленно паровоз с вагоном. Ильич от такой «роскоши» категорически отказался и, узнав, что минут через 40 должен прибыть товарный поезд, просил устроить нам место там.

Поместили нас в теплушке для сопровождающих маршрут с медикаментами. Кстати, сопровождающие маршрут сейчас же обратились к Ильичу за заступничеством: из двадцати с лишним вагонов осталось всего около десяти — остальные по дороге были в разных местах отцеплены из-за горения букс или по разным другим причинам.

Не успели отогреться у стоящей посредине теплушки жестяной печки, как на следующей остановке теплушка наполнилась рабочими-железнодорожниками, которые, несмотря на поздний час (было около 12 часов ночи), пришли посмотреть «своего Ильича». Застенчиво улыбаясь, Ильич пожимает измазанные маслом и копотью руки. После приветствий начинается разговор на тему, зачем нужны продотряды и что запрещение провоза продовольствия ухудшает положение железнодорожников. Ильич обстоятельно объясняет, что, если будет разрешено провозить продовольствие железнодорожникам, этим воспользуются спекулянты, и положение всех рабочих станет еще хуже. Некоторые рабочие до того увлеклись беседой, что упустили отход поезда и поехали вместе с Ильичем до следующей остановки.

* * *

Раз, после утомительной ходьбы по глубокому снегу, уселись на пнях отдохнуть. Начались шутки и «охотничьи рассказы». Один из охотников, явно увлекшись, заявил, что убил в Крыму орла весом в два пуда. Я, придравшись к случаю позубоскалить, начал расспрашивать: не чугунный ли это был орел с ворот какой-нибудь княжеской виллы. Видно было, что Ильич так сконфузился за товарища, как будто его самого уличили в чем-либо неблаговидном, и немедленно перевел разговор на другую тему.

* * *

Выскочил из загона заяц, которого Ильич уложил метким выстрелом. Ильич, не дождавшись окончания загона, заторопился к убитому зайцу. В это время совсем рядом выскочил другой заяц и благополучно скрылся в кустах. Я не выдержал; «Эх, вы, за убитым погнались, а живого упустили». Ильич сконфузился:

— Да, действительно, нехорошо я сделал. И прибавил примирительно:

— В следующий раз не буду.

* * *

Зимний вечер. Привал в крестьянской избе. Ильич упорно отказывается от стакана чаю, пока все присутствующие еще не получили своей порций. Его жестяная коробочка с сахаром переходит из рук в руки. Заботливо осведомляется, не озяб ли кто, не промочил ли ноги. Заведет беседу с хозяином избы об их житье-бытье, чем плохо, чем обижают органы и отдельные агенты власти, что нужно, по мнению крестьян, делать, чтобы устранить недостатки. Он умел не только учить, но и учиться. И часто, несмотря на зимнюю стужу, слушая беседы этого великого и в то же время такого простого и близкого человека, казалось, что сквозь бревенчатые стены избы, сквозь вековую тьму иробился сноп весеннего солнца и от человека к человеку потекли журчащие, бодрящие, весенние ручейки.

Воспоминания о В. И. Ленине В 5 т., М, 1984. Т. 4 С. 176–278