Откровение друга

Откровение друга

Рассветало. В штабе, кроме часовых, все спали. В комнате чуть мерцала керосиновая лампа. Мы с Юрием тоже легли на пол, устланный соломой, укрылись одной шубой. Но сон не приходил.

С полчаса лежали молча, думая каждый о своем. Мой попомощник, видимо, находился под впечатлением выполненного задания. Мои же мысли были о нем. Меня разбирало любопытство. Лежит человек рядом, чувствую тепло, исходящее от его тела, а что он представляет, какую прожил жизнь, что думает, — для меня темная ночь.

Наконец я решил нарушить молчание.

— Юра, — спросил я его, — расскажи о себе.

Колесников долго не отвечал, казалось, даже дыхание затаил. Молчание затягивалось. Мне стало неловко от своей назойливости.

— Если не хочешь, не надо… Прости, — поспешил я извиниться.

— Почему же? Можно и рассказать, только это длинная песня, — отозвался Юрий после короткой паузы. — Жизнь моя во многом расходится с твоей…

И Колесников рассказал о своей нелегкой, но удивительной жизни.

Детство его прошло в небольшом городке Белграде на юге Бессарабии. До 1940 года там хозяйничали румынские бояре. Семья жила бедно, но отец и мать решили дать сыну образование, Это оказалось нелегким делом. За учебу в лицее надо было вносить солидную сумму. Что-то около трех тысяч лей в год. Юра видел, с каким трудом матери доставались деньги, поэтому во время каникул, когда его сверстники уезжали отдыхать, поступал на работу.

Однажды на окраине города приземлился самолет. Посмотреть на диковинную машину собрались почти все жители Болграда. Юре впервые удалось увидеть самолет. Да не только увидеть, но и пощупать. С тех пор в нем загорелась страсть стать летчиком. Где бы ни был, что бы ни делал — всегда думал о самолете. В старших классах лицея увлекся авиамоделизмом. А когда в Болграде организовали филиал румынского общества содействия авиации, первым вступил в это общество. Мать смотрела на сына печальными глазами и твердила: «Не быть тебе летчиком, ведь ты бессарабец, бедняк». Юра только посмеивался над казавшейся ему наивностью матери. Верил, что в стране, где «все делается королем, — как им твердили, — для народа», возможно достижение любой цели. Для них, молодых, король был чем-то вроде бога на земле. Законом для таких, как он, было: «Любить короля, бояться бога, охранять герб». И не удивительно, когда была создана профашистская молодежная организация «черчеташие» — Юра по примеру товарищей вступил в нее. Это было модно. В праздничные дни юноши расхаживали по улицам города и распевали гимн: «Да живет наш король в мире и почете…»

Казалось, никакие невзгоды не поколеблют его веры во всемогущество и доброту короля.

Желание стать летчиком было так велико, что он решил заработать денег и ехать в Бухарест в летную школу. Но это оказалось делом не из легких. Поступил на работу к одному владельцу магазина. И тут впервые столкнулся с несправедливостью. Жадность хозяина не имела границ. Он шел на любую подлость ради наживы: обвешивал покупателей, старался всучить им негодный товар, обманывал на каждом шагу. Юра не захотел быть помощником в грязном деле хозяина. Поскандалил и ушел.

Уйти было легко, но найти новую работу оказалось невозможным. Его бывший хозяин имел большое влияние на местные власти. Пускал в ход клевету и подкуп.

Все же нашелся один добрый человек — владелец небольшой типографии. По просьбе матери он согласился взять Юрия наборщиком. У парня зародилась надежда приобрести специальность печатника. Тогда можно накопить денег для поездки в Бухарест. Мечты, надежды! Но им не суждено сбыться. Откуда-то пронюхал полицейский сыщик, что Юру хотят взять в типографию. Он зашел к владельцу типографии и, как бы невзначай, разговорился, что вот, мол, пошла молодеж, хозяев избивают. Это он намекал на скандал Юры с лавочником.

— Это у них в крови, — продолжал сыщик. — Знаете, у этого юнца, Юрия, дед старый бунтовщик? Как, вы не знаете? Это он стрелял в румынскую власть в Хотыне, сорвал с городской управы и топтал ногами герб его королевского величества… Да, много грехов на душе деда. Хе-хе! Мы все же упекли его… Двадцать годиков, как часы, откаторжничал.

