2. Год перелома
2. Год перелома
Эти осенние дни 1923 года были лучшими в трудной, полной испытаний, опасностей и тревог жизни Сунь Вэня. Каждый из этих дней приносил что-нибудь новое, и он все явственнее ощущал, что в развитии революции, которой он себя посвятил с юношеских лет, наступил глубокий поворот — поворот к победе над врагом, куда более могущественным, чем маньчжурское самодержавие.
…Теперь нужно укреплять и расширять политическую и территориальную базу китайской революции в Кантоне и вообще на Юге. Но в первую очередь — завершить реорганизацию Гоминьдана.
Что уже сделано?
Назначенный 6 сентября 1922 года «Комитет 9-ти» представил 1 января 1923 года проект программы и устава. Идеи программы отражены в выпущенном тогда же манифесте о необходимости демократических преобразований. Манифест выдвигал принцип: «Стремиться к изменению договоров и восстановлению свободного и равноправного положения нашей страны на международной арене». В те же дни появилось совместное заявление Сунь Ят-сена — А. А. Иоффе, в котором этот принцип нашел полное признание Советского Союза.
В этих документах ощущается прогрессивное развитие взглядов Сунь Вэня на проблемы борьбы против империализма. Антиимпериалистический и антифеодальный курс начинает все яснее проступать в политике руководства Гоминьдана. Закладываются основы новой ориентировки — знаменитые «три политические установки»: союз с СССР, союз с Коммунистической партией Китая, союз с рабочими и крестьянами, забота об их нуждах.
Проект нового устава впервые в истории Гоминьдана вводит регулярные съезды партии и заседания руководящего комитета (ЦК), намечает создание местных организаций во всех частях Китая.
Проекты, разработанные «Комитетом 9-ти», известны под названием «Первой реорганизации». Так было положено начало большому делу.
В октябре 1923 года в Кантон прибыл М. М. Бородин. В первой же беседе с Сунь Вэнем он сказал:
— Я приехал сюда, чтобы отдать себя в распоряжение китайской национальной революции. Ваша цель — борьба против иностранного империализма, что является также и нашей целью…
Еще он сказал, что Гоминьдан страдает от серьезных недостатков: 1. Слаба дисциплина. 2. В партии много чуждых людей — продажных чиновников и авантюристов. 3. Партия не имеет массовой базы. Без устранения этих недостатков Гоминьдан не сможет стать действенной силой.
Через пять дней после приезда Бородин сделал большой доклад на заседании Гуандунского провинциального комитета Коммунистической партии Китая об основных чертах плана реорганизации Гоминьдана, чтобы превратить его в сильную, дисциплинированную партию, способную вести за собой массы.
13 октября предложения Бородина были одобрены Сунь Вэнем и его ближайшими соратниками.
25 октября Сунь Вэнь назначил Временный Центральный Исполнительный Комитет Гоминьдана в составе девяти человек, в том числе одного коммуниста, для окончательной разработки плана реорганизации, а также проекта программы и устава. Эта работа заняла три месяца.
Обо всем этом Сунь Вэнь довел до сведения всей партии и народа специальным «Манифестом о реорганизации Гоминьдана» (ноябрь 1923 г.). В манифесте кратко изложены основные этапы в развитии партии и перечислены задачи и цель реорганизации: превратить Гоминьдан в хорошо организованную и обученную политическую партию, которая в соответствии со своей исторической миссией должна учитывать чаяния народных масс и вести их на борьбу за достижение своих политических целей. Далее говорилось о том, что после завершения подготовительной работы будет созван Всекитайский съезд Гоминьдана, который утвердит новую программу и устав. В манифесте также говорилось: «Надо провести чистку рядов партии, освободившись от недостойных и сохранив лучших ее членов».
13 декабря М. М. Бородин был официально назначен политическим советником Кантонского правительства и Гоминьдана. Сообщая об этом Бородину, Сунь Вэнь сказал: «Мы знаем, кто наши друзья, кто — враги». Бородин, конечно, понимал, что его авторитет, доверие Сунь Вэня к нему — это выражение братских чувств, которые трудящиеся Китая и руководители революционного движения питали к Советскому Союзу — великому другу китайского народа. В одном из своих выступлений Бородин правильно сказал: «В чем секрет симпатий к русским в Китае? Русские — единственный народ, который смотрит на китайцев, как на равноправную нацию, и обращаются с ними, как с равными». Не «московское золото», о чем шумела реакционная капиталистическая печать и вслед за ней — реакционная китайская печать, а московская дружба завоевала сердца китайских патриотов.
