ТОЛЬКО ОДИН ДЕНЬ
ТОЛЬКО ОДИН ДЕНЬ
Командир подводной лодки, капитан 1 ранга Каширский, посмотрел на мой, разбухший от книг, изрядно потрепанный чемодан и улыбнулся:
— Опять свой необъятный готовите? Для меня там, авось, тоже найдется что-нибудь историческое?
— Есть и это…
В дверь постучали. И в проеме показалась солидная фигура торпедного электрика старшего матроса Фролова. Увидев командира, он почтительно застыл.
— А-а, Фролов, ивановский витязь! — весело приветствовал его Каширский. — Мастер неоригинального жанра, специалист по переносу тяжестей! Небось за чемоданом пожаловал?
— Так точно, товарищ капитан первого ранга, — гаркнул Фролов.
— А дотащишь? — усомнился командир. — Не чемодан, а скала. От палубы не оторвешь.
— Ничего, осилим…
Фролов подошел к чемодану, примерился, как тяжелоатлет к штанге, и неожиданно легко вскинул его на плечо.
— Разрешите идти?
— Иди, — почтительно поглядел на него командир. — Ну и силен ты.
— Есть маленько, — скромно согласился Фролов.
Нет, он не просто силен, он — богатырь!
Помнится, пришли мы из плавания, машину с вещами отправили в казарму, а сейф командирский забыли загрузить. Тогда кто-то из офицеров в шутку и скажи: «Да ладно, Фролов пойдет на базу и прихватит его с собой». Все улыбнулись, а Фролов, присутствовавший в отсеке, понял это как приказ. И через полчаса дверь в мой кабинет распахнулась и ввалился Фролов… с сейфом на спине. А мы потом вчетвером сейф этот с места сдвинуть не могли…
Накануне выхода в длительное плавание каждый еще и еще раз осматривался — все ли взято, ведь в море уже поздно будет думать об этом.
— На довольствие Нептуна не резон переходить, — шутил по этому поводу старшина команды снабжения Гриша Артюхов.
По его линии особо много было всяких загрузок, и крутился он, по собственному выражению, «как вентилятор».
Каждый сантиметр площади на подводной лодке строго взят на учет и предназначен для определенной цели. Потому-то при подготовке к «автономке» лодку загружают самым необходимым, без чего в море жить невозможно: топливо, оружие, продовольствие, все виды НЗ, специмущество боевых частей и служб, минимум личных вещей.
Берутся в поход и книги: политические, технические, справочные, художественные. Цену им определяло само море. И вот со временем скомплектовался у меня чемодан, поднять который мог только Фролов. И было там — самое-самое.
Неизменным успехом пользовались русская и зарубежная классика, исторические романы, морские повести и рассказы, книги из серии «Эврика», фантастика и приключения. В почете была и поэзия с тысячелетним диапазоном по времени — от Омара Хайяма до Василия Федорова.
Итак, чемодан с книгами отправлен на лодку. Что теперь на очереди?
На очереди была кинобаза. К чести нашего тыла надо сказать, что выбор фильмов на кинопрокатном пункте был довольно богатым. Но, стараясь определить в «работу» все киноленты, работники проката составили свои рекомендательные списки с учетом знаменательных дат и праздников. А нам для долгого плавания нужны остросюжетные, флотские, о природе и мультфильмы.
— Все хотят остросюжетные, всем подай флотские, — возразила работница кинобазы. — А кто будет брать эти?
Она кивнула на списки.
— Возьмем и эти, пригодятся, — пошел я на компромисс. — Только учтите и наши просьбы.
На том и порешили к обоюдному удовлетворению.
Командиру отобранные фильмы понравились:
— А «Чапаева» взял?
— Взял, взял.
Кинофильм «Чапаев» мы брали во все походы и знали его наизусть. Он пользовался у подводников неизменным успехом. Я даже заметил, что отдельные фразы из фильма перекочевали в разговорную речь.
…После обеда втайне от всех я хожу по квартирам офицеров и сверхсрочнослужащих, особое внимание уделяя тем, у кого среди экипажа в период плавания будут дни рождения.
Зная примерные сроки похода, я уже составил список всех именинников, написал письма родным подводников срочной службы и получил от них в свой личный адрес или письма, которые я вручу в дни рождения, или музыкальные приветствия, записанные на пленку или пластинку. Все это потом, в походе, сыграет немаловажную роль в подъеме жизненного тонуса моряков.
Вот уже третий день хожу по квартирам и сегодня надеюсь закончить эту кропотливую, трудоемкую, но очень нужную работу.
