«Этот странный муж»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Этот странный муж»

Несостоявшееся последнее свидание с мужем Михаилом, вероятно, произвело на Зою очень сильное впечатление, а с его смертью в ней и вообще словно бы что-то надломилось. И куда только подевалась та прежняя багрянородная Зоя — властолюбивая, деятельная, неустанная в дворцовых интригах, жизнелюбивая, падкая на внимание мужчин!.. Быть может, всему причиной был её возраст — ведь Зое исполнилось уже 63 года. Или, быть может, причину надо искать не только в возрасте…

Во всяком случае, в таком её состоянии хорошо нам знакомому Иоанну, брату покойного императора Михаила, было нетрудно уговорить её легитимно вручить императорскую власть опрометчиво усыновлённому ею «кесарю», племяннику и её покойного мужа, и самого Иоанна.

Дав своему бывшему деверю уговорить себя, Зоя совершила крупную ошибку, что, впрочем, не очень-то и удивительно, учитывая её состояние в тот мрачный декабрьский день 1041 года. Гораздо удивительнее то, что, уговорив Зою, роковую ошибку совершил тогда и многоопытный Иоанн — по сути ведь, бессменный «первый министр» и при Романе, и при Михаиле.

Зоя передаёт власть Михаилу-племяннику (миниатюра сильно попорчена, будто специально, но другой всё равно нет).

Проталкивая в императоры племянника, Иоанн, конечно, надеялся упрочить собственное высокое положение и заодно обеспечить будущее всех своих многочисленных (и, как мы знаем, ненасытных) родственников. И уговорив Зою, он не учёл лишь одного: более всего на свете нового императора — а тому исполнилось всего лишь 26 лет — заботила власть, безраздельная власть, власть сама по себе. Лишь одну её любил он всеми фибрами души и к ней одной лишь ревновал. Всё остальное не значило для него ровным счётом ничего: ни родственные чувства, ни простая человеческая признательность, ни даже даже самая заурядная моральная брезгливость.

Хорошо знавший нового императора, Пселл по отношению к нему беспощаден:

Если ему не везло, он вёл себя и разговаривал по-рабски малодушно и проявлял всю низменность натуры, но стоило удаче хоть на миг ему улыбнуться, как он немедленно прекращал лицедейство, сбрасывал притворную маску, переполнялся ненавистью и одни из своих злых замыслов приводил в исполнение тотчас, другие приберегал на будущее…

Получив благодаря усилиям дяди Иоанна самодержавную власть, племянник-император прежде всего о нём и позаботился. Бессменный первый министр был отстранён от дел, удалён из столицы, отправлен вначале в монастырь, а затем — в ссылку, на остров Лесбос.

Разделавшись таким образом с могущественным дядей Иоанном, царственный племянник, как говорится, вошёл во вкус и обратил взоры на других своих родственников, рангом пониже:

Император изгнанием <Иоанна> как бы потряс основание рода, а потом принялся искоренять его целиком, и всех родственников — а в большинстве случаев были это бородатые мужи во цвете лет и отцы семейств, занимавшие высшие должности, — лишил детородных членов и в таком виде, полумёртвых, оставил доживать жизнь…

Может создаться впечатление, что Иоанну ещё повезло, но это впечатление, увы, обманчиво: всего через год он, по доброй византийской традиции, будет ослеплён, а затем и убит (впрочем, это совсем другая история, в которой племянник участия уже не принимал)…

Золотая монета с изображением Михаила V (на монете он справа; всё сильно увеличено).

Из всех братьев покойного императора Михаила репрессий со стороны племянника избежал лишь один: его новый император даже значительно возвысил, сделав, взамен Иоанна, своей правой рукой и прибавив к этому весьма почётный титул новелиссима (по значимости — второй после титула кесаря).

Но ни этот его дядя-новелиссим, ни другие обласканные им царедворцы, ни его личная охрана, составленная из «скифских юношей», ни кто-либо ещё — во всей доставшейся ему громадной империи никто не мог быть уверен в том, что, например, уже завтра по прихоти императора его не постигнет участь того, кто ещё вчера был насильно пострижен в монахи, сослан, ослеплен, кастрирован или даже убит…

Примеров подобного правления в истории, в общем, предостаточно. И ладно бы это делалось ради некоей высшей цели, ради грядущего счастья народного или, там, прорубания куда-нибудь окон, что сулило бы, в конечном счёте, немалую выгоду всем. Отнюдь.

Взвалив на себя бремя единодержавной власти, этот странный муж никаких разумных мер для государства не придумал, но сразу стал своевольно всё переставлять и перетасовывать…

Подобный способ правления Аристотель, как известно, называл тиранией: «Тирания — монархическая власть, имеющая в виду выгоды одного правителя». Император Михаил V, «этот странный муж», оказался обычным тираном-временщиком. И горе было тому, кто встал бы тогда у него на пути.

…Прошло всего четыре месяца с того декабрьского дня, когда Иоанн не без труда уговорил безутешную Зою передать власть племяннику Михаилу. Прошло четыре месяца, и вот теперь, вслед за Иоанном, наступил черёд багрянородной Зои.

В ночь с 18 на 19 апреля 1042 года подручные самодержца силой вывезли Зою из столицы на один из близлежащих островов и постригли там в монахини. Её обвинили в заговоре против императора, и оставалось только гадать, что уготовил ей приёмный сын уже с рассветом.

…Всего четыре месяца назад она собственноручно возвела молодого человека в царское достоинство. Тёзка, племянник и почти ровесник её покойного мужа, он упивался этой своей властью уже четыре невероятно долгих месяца — и никто в столице не мог и предположить, что царствовать ему оставалось теперь всего лишь три коротких дня.