Владелец типографии понял, к чему идет разговор, а сыщик продолжал:

— Да и двоюродная сестричка этого голодранца якшается с коммунистами. Готовили заговор против короля. Хотели открыть границу для большевиков. Одним словом, «красная».

Сыщик дал понять, что власти не допустят, чтобы в печатном заведении работал «красный».

Разговор с сыщиком Юрию передал владелец типографии.

— Сожалею, очень сожалею, но принять на работу не могу. Сам понимаешь, возьму, а меня потянут в сигуранцу. С политической полицией шутки плохи, — сказал он в конце.

Юра понимал его, однако было обидно. Что делать? По-видимому, тогда он первый раз задал себе вопрос: «Действительно ли такой уж добрый и вселюбящий король, каким его представляют? Если да, почему он терпит такие непорядки?» До его сознания тогда еще не доходило, что это все известно его королевскому величеству…

Потеряв всякую надежду получить работу в Болграде, решил ехать в Бухарест. Мать собрала чемодан, отдала ему последние гроши и проводила в путь искать счастья.

Большой город произвел на парня ошеломляющее впечатление. Улицы переполнены народом. Одни спешат на работу, другие. праздно разгуливают. Витрины магазинов крикливо предлагают разные товары. Наблюдая за всем этим, он почувствовал себя маленьким, несчастным, никому не нужным в огромном мире.

Финансы Юры не позволяли долго размышлять о благах городской жизни. В кармане лежало несколько лей. Если расходовать экономно, их хватит дней на пять. За это время надеялся подыскать работу. Но увы! Скоро ему пришлось разочароваться в этом. В столице хватало своих безработных.

Начались мытарства. Прошла неделя, в кармане — ни гроша, а обессиленный голодом провинциальный парень продолжал упорно разыскивать работу.

Однажды, шатаясь по улицам и размышляя над своим положением, Юра, незаметно для себя, оказался у вокзала. Площадь гудела возбужденными голосами. Только что пришел поезд. Пассажиры, обремененные чемоданами, высыпали из вокзала.

— Носильщик, носильщик! — выкрикивали одни.

— Такси, такси! — взывали другие.

Юру осенила мысль. Он подбежал к толстяку, стоявшему враскорячку возле трех огромных кожаных чемоданов:

— К вашим услугам, господин.

Тот удивленно посмотрел на паренька, потом на чемоданы, как бы прикидывая, под силу ли такому тощему юноше груз. Но Юра, не ожидая разрешения, снял брючный ремень, связал им два чемодана и перекинул через плечо. Чемоданы были настолько тяжелые, что он чуть не упал. К счастью, толстяк в это время огромным платком вытирал свою жирную, потную шею и не заметил этого.

Тем временем Юра перевел дыхание, взял в руку третий чемодан и услужливо спросил:

— Куда изволите, господин?

Тот назвал адрес и зашагал впереди. Стараясь не отстать от толстяка, Колесников из последних сил тащил чемоданы.

Надо отдать справедливость, толстяк заплатил хорошо. Хватило не только на обед и ужин, но осталось еще и на полпачки сигарет.

После этого случая Юра воспрянул духом: оказывается, заработать можно, не устраиваясь на постоянную работу. Он изучил расписание поездов и регулярно, по нескольку раз в сутки приходил «на работу». Нельзя сказать, чтобы заработок удовлетворял его. Иной раз вообще не удавалось заработать ни гроша. Однако можно было перебиться, как говорят, с хлеба на воду.

Не обходилось без приключений. Часто доставалось от штатных носильщиков. А однажды подходят к нему трое парней, один из них — долговязый, высокий.

— Хэлло, ты что тут делаешь? — спросил он баском, ничего хорошего не предвещавшим. — Уходи отсюда, а то хуже будет.

Он был выше Юрия на целую голову. Чувствовалось, и силенкой его бог не обидел. Юрию не хотелось отступать, и он спросил:

— Почему это я должен уходить?

— Это наш участок. Мы тут несколько месяцев работаем. Не путайся под ногами. Поищи себе работу в ином месте.

— И не подумаю! — полез на рожон Юра.

— Плакать будешь, детка, — издевательским тоном процедил длинный и надвинул Юре на глаза фуражку. Его дружки угодливо хихикнули.

— Чтоб тебе самому не пришлось плакать, — со злостью ответил Колесников, поправляя фуражку.