Завтра подам в политотдел списки, в которых будут указаны не только дни рождения моряков, но и те краткие, но необходимые сведения, которых люди будут ждать с особым нетерпением. У многих дети учатся в школе, — как-то они закончат очередную четверть? У командира БЧ-4 болеет мать. У боцмана жена должна скоро рожать. Да мало ли что еще волнует моряков?! О самом важном нам сообщат по радио в краткие минуты сеансов радиосвязи.
Хлопотная эта должность — политработник на корабле. Приходится вникать во многое, казалось бы, и не относящееся к кругу твоих забот.
Вот, например, сегодня, прежде чем заняться своими кровными делами, решил зайти в тыл, узнать у начфина, подана ли ему заявка на зарплату экипажу. Это должен был сделать помощник командира. Его обязанность. Но помощник, капитан-лейтенант Караед, на лодке недавно. Еще месяц назад он был командиром минно-торпедной части на другом корабле. Личный состав экипажа знает еще плохо, обязанности свои — недостаточно. Нет, обвинять его в недобросовестности нельзя. Он очень старается, без дела секунды не посидит. Но то, что опытный помощник сделает за день, у него уходит два, а то и три.
Как сейчас вижу его невысокую плотную, ладно скроенную фигуру спортсмена. Он, кстати, борец первого разряда и уже две недели назад, выступая за сборную команду лодки на первенстве соединения, с успехом одолел своих противников, завоевав почетное звание чемпиона. Это подняло его авторитет в нашем, любящем спорт, экипаже. В одном из боевых листков сразу же появился рисунок, на котором изображался помощник, прижимающий коленом к ковру медведя. А сверху подпись: «Караед Паша — гордость наша». Листок имел успех. Говорят, что помощник, увидев его, сказал: «Что за «Паша»? Фамильярность. Листок снять и отдать мне на память».
Мне лично Караед симпатичен. Но проверить его все же надо.
Начфин на мой вопрос ответил сухо, не отрываясь от пухлой ведомости:
— Заявки нет — денег не будет.
— Владимир Борисович, помилуйте, ведь есть еще время…
— Срок выдачи истек вчера, — он поднял строгие глаза, помолчал: — Ладно, сегодня еще приму.
Я, конечно, знал, что он примет заявку и завтра и послезавтра, и сделает все, чтобы наши семьи не остались без денег, но правота оставалась за ним. А мы, выходит, проявили свою недисциплинированность. Пришлось крепко поговорить с помощником.
Он не оправдывался, просто показал мне строчку в списке «Что надо сделать» под пунктом девятым: «дать начфину заявку на деньги».
— Завтра я бы дал обязательно. Да и что им там делать в тылу, как ни нас обеспечивать? Разве не так?
— Не так, — возразил я. — Конечно, они должны нас обеспечивать. Это, как говорит наш начхим, «и ежу ясно». Понятно и то, что не мы для них, а они для нас. Но зачем же добросовестного, пунктуального и дисциплинированного начфина ставить в трудное положение? Ведь у него тоже есть инструкция, за сколько дней он должен подать заявку в банк, чтобы получить довольно крупную сумму. Поставьте себя на его место и тогда поймете свою ошибку.
Забегая вперед, надо сказать, что молодой помощник прислушивался к советам старших и принимал их как руководство к действию. А значит «вмешательство» в его дела шло на пользу и ему и делу.
Выйдя в то утро от начфина, я столкнулся в коридоре с командиром БЧ-5 Алексеем Ивановичем Починщиковым, одним из самых опытных механиков. Недаром боевая часть пять нашей лодки вот уже третий год занимает первое место среди электромеханических боевых частей соединения.
Вид у Починщикова крайне озабоченный.
— Что, Алексей Иванович, такой тревожный взгляд?
— А-а, — отмахнулся он. — С ЗИПом заело. Надо взять про запас кое-что, ведь надолго уходим.
— Ну и что, не дают?
— Нужна подпись флагмеха. А тот говорит: «У вас все выбрано по нормам».
— А в наличии нет? — поинтересовался я.
— Как нет? — вскинулся Починщиков. — Все есть, но не помешает еще.
— Вот что, Алексей Иванович, давай твою заявку. Буду в штабе, зайду к флагмеху.
— Да он и мне бы дал, да говорит — нет.
— Не может быть, чтобы совсем уж ничего не было.
— Так-то оно так… А заявка — вот она.
Починщиков уже заканчивал службу на лодке и после этого похода должен уйти в академию. Мы с грустью думали, что такого механика трудно будет найти.
День выдался «везучий». Не успел войти в штаб, как косом к носу столкнулся с флагмехом.
— А-а, комиссар, какими судьбами?
— Обыкновенными и, как ни странно, к вам Владислав Леонидович.
— Что такое? — удивился он.
