XXXI. Наказаніе оберъ-секретаря Сената.

XXXI.

Наказаніе оберъ-секретаря Сената.

Одинъ изъ оберъ-секретарей Сената, челов?къ весьма д?льный и хорошо знающій законы, пользовался особенною милостью Петра. Въ начал? своей службы этотъ оберъ-секретарь велъ себя безпорочно, но напосл?докъ корысть взяла свое, да и дурные прим?ры заразили: онъ сталъ брать взятки и кривить правосудіемъ. Взятки и казнокрадство въ то время почти и не считались за дурное, и Петръ былъ совершенно безсиленъ въ борьб? съ этими важными общественными пороками. Наибол?е приближенный къ нему челов?къ, наибол?е одаренный его милостями — Меншиковъ — вм?ст? съ т?мъ наибол?е огорчалъ его съ этой стороны. Самъ князь Я. ?. Долгоруковъ — этотъ неподкупный другъ истины — и тотъ не былъ совс?мъ чистъ отъ обвиненій съ этой стороны. Можно съ ув?реностью сказать, что въ Россіи былъ въ то время только одинъ челов?къ, который не былъ виновенъ ни во взяточничеств?, ни въ казнокрадств?, — и это былъ самъ Петръ. Но ч?мъ сильн?е было зло, т?мъ безпощадн?е д?йствовалъ царь.

Но пока доходили до Петра изв?стія о подобныхъ преступленіяхъ, виновники усп?вали наживать ц?лыя богатства. Такъ и названный оберъ-секретарь, разбогат?въ отъ взятокъ, построилъ себ? хорошій домъ, богато убралъ его и жилъ вообще не по средствамъ. Но у него были враги, которые и усп?ли довести о его преступленіи до св?д?нія самого государя. Случилось это такимъ образомъ.

Разъ Петръ ?халъ въ Сенатъ въ саняхъ. На запяткахъ стояли два денщика[29]. Сговорившись, они завели между собою вполголоса р?чь объ этомъ оберъ-секретар?, о томъ, что онъ разбогат?лъ, а между т?мъ вс? знаютъ, что никакихъ доходовъ, кром? жалованія, у него н?тъ. «Таково-то быть оберъ-секретаремъ!» заключили они свой разговоръ. Разговоръ этотъ велся въ той надежд?, что государь къ нему прислушается.

Петръ д?йствительно слышалъ все сказанное, но не показалъ вида, а между т?мъ р?шился пров?рить справедливость слуха. Такъ какъ онъ не любилъ откладывать никакого д?ла, то и р?шился д?йствовать тотчасъ же. Домъ оберъ-секретаря былъ на пути и уже недалеко. Петръ притворился, что озябъ, и проговорилъ:

— Какъ бы за?хать къ кому обогр?ться?

Поравнявшись же съ домомъ оберъ-секретаря, сказалъ:

— Да вотъ изрядный домъ!

И вел?лъ въ?хать на дворъ.

Оберъ-секретарь былъ уже въ Сенат?, и дома оставалась его жена, которую неожиданный прі?здъ государя привелъ въ смятеніе и страхъ. Но Петръ тотчасъ успокоилъ ее милостивымъ и ласковымъ обращеніемъ и сказалъ:

— Не прогн?вайся, хозяюшка: я за?халъ къ вамъ обогр?ться.

Потомъ похвалилъ домъ ихъ, любовался внутреннимъ убранствомъ, просилъ показать ему вс? комнаты и наконецъ, поблагодаривъ хозяйку, по?халъ въ Сенатъ. Зд?сь по окончаніи присутствія отозвалъ онъ оберъ-секретаря въ отд?льную комнату и наедин? потребовалъ отъ него искренняго признанія: изъ какихъ доходовъ построилъ онъ свой домъ и такъ богато убралъ его?

Къ несчастію, оберъ-секретарь вздумалъ извернуться ложью и сталъ объяснять государю, что, живя экономно, могъ онъ сд?лать сбереженія изъ своего жалованья, частію же помогли ему друзья. Ложь была явная, а изв?стно, что нич?мъ такъ нельзя было раздражить Петра, какъ сознательною ложью. Онъ готовъ былъ простить самый большой порокъ, если только виновный признавался въ своей вин? и показывалъ искреннее раскаяніе, но лжи онъ не прощалъ. «За признаніе прощеніе, за утайку н?тъ помилованія», говорилъ онъ: «лучше гр?хъ явный, нежели тайный». Такъ и въ настоящемъ случа?: видя, что оберъ-секретарь лжетъ, онъ взялъ его съ собою и по?халъ въ кр?пость. Зд?сь привелъ онъ его въ заст?нокъ, гд? пытали обвиняемыхъ, и грозно потребовалъ отъ него полнаго признанія.

Испуганный оберъ-секретарь, видя б?ду свою, принужденъ былъ сознаться, что домъ свой построилъ на взятки, и объяснилъ, сколько и съ кого взялъ и за какое д?ло.

— Теб? бы, — сказалъ Петръ, — это признаніе учинить въ Сенат?, не допуская себя до этого м?ста. Изъ всего видно, что ты никогда бы не признался, не видя передъ собою кнута.

И зат?мъ приказалъ дать ему безъ свид?телей н?сколько ударовъ кнутомъ и отпустилъ его домой.

Такъ какъ виновный по своему знанію въ д?лахъ былъ необходимъ Петру и зам?нить его было нек?мъ, то этимъ наказаніемъ государь и ограничился. Черезъ три дня, бывши въ Сенат?, спросилъ онъ оберъ-секретаря. Ему отв?чали, что тотъ боленъ. Зная причину бол?зни, Петръ вызвалъ оберъ-секретаря вечеромъ къ себ? во дворецъ и зд?сь, не вспоминая о происшедшемъ, поручилъ ему, какъ оберъ-секретарю Сената, одно важное д?ло.

Оберъ-секретарь упалъ передъ государемъ на кол?ни и объявилъ, что теперь, по закону, онъ, какъ наказанный кнутомъ, уже не только не можетъ носить званіе оберъ-секретаря, но не можетъ считаться и между честными людьми; буде же государю угодно, чтобы онъ вступилъ въ прежнюю свою должность, то пусть государь, по милосердію своему, укажетъ очистить его безчестіе прикрытіемъ знамени[30].

Петръ улыбнулся и сказалъ:

— Дуракъ! теперь никто не знаетъ, что ты наказанъ, а тогда всякій будетъ знать, что ты битъ кнутомъ.

И зат?мъ внушилъ ему, чтобы онъ забылъ о своемъ наказаніи и зналъ бы, что, во-первыхъ, прощается не по правосудію и не по милосердію, а по надобности въ немъ, и во-вторыхъ, что если и впредь станетъ изв?стно объ его взяточничеств?, то тогда уже онъ публично будетъ наказанъ или, смотря по вин?, и смертію казненъ безъ всякаго милосердія.