— Смотрите, он еще огрызаться вздумал, — продолжал тот. — Да я тебе, идиот, глаза продырявлю.

Он резко выбросил вперед руку с двумя растопыренными пальцами, целясь Юре в глаза. И тут Колесникову пригодились занятия по боксу, которые он посещал в «черчеташие».

Он ловко увернулся от нападения, левой рукой перехватил палец долговязого, а правой, не раздумывая, нанес удар в челюсть слева. Длинный ойкнул и плюхнулся на мостовую. Дружки его не ждали такого отпора и трусливо бежали. Но и Юрию пришлось быстренько удалиться, потому что послышались свистки полицейских.

После этого случая появляться на вокзальной площади было рискованно. Так он лишился возможности зарабатывать на еду. Все же это послужило уроком. Он понял, что можно заработать на пропитание, хотя это и нелегко. Работал разносчиком, посыльным, грузчиком, был донором, — словом, не одну профессию он попробовал в поисках своей судьбы.

Все же ему улыбнулось счастье. Случайно познакомился с одним парнем. Тот помог ему устроиться на аэродром подсобным рабочим. О, сколько было радости! Юрий готов был считать себя летчиком. Даже форменную фуражку раздобыл где-то.

Времени он даром не терял. Свободные от работы минуты использовал для подготовки в летную школу. Изучал устройство самолета. Завел знакомство с летчиком-инструктором. Тот ему помогал. Однажды он взял Юру в полет на учебном самолете, даже разрешил поуправлять в воздухе…

Иногда Юрий с товарищем, который помог поступить на работу, ходил в кино, театр… Это был замечательный парень. Когда оставались наедине, тот осторожно заводил разговор о порядках, существовавших в то время в Румынии, о тяжелом положении рабочих и крестьян и роскошной жизни кучки богатеев. Юрий понял: товарищ чего-то недоговаривает.

— Ты что-то скрываешь. Если считаешь меня другом — будь откровенным, — сказал он.

Товарищ потребовал, чтобы Юра поклялся хранить в тайне все, что узнает от него. Оказалось, друг был комсомольцем.

Еще в лицее Юре и его сверстникам много страшного рассказывали о коммунистах и комсомольцах: что это человекообразные звери, с волосатыми, окровавленными руками, кинжалом в зубах и рогами дьявола на голове. Хотя Юрий этому не верил, все же воспитателям удалось посеять смятение в его душе.

И вот перед ним сидел комсомолец, самый обыкновенный парень, не русский, а настоящий румын, который в трудную минуту подал ему руку помощи. Нет, здесь что-то не так!

Потребовалась не одна встреча и беседа, прежде чем Юрий усвоил цели и задачи борьбы, которую вели комсомольцы под руководством коммунистов, и согласился помогать.

Перед тем как свести Юрия с подпольщиками, товарищ рассказал ему об элементарных мерах предосторожности.

На первой же встрече Юре рассказали, что он должен делать, с кем держать связь. Без вызова на встречу не приходить. Быть осторожным… Для начала поручили распространять листовки, изучать настроение рабочих на аэродроме, выявлять сочувствующих коммунистам…

Осуществилась и заветная мечта. Он стал учеником на аэродроме. Облачился в летную форму: френч с крылатой эмблемой, двуглавым орлом и аксельбантом.

Шло время. Учеба продвигалась успешно. И вдруг его арестовывают. С первых допросов в сигуранце Юрий понял, что им ничего не известно о связи с подпольщиками. Видимо, арест — результат доноса или подозрений… В тайной полиции продержали около месяца. Придраться ни к чему не могли и выпустили. Но и к самолету доступ был закрыт. На этом кончилась летная карьера. Потом выяснилось, что исключили Юрия из-за двоюродной сестры. Она была коммунисткой и отсиживала свой срок в небезызвестной тюрьме для женщин «Мисля».

Летом 1940 года Колесников приехал в Бессарабию навестить родных. Здесь он вместе с земляками встретил приход Красной Армии.

Сколько было радости!

Юра стал гражданином Советского Союза. Хочешь — учись, хочешь — работай. Решил год-два поработать, а затем учиться. Жизнь складывалась хорошо. И тут война. Все планы рухнули в один миг.