— Да так, по старой дружбе. Вы ведь были у нас на лодке первым командиром БЧ-5, подготовили отличную замену, Починщикова. Но теперь и он уходит. Кто-то следующий?
— Это вопрос, — согласился флагмех. — Ну, заходи ко мне, что мы тут в коридоре разговариваем.
Флагмех расчувствовался, вспомнил первые походы, первого командира — Владимира Николаевича Чернавина, ныне известного адмирала, Героя Советского Союза.
— Трудно будет без Алексея Ивановича. Ас своего дела. Уж он-то знает, что и где нужно.
— Знает, — поддакнул я. — Вот только вы ему не даете дополнительных запчастей.
— Так ведь все есть у него! — изумился флагмех.
— Все, да не все, — вытащил я заявку. — Вот тут ваш преемник, ас своего дела, который знает, что и где нужно, написал дополнительный список. Он так надеялся, что вы его поймете.
— Возможно, — согласился флагмех. — Но ведь пока старые.
— А может быть, — предложил я, — мы сделаем так. Вы нам дадите все, что запросил Починщиков, мы же после возвращения из похода, что останется лишнее, вернем.
— Ну да, — рассмеялся флагмех. — Держи карман шире. Ваш механик действует, как невозвратный клапан, пропускает только в одну сторону. Да и ты, комиссар, хитер, подловил меня, простака, а я-то уши развесил. Ну ладно, давай заявку.
Размашистым почерком он наложил нужную резолюцию и, возвращая мне заявку, подмигнул:
— Тебе бы по линии дипломатии идти.
— Отвечу, как Чапаев: «Не могу — языков не знаю».
— Так ли? Вот со мной быстро нашел общий язык, хотя не механик.
— Так мы же свои, чай.
— Свои, свои. Конечно, свои.
Увидев заявку с резолюцией, Алексей Иванович удивился:
— Как это вам удалось?
— Ни в жизнь бы не удалось, если б не вы.
— При чем тут я?
— Да любит вас флагмех. Так и сказал: «Алексею Ивановичу дам, потому как люблю и верю, что надо».
— Ну да, — покачал головой Починщиков.
И улыбнулся открытой улыбкой, поверив, что все так примерно и было.
И правильно, что поверил.
Бывало, мне говорили иные, что, мол, не своим делом занимаешься, друг. У политработника, дескать, есть прямые обязанности, основные формы работы: политзанятия, политинформации, беседы, лекции с использованием технических средств пропаганды и наглядной агитации, оказание всесторонней помощи в работе партийной и комсомольской организациям, планирование культурного досуга. К тому же есть еще индивидуальная работа. Уже этого больше чем достаточно для одного человека. Зачем же вмешиваться в чужие дела?
Ответ у меня один: для политработника на корабле, где все теснейшим образом взаимосвязаны друг с другом, посторонних, чужих дел — нет.
Вот еще один пример, один из уцелевших в памяти штрихов этого беспокойного предпоходного дня.
Во время обеда в кают-компании разговорились со старпомом.
— Почему, Вячеслав Иванович, — спрашиваю его, — командирскую лодочку на кителе не носишь? Ведь лодку знаешь, управлять умеешь?
— Так ведь приказа не было.
— А почему?
— Не сдал практическую часть командиру соединения.
— Странно, — удивился я. — Он столько раз выходил с нами в море, видел твое умение, чего еще надо?
— Надо сдать официально, а адмирал занятой человек, да и экзамен не в кабинете сдается.
Старпом вынул зачетный лист и показал:
— Вот, одна графа осталась. Практика. Нужна подпись с резолюцией: «В приказ».
Надо сказать, что своего командира соединения контр-адмирала Игнатова Николая Константиновича мы здорово уважали, и не только потому, что в свои неполные сорок лет он уже стал и адмиралом и Героем Советского Союза, а в первую очередь за его высокие морские качества, за демократичность и доброе отношение к людям. И, признаться, меня удивила неуверенность старпома.
— А ты пойди к нему и объясни все.
— За другого пошел бы, а сам не могу…
Понимаю. И потому сам иду с зачетным листом старпома к Игнатову.
Как и следовало ожидать, командир соединения тотчас же подписал бумагу и начертал сверху заветное: «В приказ».
— Странно, что он сам не пришел, — удивился Игнатов. — Мы ведь в свое время плавали на одной лодке, он у меня штурманом был. Неужели я такой грозный?
— За себя просить всегда неудобно, — поддержал я старпома.
— Пожалуй. Если еще что надо будет, заходи. У тебя должность такая — за всех болеть.
Да, это он хорошо сказал. С первых же дней службы на подводной лодке я убедился, что нет такого вопроса, который бы не касался замполита. Недаром он с командиром отвечает за все успехи и неуспехи экипажа.