271

Рассказывал Михаил Семенович Бубеннов.

— Когда умер Сталин, мне позвонил главный редактор «Правда» и пригласил в редакцию газеты к таким-то часам.

Приехал.

А в редакции уже собралось немало московских писателей.

В конференц-зале перед нами выступил Суслов, сообщивший о смерти вождя. И я уловил в его интонации некую радость. Я отчетливо помню, что именно с этой интонацией он говорил о народной скорби, о том, что нам, писателям, надо найти нужные слова прощания с вождем и слова душевной поддержки народа в эту горестную минуту.

Потом он повелел правдистам развести нас по кабинетам, чтобы каждый из нас написал свое слово прощания и свое обращение к согражданам.

Сел я в каком-то кабинете, а ни о чем думать не могу — пустота. А в душе звучит сообщение о смерти Сталина, сделанное с радостной интонацией Сусловым.

Встал. Прошелся по коридору. Заглядывал в приоткрытые двери кабинетов. Все согбенно сидят за столами и строчат.

Увидев Аркадия Первенцева, зашел к нему.

— Ты что, уже написал? — спросил он меня.

Поведал ему в двух словах о своих ощущениях.

— А давай вместе. Я пишу, а ты меня редактируй и поправляй.

«Грамотей»-то он был известный.

Так мы и написали полторы странички прощания…

Собрали наши «сочинения», но они так и не увидели света.

В «Правде» была опубликована лишь телеграмма Михаила Шолохова «Прощай, отец»…