269
269
Лев Андреевич Ющенко, автор известного рассказа «Неподсуден», по которому режиссеры В.Усков и В.Краснопольский сняли одноименный фильм, в начале 1950-х годов работал в «литературной газете».
Однажды он находился в кабинете главного редактора, а им в то время был Константин Михайлович Симонов, и стал свидетелем его знаменитого разговора по вертушке с Михаилом Андреевичем Сусловым. Вертушка усиливает звук и по голосу он узнал знаменитое «оканье». В трубке зазвучал вопрос:
— Кто автор передовой статьи в «Литературной газете», где говорится, что вся наша литература отныне должна быть посвящена Сталину и задача писателей создать полнокровный образ вождя?
Симонов ответил, что это он сам автор статьи.
— Я так и подумал, — заметила трубка и замолчала…
А вскоре Константин Михайлович был снят с должности и отправлен в Ташкент специальным корреспондентом «Правда». Уезжал он, конечно же, с осознанием того, что так ответили вышестоящие товарищи за его вольность в определении текущего момента в жизни страны и отечественной литературы.
Доброхоты говорили, что Симонов уехал с уверенностью, что он вернется в столицу на белом коне и главой Союза писателей СССР. Даже ходили такие строки:
Жди меня
И я вернусь
Снова в литвожди…
В Ташкенте вокруг Симонова образовалась группа писателей, недовольных тем , что Союз писателей Узбекистана возглавляет функционер Шараф Рашидов, посредственный стихотворец. Последнее время с помощью нанятых литературных работников он «пек» романы. В частности, роман «Сильнее бури», в котором была выведена юная активистка, поднявшая колхозников против старых порядков.
Говорили, что Симонов в срочном порядке создает «перевод» повести Абдаллы Каххара «Птичка-невеличка», в которой как бы повторяются все коллизии рашидовского сюжета. В «Новом мире» срочно сверстали повесть А.Каххара, что должно было свидетельствовать о «первородстве» повести по отношению к роману…
И вот на очередном Пленуме большого Союза Константин Михайлович спокойно, но твердо критикует с трибуны деятельность Рашидова как первого секретаря узбекских писателей, находит слова критики в адрес «орнаментального» стиля его произведений, которые питаются теми находками, что принадлежат его коллегам, и в частности он назвал повесть А.Каххара, показав участникам Пленума верстку «Нового мира».
В это время по залу в президиум Пленума пошла по рядам записка. Она оказалась в руках Алексея Суркова, председательствовавшего на заседании. Прочитав ее, он тут же передал записку Симонову. Глянув в нее, Симонов продолжил выступление:
— И вот я говорю, что узбекские писатели совместными усилиями и опираясь на опыт других литератур страны, прежде всего на опыт русской литературы, преодолевают многословность, орнаментальность, что подтверждает не только повесть, о которой я вам только что говорил, но и роман Шарафа Рашидовича Рашидова «Сильнее бури».
— Многие тогда переглянулись, — завершил свой рассказ Лев Андреевич Ющенко, — переглянулись, не поверив в услышанное. А между тем все объяснялось содержанием записки. Она содержала такую информацию: «Зачем же вы критикуете прозу человека, который сегодня избран первым секретарем Узбекской коммунистической партии?»..