ЭТОТ МЕНЯЮЩИЙСЯ МИР

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ЭТОТ МЕНЯЮЩИЙСЯ МИР

К 1874 г. многое изменилось. Это был уже не тот Дизраэли, который в 1837 г. впервые ступил в святая святых — палату общин. За это время серьезно пошатнулось его не такое уж прочное здоровье, и он все чаще серьезно недомогал. Под влиянием долгого и трудного опыта жизни и политической борьбы претерпели определенные изменения и взгляды Дизраэли на политические проблемы. Это в полной мере выявилось в его практической деятельности в качестве премьер-министра в ближайшие шесть лет. Не той была и Англия, что в середине столетия, когда ее экономическое превосходство было демонстративно вызывающим и порождало мечты о «Pax Britannica». Вес и место Англии в мире менялись, ее превосходство убедительно оспаривали Германия и Соединенные Штаты Америки. Вот это были те новые и неожиданно возникшие условия, в которых приходилось действовать правительству Дизраэли.

Обеспечение Англии продовольствием все в большей мере зависело от ввоза из-за моря. Крупнейшие международные события, такие, как Крымская война, Гражданская война в Америке, русско-турецкая война 1877 года, сопровождались быстрым ростом населения Англии. В результате возросла зависимость страны от поставок зерна из-за границы. Цены на зерно были сравнительно низкими, и в результате посевы зерновых в самой Англии сокращались. К 1875 г. почти половина потребляемой пшеницы импортировалась, а к началу 80-х годов эта доля из-за плохих урожаев выросла до 70 %. Дальнейшее падение цен на зерно вызвало депрессию в сельском хозяйстве страны. Это было производным от промышленной монополии, которой Англия обладала в XIX в.

Но и в области промышленного производства дела обстояли намного хуже, чем ожидалось в середине века. Рост промышленного производства сильно замедлился. Эта неприятная тенденция перешла затем в следующее столетие.

Снижение роли и влияния Англии в мире в значительной степени компенсировалось тем, что принято называть английской колониальной монополией. Продолжался процесс бурного расширения и консолидации колониальной империи. Время от времени из правящих кругов раздавалось притворное хныканье о том, что колонии, дескать, лишь ненужное бремя для Англии. Одновременно правящая верхушка, в том числе и Дизраэли, не останавливалась даже перед тем, чтобы начать войну (и не одну) во имя увеличения и расширения этого бремени. В период действия правительства Дизраэли так было и в Азии, и в Африке.

К числу «факторов экспансии» следует отнести не только экспорт промышленных товаров, но и экспорт людей и капиталов. Между 1853 и 1880 гг. из Англии отправились на колонизацию новых заморских земель 2466 тыс. человек. Радикалы-колонизаторы лорд Дарем и Гиббон Уэйкфилд пропагандировали идею о том, что расселение эмигрантов — белых поселенцев — должно составлять самую основу колониальной империи. Эмигранты уезжали за моря по разным мотивам. Одних выталкивали из метрополии экономические и социальные причины, других — политические и религиозные, а некоторые просто пускались в авантюру в надежде на то, что авось повезет и на чужбине удастся добыть большое состояние, тем более что в годы «великой золотой лихорадки» такие случаи встречались.

Уходили в колонии и на некоторые другие территории не только люди, но и капиталы. К 1870 г. английские капиталисты вложили за рубежом примерно 800 млн фунтов стерлингов. На протяжении жизни лишь одного поколения, до 1885 г., эта сумма возросла в 4 раза. Деньги работали, и весьма продуктивно. Поступавших от них доходов вместе с доходами от крупнейшего в мире судоходства — так называемый «невидимый экспорт» — с избытком хватало на покрытие торгового дефицита, т. е. разницы между стоимостью вывозимых и ввозимых товаров.

Однако в последней четверти XIX в. лондонские экономисты и политики начали получать совершенно неожиданные неприятные данные о том, что бурно развивающиеся Соединенные Штаты Америки и завершившая свое объединение Германия оспаривают монопольное промышленное положение Англии. Никто в Лондоне в 50-е годы — время Всемирной выставки — не мог и подумать о подобной дерзости. Но люди не только плохо понимают свое прошлое — еще хуже они предвидят свое будущее. И теперь, в последней четверти XIX в., США и Германия выступили как мощные промышленные и торговые соперники Англии. Ко всему прочему Германия приступила к развернутому строительству военно-морского флота, намереваясь оспорить военно-морскую гегемонию Англии. Это вызывало возмущение тех, кто правил «владычицей морей», да и многих рядовых людей с Британских островов, помнивших еще легендарные рассказы о том, как адмирал Нельсон и другие ценой самой жизни завоевали безраздельное господство Англии на морях и океанах.