А в Пекине в это время разыгрывался позорнейший фарс — «избрание» бывшего бандита Цао Куня на пост президента. Так было угодно американскому империализму. Депутаты парламента (многострадального парламента, избранного еще в 1913 году!) не хотели голосовать за Цао. Многие из них разъехались по провинциям. С 13 июня в Пекине не было «главы государства». (Ли Юань-хун повздорил с У Пей-фу и был прогнан им.) Депутатов это мало заботило — они привыкли ко всему. Но Цао не терпелось занять кресло президента. С июня депутатов стали силой сгонять в столицу. Других соблазняли деньгами. Но все же нашлись депутаты и сенаторы, которые не пожелали участвовать в этой гнусной сделке. Они пробовали уехать из Пекина. Не тут-то было! Их бесцеремонно вытаскивали из вагонов. Не явившихся на заседание депутатов и сенаторов выволакивали из квартир и под конвоем приводили в парламент. «Демократия» торжествовала!
5 октября 1923 года Цао стал президентом. А через пять дней тот же парламент утвердил в третьем чтении «постоянную» конституцию, выработанную еще в 1913 году и тогда же принятую в первом чтении (второе чтение состоялось в 1917 году). Потребовалось десять лет для утверждения конституции! А когда ее, наконец, утвердили, оказалось, что новая конституция мертва, ибо никто — ни один милитарист (в это время они были хозяевами в большинстве провинций и в Пекине) — не намеревался с нею считаться.
Китай как суверенное государство агонизировал. Единственная его надежда заключалась в развитии национально-освободительного движения. Главная база этого движения находилась на Юге, в Кантоне.
Мировой империализм сделал еще одну попытку уничтожить ее. В конце 1923 года Чэнь Цзюн-мин — цепной пес гонконгских хозяев — бросил свои банды на Кантон, и почти одновременно соединенная эскадра в составе семнадцати английских, американских и японских военных кораблей вошла в Жемчужную реку, угрожая резиденции правительства Сунь Ят-сена. Но вооруженные рабочие отряды, моряки и солдаты отразили нападение Чэня. Соединенная эскадра империалистических держав постояла у Кантона и… ушла.
Не те времена! — мог повторить Сунь Вэнь.
Да, этот год был особенный — великий переломный год в развитии революции. Престиж Сунь Вэня стоял необычайно высоко. Широкая патриотическая пропаганда, рост организованных сил рабочего класса и крестьянства изменили положение в стране. Единый национально-революционный фронт становился реальностью и оказывал решающее влияние на политическую жизнь.
Переломным был он и для самого Сунь Вэня, Он многому научился. Многое по-новому понял.
Сунь Вэню было в это время пятьдесят семь лет. Он сохранил умственную свежесть и гибкость и был готов усваивать науку революции, учиться и, если нужно, еще и еще раз переучиваться. Он шел к дружбе с Советским Союзом не потому только, что мог получить от него материальную поддержку, а потому прежде всего, что дружба и сотрудничество с Советской страной и тесные отношения с партией Ленина, которого Сунь Вэнь глубоко уважал, перед которым преклонялся, духовно обогащали, идейно вооружали революционный лагерь в Китае. Сунь Вэнь был передовой мыслитель, он с готовностью воспринимал революционные идеи, особенно революционную тактику борьбы против империализма и феодальных пережитков. Поэтому он внимательно прислушивался к советам Москвы и боролся за их претворение в жизнь.
В конце 1923 года Сунь Вэнь был по своим воззрениям не тем, каким он был, когда началась его революционная деятельность, когда создавал Объединенный союз или когда в 1911 году занимал пост временного президента. Теперь Сунь Вэнь сотрудничал с партией пролетариата — с Коммунистической партией Китая, он шел на тесный союз со страной пролетарской диктатуры — Советским Союзом и был готов учиться не у столпов буржуазной демократии, а у Ленина. Времена изменились. Сунь Вэнь не стоял на месте. Он тоже развивался. Он развивался как революционный демократ. Выражалось это в сближении его с мировым рабочим движением, в том, что при участии Сунь Вэня китайская революция становилась частью мировой революции пролетариата и угнетенных народов мира против империализма.