Через несколько часов после нападения фашистов Колесников стал красноармейцем. Определили в разведку. Там нужны были люди, хорошо знакомые с местностью за Прутом. Наши части держали тогда оборону на этой реке западнее Вулканешты. Нашему командованию не было известно, что делается за Прутом: какой противник, сколько, где враг готовит главный удар. Послали несколько групп в тыл врага. Как в воду канули. После стало известно, что все они погибли в сигуранце и застенках гестапо.

Пришла очередь и Юрия. В напарники ему дали одного военторговского парикмахера. Известие об этом Колесников встретил не столько разочарованно, сколько удивленно. Дело в том, что парикмахера он знал давно, хотя близко с ним не сходился. Откровенно говоря, этого невзрачного на вид, хлипкого франта с черными прилизанными волосами местные парни недолюбливали… Вызывало отвращение и то, что кадровую службу он проходил в жандармских войсках. Правда, парикмахером, но все же в жандармерии.

Свое мнение о напарнике Юра высказал помощнику начальника разведки. Тот улыбнулся и ответил:

— О его службе в жандармских войсках мы знаем. Нам все известно о его жизни. Это не помешает ему выполнить задачу. Наоборот, поможет. Ведь вы тоже служили в королевской авиации, а мы вам верим.

Юрий подумал: «Действительно, почему бы и не верить? Не по своей же охоте он пошел служить! К тому же он местность знает как свои пять пальцев. Этот парикмахер исколесил Румынию вдоль и поперек. Свое личное мнение надо оставить при себе. Начальству виднее, кого посылать».

Перед отправкой на задание их тщательно проинструктировали. Юрию посоветовали надеть форму летчика-курсанта. По общему мнению, в летной форме безопасней будет появляться в городе среди вражеских солдат.

В тыл их посылали без оружия. Но Юрию, как военному, выдали со склада новенький браунинг. Кроме того, начальник разведки раздобрился и подарил ему свой маленький пистолет. Посоветовал пришить потайной карман. Колесников этот вопрос решил просто: прорезал в карманах брюк дырки и на шнурах в них опустил пистолеты. Шнурки прикрепил к поясу брюк.

Ночью разведчиков доставили в прифронтовую деревню. Через Прут переправили пограничники, посоветовали в населенные пункты не заходить. Там, по их мнению, располагаются вражеские войска.

Пограничники остались у лодки, а разведчики шагнули в темноту, удаляясь от реки. Впереди шел парикмахер. Он был спокоен, шел уверенно и быстро. Юрий еле поспевал за ним, удивляясь его спокойствию. Спокойствие напарника передалось и ему.

К железной дороге подошли на рассвете. В это время со стороны Галаца на северо-запад проследовал товарный поезд. Перешли через железнодорожную насыпь и оказались на шоссе, тянувшемся вдоль железной дороги. Рассвело. Почистили обувь, отряхнули одежду, осмотрели друг друга и направились в сторону Галаца.

До города добрались на попутной машине. Шофер оказался словоохотливым парнем. Всю дорогу рассказывал новости, выдавал себя за всезнающего. Еще бы! Ведь он работал при браильской епископии. От него узнали, что к фронту все время движутся войска.

— В Браил понаехало много священников. Отчего бы это? Не знаете? Будут идти за фронтом и освящать земли, зараженные большевизмом! Так говорил епископ, — продолжал показывать свою осведомленность шофер.

В правдивости слов шофера разведчики убедились сразу, как только въехали в Галац. Город был наводнен военными. В сторону фронта непрерывным потоком шли войска.

Поблагодарив шофера, разведчики пошли по улицам и переулкам города, стараясь реже попадаться на глаза полиции и военным патрулям. На вокзале расстались. Условились встретиться в ресторане.

За несколько часов Юрию удалось добыть немало ценных сведений. Надо было спешить на встречу с товарищем. Но когда он пришел в ресторан, напарника там не оказалось. Одному оставаться неудобно. Он направился на перрон. Там увидел парикмахера, разговаривавшего с двумя жандармами. Первая мысль — влипли! Но парикмахер улыбался и о чем-то спрашивал. Жандармы отвечали дружелюбно и куда-то показывали руками.

Напарник заметил Юрия и через несколько минут подошел к нему.

— Кажется, неплохие ребята. Теперь я с ними познакомился. Могут пригодиться, — сказал парикмахер.

