65
65
Из многих рассказов Михаила Матвеевича Годенко запомнился и такой.
Дело было в Одессе во время поездки писателей в этот город для встреч с читателями в рамках дней советской литературы. Была средина лета средины пятидесятых годов. После затянувшегося застолья у председателя горисполкома изрядно разогретые тостами и пожеланиями писатели погрузились в автобус и отправились в Зеленый театр, где их ждали одесситы и гости приморского города. Театр был расположен в живописном месте приморского парка имени Т.Г.Шевченко.
Народу тогда на подобные встречи набиралось полным-полно. Мальчишки и взрослые парни нередко забирались на деревья, окружавшие подобные театры под открытым небом. То же самое было и на сей раз вокруг Зеленого театра.
На юге, как известило, темнеет не только быстро, но и как-то сразу. Вспыхнул свет прожекторов и фонарей, когда на сцене появились писатели. Их дружными аплодисментами встретили собравшиеся.
Возглавлял писательскую бригаду украинский поэт Микола Нагнибеда.
К нему подошел известный юморист и сатирик Остап Вишня и сказал:
— Микола, будь ласка, не выкликай мене. Я шось заморився. Отут трошки посижу за занавесом. А колы почую силу, то сам пиду у трибуну.
— Добре, — согласился Нагнибеда и открыл встречу с читателями.
Один за другим выходили к трибуне поэты и писатели, читали стихи и делились творческими планами.
И вдруг занавес колыхнулся, из-за него вышел Остап Вишня и направился к трибуне.
— А сейчас, — увидев движущегося классика, громко объявил Микола Нагнибеда, — выступает наш известный, горячо любимый читательским людом писатель-юморист Остап Вишня.
Театр взорвался аплодисментами.
Переждав их, Остап Вишня надел очки, вынул из кармана блокнот и произнес:
— Зараз я зам зачитаю свою нову юмореску.
Публика затихла.
Остам Вишя кашлянул и начал читать. Но уже после первой фразы голос его ослабел, а после второй и вообще перешел на шепот.
Кто-то из конца зала крикнул:
— Громче!
Вишня вновь повысил голос. Но его не хватило до третей фразы.
Тогда снова раздался призыв:
— Громче!
И тут из темноты, откуда-то сверху послышался не менее пронзительный крик:
— Ну шё ты, сука, пристал до человека?! Громче, громче! Ты шё не видишь: человек не может! Он бухой!..