Незавершенные произведения

Незавершенные произведения

Когда Гёте, оглядываясь назад, высказывал недовольство своими творческими достижениями за первое веймарское десятилетие, он, вероятно, имел в виду то, что многие из начатых тогда вещей были либо не доведены до конца, либо же не отшлифованы до законченной формы. Ведь именно серьезные замыслы не удалось завершить в те годы из–за множества накапливавшихся повседневных дел, из–за разнообразных обстоятельств. Правда, «Ифигению» он смог закончить, и она была поставлена на сцене, однако свой первый, прозаический, вариант он еще до путешествия в Италию «нарезал на стихотворные строки» (как писал он Шарлотте фон Штейн 23 августа 1786 г.), которые, впрочем, его тоже не удовлетворили, пока наконец в Италии не получился удачный, окончательный вариант. Об «Эгмонте», «Тассо», «Эльпеноре» в дневнике отмечен лишь «день придумывания» (так написал он 30 марта 1780 г. о «Тассо»), или же там встречаются сведения о ходе работы над ними, но не больше.

Аналогичная судьба постигла и роман. Впервые его название появилось в дневниковой записи от 16 февраля 1777 года: «Диктовал в саду В. Мейстера». Лишь спустя пять лет он сообщил Кнебелю, что тот вскоре получит «первые три книги театрального призвания» (21 февраля 1782 г.). В ноябре 1785 года была завершена шестая книга, седьмую же он так и не закончил. И только в 1794 году он вновь энергично принялся за это романное произведение, однако «Театральное призвание Вильгельма Мейстера» превратилось в «Годы учения Вильгельма Мейстера», где театральный мир стал лишь одним из этапов школы жизни — среди остальных, через которые Вильгельм Мейстер тоже прошел. Итак, веймарский министр Гёте целых восемь лет, параллельно с делами службы, работал над романом, «герой» которого ощутил в себе «театральное призвание» и пожелал обрести свое счастье в качестве театрального драматурга и режиссера. До чего же велик контраст между этой работой и повседневными обязанностями веймарского государственного чиновника! Не означало ли это противоречие, что Гёте осознал (или хотя бы смутно догадывался), что в окружавших его условиях личность не в состоянии осуществиться, самовыразиться на государственном поприще, в административной сфере? И не говорит ли прекращение

441

работы над «Театральным призванием», что поэт понял: при всей важности театра (и именно в связи с мыслями о немецком национальном театре) развитие Вильгельма Мейстера в его рамках оказалось бы куда меньше связано с деятельной жизнью, чем это предполагалось в шести написанных книгах, и дальнейшее пребывание в театральном мире так и не привело бы к «развязке», если Вильгельм должен был все же состояться как личность?

Как и «Пра–Фауст», «Пра–Мейстер» ¹ сохранился лишь благодаря тому, что текст романа переписала одна из прочитавших его дам — Бэбе Шультхес. Гёте познакомился с нею во время своего первого путешествия в Швейцарию в 1775 году, и он быстро подружился с этой степенной, излучавшей спокойствие женщиной, женой владельца шелковой мануфактуры из Цюриха, которая к тому же была на четыре года старше. Знакомство не прервалось: Бэбе вместе с Лафатером посылала в Веймар картины, эскизы, ноты, а поэт присылал ей свои рукописи и перебеленные экземпляры своих сочинений. Так получила она и «Театральное призвание», которое переписала для себя вместе с дочерью (кстати, о существовании этого единственного сохранившегося экземпляра «Пра–Мейстера» стало известно лишь в 1910 году). Когда Гёте вторично приехал в Швейцарию, он опять встретился с Бэбе Шультхес, которая в 1778 году овдовела и теперь, пожалуй, испытывала к знаменитому поэту интерес не только литературный или культурный; возвращаясь из Италии в 1788 году, Гёте в Констанце (на Боденском озере) также провел несколько дней с нею, с ее дочерью и еще с одним знакомым; и в 1797 году он вновь виделся с нею в Цюрихе. Перед своей смертью в 1818 году госпожа Шультхес уничтожила все письма, хранившиеся у нее, и в том числе письма Гёте…