У Юрия возникло смутное подозрение. Показалась наигранной улыбка товарища. Как будто в чем провинился…

Они некоторое время ходили по городу, высматривали, что их интересовало. Напарник, казалось, повеселел. Но ненадолго. Вскоре пожаловался на головную боль и сказал, что пойдет освежит водой голову. Юрий решил не оставлять его одного. Направились к вокзалу. Навстречу попался один из жандармов, с которыми недавно беседовал парикмахер, и спросил:

— Ну как? Нашли наше управление?

— Нет… Я сейчас поеду. Мне еще в епископию надо, — растерянно ответил напарник.

Жандарм понимающе улыбнулся и прошел мимо. Юрий еще больше встревожился. «Зачем ему жандармское управление? Что-то здесь не чисто!»

— Понимаешь, забыл тебе сказать: чтобы отвязаться от них и войти в доверие, я спросил, где находится жандармское управление, — поспешил оправдаться товарищ.

Теперь Юрий не верил ни одному его слову, но промолчал.

Вошли в туалет. Парикмахер подошел к умывальнику, смочил голову и привычными, ловкими движениями причесал волосы. Потом убедился, что никого вблизи нет, зашептал:

— Туда я больше не вернусь, понимаешь?

— Как не вернешься? — опешил Юрка. — Что ты мелешь?

— Останусь здесь. Оставайся и ты. Кто ты там? Нужен ты им?! А здесь будешь летчиком…

Юрий не мог даже сообразить что к чему. Что это, шутка? Или же что-то иное? Припомнилось, как помощник начальника разведки выпроводил его из кабинета и долго беседовал с парикмахером. «О чем? Не иначе как поручил проверить мою благонадежность, — подумал Юра и тут же взбунтовался: — Меня проверять?! Ну что ж, пусть!»

— Проверяешь? Не веришь? Кто же ты после этого? — горячился Юра. — Так и знай — задание я выполню!

— Чудак, не кричи. Зачем мне тебя проверять? — заговорил откровенно напарник. — Я всю жизнь мечтал иметь свою мастерскую, мастеров. А там кем я был? Работник какой-то артели. Если хочешь знать, то я и там не зевал, смотрел в будущее. Будет тебе известно — я выполнял задание румынской разведки…

— Так я тебе и поверил, — растерянно проговорил Юрий.

Видя колебания товарища, тот наседал:

— Некогда рассусоливать. Оставайся. Я за тебя замолвлю слово, где надо. Все равно Советам конец. Сам читал последнюю сводку. Месяц-два — и войне конец. Я и сюда шел, чтобы больше не возвращаться за Прут.

Слушая его откровения, Колесников постепенно брал себя в руки. Не было сомнения — напарник враг. Он может предать в любую минуту. Надо выиграть время, придумать выход.

— А если я останусь, меня не запрячут в тюрьму? Кто тебя здесь знает? — Юрий сделал вид, что колеблется.

— У меня есть такая вещь, которая откроет перед нами любую дверь. Вот посмотри, — при этих словах парикмахер расстегнул брюки и из-под кальсон извлек покрытый эмалью металлический жетон тайного агента.

Последние сомнения развеялись. Решение созрело само собой: убрать негодяя. Но как? Пусть это будет стоить жизни, а убрать. От того, что решение принято, на душе у Юрия стало спокойнее. Одно только его беспокоило: «Погибну — наши ничего не узнают, могут посчитать предателем».

— Почему же ты сразу не сдался румынским солдатам?

— Нет дураков. В армии не любят нашего брата. В горячке еще пустят в расход. Доказывай тогда…

— Верю тебе и надеюсь — не подведешь, — пошел на хитрость Юрий, — В доказательство этого признаюсь: у меня есть оружие.

— Давай его мне, — потребовал парикмахер.

Колесников подошел к двери, посмотрел —’ никого нет. Вернулся, пригласил напарника в кабину, запер дверь на крючок, достал пистолет из тайника, отцепил от шнурка, взялся за ствол и, когда тот протянул руку, чтобы забрать оружие, нанес удар рукояткой пистолета в левый висок, Предатель рухнул на пол. Юрий несколькими ударами рукоятки прикончил изменника…

Очутившись на свежем воздухе, разведчик почувствовал головокружение. Зашел в вокзал, чтобы затеряться среди народа, но неожиданно столкнулся с офицером.

— Почему не приветствуете? Вечно Эти авиаторы разболтаны. Что, дисциплина вас не касается? — набросился он на Юрия.

— Прошу прощения, господин капитан….Мне плохо.