Времена менялись — менялись Европа и весь мир. Это естественный и неотвратимый процесс, закон жизни. Но от сознания этого лондонским политикам было не легче. В соответствии с психологическим диктатом человеческой натуры они и в новых условиях стремились жить по-старому и действовать по-прежнему. А это было очень нелегко. Сила все больше переходила в другие страны. В 70-х годах в Англии было 26 млн жителей, во Франции — 36, а в Германии — 41 млн. С этим фактором напрямую связан экономический, внешнеполитический и военный потенциал государств. Он также был подвержен устойчивой тенденции изменяться в ущерб Англии. (К 1914 г. промышленный потенциал этих стран уже оценивался показателями: для Германии — 3, для Англии — 2, для Франции — 1. Одновременно Соединенные Штаты возвысились над миром как мощная промышленная держава.)

Таковы были объективные условия, в которых пришлось действовать правительству консерваторов в 1874–1880 гг. Дизраэли был зрелым политиком с огромным опытом политической борьбы. За прошедшие годы он многое передумал, перепробовал, и система его взглядов четко и на этот раз уже окончательно определилась. Когда после 1872 г. Дизраэли развернул активную деятельность в партии, он занимался не только отработкой организационной структуры партии, но и продумыванием ее основных программных положений. Они не были четко сформулированы в виде специального документа — в Англии не любят этого делать: определенная программа связывает. Но последовательно выдвигаемые в речах Дизраэли принципиальные положения составили программу консерваторов.

По принципиальным вопросам Дизраэли провел четкую линию размежевания между консервативной и либеральной партиями. Он выступал в защиту монархии, палаты лордов, церкви, которым якобы угрожает проводимая либералами политика. Важное место в программе консерваторов отводилось расширению и укреплению колониальной империи, главным звеном которой была Индия. Дизраэли — и это делает ему честь — понимал лучше других значение «человеческого фактора» и поэтому выступал за проведение регулируемых социальных реформ с целью поддержания социального мира. Он хорошо помнил чартизм и ни в коем случае не желал повторения чего-либо подобного.

Во время пребывания в оппозиции окончательно определилась и внешнеполитическая программа Дизраэли. Он считал, что внешняя политика должна иметь своей целью обеспечение «величия Британии», т. е. восстановление и сохранение преобладающей роли Англии в европейских делах. Эта цель должна быть достигнута при помощи «сильной внешней политики», особенно в отношении России. Таков был набор программных направлений, по которым Дизраэли намеревался вести свое правительство. Эта программа далеко не во всем соответствовала как объективному положению в самой Англии, так и быстро менявшемуся соотношению сил в Европе и мире, что вынуждало Дизраэли к усиленному маневрированию. При нем развивалась традиция английских правящих кругов искусной политикой и дипломатией «корректировать» в свою пользу неблагоприятно складывающиеся объективные условия.

На это наложилось личное горе Дизраэли — смерть жены. Теперь ему не хватало женского внимания и ласки в романтическом и сентиментальном смысле этих слов. Он принадлежал к тому типу мужчин, которому необходимо женское участие. Огромное напряжение на государственном поприще или в литературном творчестве не ослабило, а, наоборот, обострило потребность Дизраэли в женском обществе. В такие периоды ему было необходимо ежедневно, а то и ежечасно делиться с друзьями-женщинами своими чувствами, мыслями, соображениями. Причем в беседах с ними речь шла не только о личных делах, но и о государственных проблемах. Некоторые биографы пишут даже, что Дизраэли, чтобы наилучшим образом выполнять свои служебные обязанности, было необходимо испытывать женскую дружбу, симпатию, сочувствие и понимание.

Женщины играли в общественной и политической жизни Дизраэли очень важную роль. Еще в романе «Генриетта Темпл» он писал: «Женщина-друг, дружески относящаяся к вам, умная и преданная, является достоянием более ценным, чем парки и дворцы. И без такой музы очень немногие мужчины могут преуспеть в жизни и ни один из них не может быть полностью доволен жизнью». Нет сомнений, что это взгляды самого Дизраэли, причем он их исповедовал и в последние годы жизни.