Дружба с Советским Союзом в обстановке острой борьбы против вековых угнетателей китайского народа не могла мотивироваться и ограничиваться лишь соображениями взаимной выгоды. Эта дружба возникла в борьбе против общего врага в движении масс. А массы, с восторгом воспринимая дружбу с советским народом, вместе с тем учились у него, впитывая в себя победоносную пролетарскую идеологию, утвердившуюся в нашей стране. Престиж социалистического государства — Советского Союза, авторитет, которым он пользовался у народных масс Китая, доверие этих масс к советскому народу, к советским рабочим и крестьянам, к партии Ленина, уважение к В. И. Ленину, восхищение Красной Армией, разгромившей белогвардейцев и интервентов, — вот могучие политические и идеологические факторы, которые сближали трудящихся Китая и лучших представителей его интеллигенции с идеями коммунизма. Известно, что немало передовых людей Китая, и не только Китая, пришли к марксизму-ленинизму именно через дружбу с Советским Союзом.
Развитие революционного демократизма Сунь Вэня отражено в его выступлениях по важнейшим проблемам политики и тактики. Прежде всего это относится к защите и обосновании им дружбы с Советским Союзом.
II ноября 1923 года он писал Инукаи Цуёси: «Советская Россия является спасителем угнетенных народов Европы и главным противником угнетателей… Китай и Индия также будут полагаться только на Россию».
В речи, произнесенной 1 декабря 1923 года, он говорил:
«Мы должны учиться у России ее методам, ее организации, ее подготовке членов партии, только тогда мы сможем надеяться на победу… Русские — люди большого размаха, обширных познаний, поэтому они сумели выработать правильные методы. Если мы хотим успешно завершить революцию, нам необходимо учиться у них».
Об этом же Сунь Вэнь говорил своим товарищам по партии в связи с подготовкой к реорганизации Гоминьдана. При этом он высказывает мысль, имеющую большое значение и в настоящее время, сорок лет спустя. Сунь Вэнь предостерегал против чрезмерного увлечения вооруженным насилием в ущерб идейной борьбе и распространению революционных идей в массах.
«Несведущие люди, — указывал Сунь Вэнь, — считают, что победить с помощью армии — это и значит добиться успеха в революции, но они глубоко ошибаются. Революция — это спасение людей, война — их истребление». Сунь Вэнь, разумеется, не отвергал вооруженной борьбы, всю жизнь он провел в походах революционных армий. Но, по его мнению, окончательная победа зависит от умения революционной партии просветить народные массы, или, как он говорит, «от того, как будет организована пропаганда». Как вести пропаганду? «Армия ведет пропаганду, полагаясь на силу оружия, мы же, члены партии, — на силу своих идей. И те и другие участвуют в революции, однако результаты их борьбы разные. Успеха в революции можно достигнуть не истреблением людей, а их спасением. Нужно, чтобы народ был в состоянии сам спасти себя; для этого ему необходимо понять, как следует жить».
Эту мысль Сунь Вэнь считал крайне важной, и он разъяснил ее в речи от 30 декабря 1923 года. «При выборе методов борьбы основной упор должен быть сделан на пропаганду, а не на военную деятельность» — таков лейтмотив этого замечательного выступления Отца китайской революции в пору ее бурного подъема. «В наше время, — продолжал он, — когда политическое сознание людей достигло высокого развития, когда идеи демократии получили широкое распространение, тем более нельзя полагаться на одну лишь военную силу. Необходимо добиваться, чтобы каждый человек был готов добровольно подчиниться нам, чтобы все одобряли идеи нашей партии. Только тогда будет легко добиться успеха. Для скорейшего достижения победы революции надо, чтобы девять десятых нашей борьбы приходились на пропаганду и лишь одна десятая — на военную силу». Сунь Вэнь призывал своих товарищей «вести борьбу, опираясь на разум и силу масс… отныне вы должны придать особое значение пропагандистской работе и отказаться от чрезмерного увлечения военной силой».
В мышлении Сунь Вэня происходил глубокий процесс переоценки ценностей и переориентировки — вот важнейший факт, характеризующий его личность в это время. И процесс этот давал о себе знать с большой силой именно в памятном 1923 году.