— Да, вы действительно бледны. У вас на воротнике кровь. Может, помочь? — проговорил обеспокоенный офицер.

— Благодарю вас, сейчас пройдет, — ответил Колесников, — У меня часто из носа идет кровь…

— В таком случае, выйдите на воздух, полегчает, — посоветовал капитан и ушел.

Колесников последовал совету капитана; вышел на перрон, осмотрелся, стараясь быть спокойным, чтобы не привлечь к себе внимания посторонних, пересек пути и скрылся за товарными составами. В это время со стороны вокзала послышались тревожные голоса. Он понял — обнаружен предатель. Оставаться здесь опасно. К счастью, один из товарных эшелонов начал отходить. Юрий вскочил на ступеньку и забрался в будку тормозной площадки…

Поезд набрал скорость. Галац, заставивший Юру изрядно поволноваться, остался позади. Однако приключения на этом не закончились. Ночью эшелон без остановки прошел полустанок, где их подобрал шофер. Неизвестно, куда он мог завезти. Пришлось прыгать на ходу. При падении сильно ушибся. Прихрамывая, начал уходить от железной дороги. Попал в болото. Видно, уклонился вправо. Пошел в обход. Шел долго. Уже считал, что все опасности позади, и вдруг из-за высотки выскочила автомашина и ослепила его резким светом. Хотел свернуть с дороги, но поздно. Послышался грозный окрик:

— Стой, стрелять буду!

Не успел опомниться, как из машины выскочил шофер и отвесил оплеуху. Потом заметил авиационную фуражку, слетевшую с его головы, аксельбант, свисавший с правого плеча, сконфузился и быстро залез в машину.

В открытой машине, рядом с шофером восседал грузный генерал. Юра поприветствовал и представился пилотом сержантом-инструктором из состава 3-й истребительно-охотничьей флотилии, расположенной в Галаце. Притворился оскорбленным действиями рядового шофера. Даже набрался смелости и пролепетал нечто подобное угрозе. Буду, мол, жаловаться его превосходительству генералу Антонеско. К сожалению, его угрозы на генерала не произвели никакого впечатления. Он пренебрежительно махнул рукой и, путая румынские и немецкие слова, гаркнул:

— Замолчи, осел! Сейчас война, а не время увеселительных прогулок. Безобразие. Флотилия распустила личный состав!

Разведчик пошел еще на один шаг, чтобы убедить генерала. Сказал, что отличился в боях с большевиками, ему предоставили отпуск и что идет к девушке… В его лжи они могли легко убедиться, если бы потребовали документы. Но Юра тогда об этом не подумал. Да они и не спросили. Наверное, он врал уверенно и убедительно. Все же его не отпустили.

— Садитесь в машину! — приказал генерал. — Поедем к вашему командующему флотилией, проверим, на каком основании эти ослы разрешают увольнение в военное время…

Юре ничего не оставалось, как щелкнуть каблуками и сесть на заднее сиденье, рядом с подполковником, поблескивавшим очками.

Машина тронулась, а генерал все бурчал, возмущаясь плохими порядками в румынских войсках. Машина, то набирая, то сбавляя скорость, петляла по проселочной дороге. Колесников сидел ни жив, ни мертв. «Конец! Как обидно. У самого финиша. Туда пробрался, много ценных данных раздобыл. Даже с изменником сумел расправиться. А тут сплоховал. Расстреляют». И тут ему пришла в голову глупая мысль: «Интересно, как себя чувствуют перед расстрелом приговоренные к смерти?» От мысли, что его поставят перед ямой и расстреляют, похолодело внутри.

Чего он тогда только не передумал. Вспомнил мать, товарищей. Что о нем подумают? Нет, не может быть, чтоб это был конец. Против смерти взбунтовалось все существо. Еще не все потеряно. Ведь оружие не отобрали. Без боя не сдаваться.

Засунул руки в кармана, нащупал веревочки и начал осторожно подтягивать. Скоро в руках оказались нагретые телом рукоятки пистолетов. В правой — браунинг, в левой — маленький пистолетик, подарок начальника разведки. «А что, если сейчас?»

Дальше произошло то, чему он сам не может дать объяснения. Юра снял с предохранителя, выхватил оба пистолета, вскочил на ноги, направил один пистолет на генерала, а второй на шофера и нажал на спусковые крючки. Раздался выстрел, и в тот же миг Юрий выкрикнул:

— Руки вверх! Я большевик!