Летом 1873 г. Дизраэли тесно сблизился с двумя дамами из лондонского высшего света. Это были родные сестры — леди Честерфилд и леди Бредфорд. Дизраэли встречался с ними в свете давно, еще когда они были молоды и слыли красавицами. Сестры происходили из аристократической семьи, обе вышли замуж за графов. Теперь, когда Дизраэли исполнилось 68 лет, леди Честерфилд была уже вдовой, бабушкой, и ей исполнилось 70. Сестра, леди Бредфорд, была моложе ее на 17 лет, муж был жив, но и она уже имела внуков.

Весной — летом 1873 г. Дизраэли влюбился в младшую сестру и проникся глубокой симпатией к старшей. Началась бурная переписка с обеими, причем со стороны Дизраэли неизмеримо более активная. Бывали дни, когда, сидя в палате общин или исполняя служебные обязанности, премьер-министр писал по три подробнейших письма. В письмах обстоятельно, живо, с конкретными характеристиками действующих лиц рассказывалось о государственных делах, о международных отношениях, о том, что происходит внутри правительства. Герцог Ричмонд в этой связи говорил одному из министров, что «леди Бредфорд, кажется, знает все, до мельчайшей детали, что происходит». Дизраэли в целом написал леди Бредфорд более тысячи писем, а леди Честерфилд — 500. Это неоценимый источник не только и не столько для жизнеописания Дизраэли, его чувств к двум сестрам, сколько для изучения истории Англии, Европы и ряда других стран в 70-е годы XIX в. К счастью для историка, они сохранились и были изданы в 1929 г. в двух томах. Что касается писем обеих сестер к Дизраэли, то, согласно их воле, письма были уничтожены после кончины Дизраэли его душеприказчиками.

Переписка безошибочно свидетельствует, что Дизраэли любил леди Бредфорд. Ему хотелось ежедневно общаться с нею, но частые встречи в ее семейном доме были неудобны и нарушали правила этикета. Леди Бредфорд льстили внимание и чувство такого человека, как премьер-министр Великобритании, но голову она не теряла и пыталась ограничить рамками приличия визиты своего поклонника.

И у Дизраэли появляется поразительная идея, исполнение которой позволило бы бывать в ее доме без каких-либо ограничений. Леди Честерфилд была свободна, и Дизраэли делает ей предложение. Женитьба на старшей сестре позволила бы ему видеться с ее сестрой на правах родственника. Леди Честерфилд не только учла свой возраст, но и прекрасно поняла истинный замысел Дизраэли и отказала ему. Это был мудрый шаг, в противном случае ситуация стала бы еще более запутанной.

Было бы несправедливо обвинять Дизраэли в том, что, делая такое предложение леди Честерфилд, он изменял памяти покойной жены. В этом отношении все нормы этики были соблюдены: еще задолго до своей кончины Мэри Энн написала мужу прощальное письмо, в котором говорилось: «Мой дорогой муж! На случай, если я уйду из этого мира раньше тебя, оставляю распоряжение, чтобы мы были похоронены в одной могиле… Наказываю тебе, не живи один, мой дорогой. Я твердо надеюсь, что ты сможешь кого-то найти, кто будет так же предан тебе, как твоя верная Мэри Энн».

Дизраэли и позже писал нежные письма леди Бредфорд, объяснялся ей в любви и в ответ получал энергичный призыв к сдержанности и благоразумию. Дизраэли пытался убедить предмет своей страсти: «Я никогда не просил Вас о чем-либо ином, кроме как о возможности бывать в Вашем обществе». И он не кривил душой — никакие отношения, кроме платонических, его не интересовали. «Мои чувства заставляют меня писать Вам, — читаем в письме от 17 марта 1874 г. — Ваш взгляд на нашу переписку, очевидно, сводится к тому, что она должна ограничиться исключительно изложением фактов и не допускать разговоров о чувствах. Мое мнение прямо противоположное…» Эта любовь заставила Дизраэли испытать горечь неразделенного чувства с грустью, знакомой, вероятно, многим. Ею проникнуты слова: «Я пришел к убеждению, что нет большего несчастья, чем иметь сердце, которое не стареет». Их Дизраэли написал леди Бредфорд 13 марта 1874 г.