Шофер откинулся назад. Машина вильнула, сползла с дороги и остановилась. Не теряя времени, разведчик вторично выстрелил. На этот раз в генерала и подполковника, сидевшего слева. Голова подполковника упала на плечо шофера, а генерал вдруг заговорил:

— Господин пальшевик! Прошу, не убивай…

Юрий не мог понять, что произошло. Ведь в генерала он стрелял дважды. Заколдован, что ли?

Рассуждать некогда. Он выскочил из машины и приказал генералу выйти. Не опуская рук, тот сполз на землю.

— Бегом, марш! — скомандовал Колесников. Генерал, тряся грузным телом, послушно побежал. Он все время твердил одно и то же: «Не убивай, не убивай!»

Отбежали добрый километр от машины, и генерал обессилел. Остановился, тяжело дыша, и взмолился:

— Господин пальшевик, разрешите опустить руки, польше не могу.

И только теперь Юрий заметил на поясе пленника кобуру с пистолетом. Обезоружил и разрешил опустить руки. Теперь пошли резвее. К Пруту добрались, когда забрезжил рассвет. Встретили те же ребята-пограничники, которые и провожали. Они удивились, что вместо парикмахера с Юрой шел немецкий генерал.

Сдав под охрану пленного, разведчик почувствовал, что не может держаться на ногах. Свалился в саду под яблоней и проспал почти до обеда. Не слыхал даже бомбежки немецких самолетов. Сквозь сон почувствовал, как кто-кто-топереворачивает его.

— Ты живой? — услыхал он голос.

Сел, открыл глаза и увидел сидевшего рядом начальника разведки. Сон как рукой сняло. Попытался было подняться, но тот задержал его, сказав:

— Сиди, сиди… Ну и дичь ты притащил! Очень ценный «язык». Поздравляю… А почему ты один? Что с товарищем? Погиб?

Юрий рассказал, при каких обстоятельствах погиб «товарищ».

Начальник долго сидел молча, потом сказал:

— Тем более ты молодец. Задание выполнил отлично. Рад, что не ошибся в тебе. Представим к награде. Подробности разведки доложишь в штабе.

Юра рассказал о том, что дважды стрелял в генерала и не попал. Товарищи посмеялись, а начальник разведки внимательно посмотрел на него и переспросил:

— Говоришь, дважды? Из какого пистолета? Покажи.

Разведчик передал ему браунинг. Тот посмотрел в ствол, потом вынул магазин и пересчитал патроны. Патроны были все на месте.

— Ты чистил пистолет после возвращения?

— Нет, не успел.

— Полюбуйся!

Юра посмотрел: в стволе блестел тонкий слой смазки. Оказалось, что из него не произведено ни одного выстрела. Впопыхах разведчик этого даже не заметил. Начальник взял у него пистолет, зарядил, прицелился в стену сарая и нажал на спусковой крючок. Последовал щелчок, а выстрела не было. Юре стало жарко. Значит, его вызволил маленький пистолетик — подарок начальника разведки. Только теперь он вспомнил, что пистолет ему готовил завскладом, а он сам даже не проверил его. Это урок на всю жизнь.

Это было первое боевое задание, которое выполнил Юрий Антонович Колесников. После этого пришлось участвовать в боях на фронте, а с марта 1942 года в тылу врага на Брянщине и в Белоруссии..

…На улице стало совсем светло, когда Юра закончил рассказывать. Я ни разу не перебил его и как бы вместе с ним за это время прожил его нелёгкую жизнь. Колесников замолчал, а я еще долго находился под впечатлением услышанного.

После затянувшейся паузы спросил:

— Откуда ты знаешь французский язык?

— Я знаю румынский. В лицее изучал. Он схож с итальянским и испанским. Сначала изучил итальянский. После этого начал разбираться и по-французски. Немецкий тоже преподавали в лицее. А главное то, что я много читал французских и немецких книг, особенно приключенческих…

— Но ты и по-русски говоришь без акцента?

— Этот язык я знаю с детства. Мать и отец говорили по-русски.

Я понимал — Юра скромничает. Чтобы изучить столько языков — нужен талант и огромный упорный труд. А что Колесников обладал и тем и другим, мне после не раз приходилось убеждаться.

После этого откровенного разговора Юра стал мне понятнее и ближе, а потом мы подружились. Так она и осталась — эта дружба — на всю жизнь.