НОЧНЫЕ СТРЕЛЬБЫ
НОЧНЫЕ СТРЕЛЬБЫ
Катера все чаще выходили в море, отрабатывая ночные торпедные атаки. Близились зачетные стрельбы, и каждый командир еще и еще раз проверял, все ли у него готово. На отдых почти не оставалось времени. В море уходили вечером, возвращались под утро. Короткий разбор атак в штабе, потом командиры садились за отчеты, которые следовало незамедлительно сдавать в штаб.
Атак за ночь у каждого было по три-четыре, и писание отчетов отнимало первую половину дня. Усталость валила с ног, но сроки были жесткими: откладывать некуда. Наступала ночь — очередной выход в море, атаки, разборы, отчеты.
Круговорот событий не давал передышки. И только послеобеденный, так называемый «адмиральский час», полностью принадлежал командирам.
Стрелков выгадывал еще минут сорок за счет того, что не ходил на обед и отдыхал на катере, предварительно наскоро съев пару бутербродов и выпив стакан горячего чая из термоса. Полутора часов сна явно не хватало, но он был молод и полон сил и в тринадцать пятьдесят, когда под ухом начинал захлебываться будильник, вскакивал, выбегал на палубу, хватал парусиновое ведро со штертом и, набрав из-за борта воды, окатывался до пояса, бурно отфыркиваясь и встряхивая головой. Он снова был бодр и готов к действию.
Погода благоприятствовала, и, наконец, стало известно: в ночь катера, уходят на зачетные стрельбы.
Началась подготовка к выходу.
«Если хочешь, чтоб у тебя на корабле все было в порядке — проверку начинай с себя лично, — вспомнил Стрелков напутствие одного из любимых преподавателей в училище, капитана 1 ранга Всеволода Карловича Пилярского. — От внутренней организованности самого командира в первую очередь зависит боевой успех».
Всегда подтянутый, корректный, высокообразованный Пилярский был для всех курсантов образцом флотского офицера. «Да разве только он? А Сластников, Соколов, Хлюстин…»
«Впрочем, воспоминания потом. А сейчас за дело. Все сделать так, как они учили, — это и будет доброй памятью о них».
С четырнадцати часов начался наиболее ответственный этап подготовки на берегу — получение практических торпед. Их надо было проверить, затем на тележке подвезти к катеру, загрузить с помощью стрелы в аппарат. После этого надлежало проверить готовность катера к выходу, наличие комплекта сигнальных ракет, исправность катерного прицела, получить необходимые карты, сделать предварительную прокладку и лист расчета для выхода в исходную точку и многое, многое другое, после чего, наконец, доложить о готовности к выходу.
После ужина в тактическом кабинета Турков собрал всех командиров на инструктаж, задал ряд контрольных вопросов и отпустил со словами:
— С катеров никому не отлучаться. Выход предварительно назначаю на двадцать два ноль-ноль. Рекомендую часа два отдохнуть.
Несмотря на то что весь день был очень напряженным, Стрелков об отдыхе и не думал. Нервы были натянуты до предела.
А тут еще нежданно-негаданно — неприятность. На выходе из штаба его остановил дивизионный минер Куров.
— Значит, так, товарищ лейтенант, на этот выход я пойду с вами.
Сергей даже вздрогнул от его бесстрастного скрипучего голоса. Минера Курова на катерах боялись. У многих даже был какой-то суеверный страх. Утверждали, что Куров приносит несчастье.
Женщина на корабле — к беде, а Куров — к ЧП.
Странные вещи рассказывали об этом человеке. Восемь лет назад пришел на катера молодым лейтенантом на должность командира торпедного катера. Поначалу служба шла вроде бы хорошо. Через два года он стал командиром звена. А потом из-за упущений в дисциплине и боевой подготовке был понижен до командира катера. Назначение дивизионным минером воспринял, как верх удачи, и чрезвычайно усердствовал на своем посту. Однако в море минер старался не выходить, а если выходил, это событие обязательно заканчивалось какими-нибудь происшествиями.
Зная это, Стрелков отчаянно отбивался от «чести» взять с собой в море Курова.
— Товарищ капитан-лейтенант, — убеждал он минера, — не надо. Мне очень важно самостоятельно решить все задачи на этом выходе.
— А я вам не помешаю, — стоял на своем минер, — наоборот, где надо — подскажу.
— Вот этого-то я и не хочу, — упорствовал Стрелков.
— Хорошо, не стану подсказывать, просто помогу. Буду вести катерную ведомость, засекать время по секундомеру, короче говоря, пригожусь на подсобных работах.
— Не надо. Очень прошу, — взмолился Сергей.
— Не понимаю, — повысил тон Куров. — Комдив мне разрешил, и я пойду именно на вашем катере. Все!
Он энергично махнул рукой, отметая дальнейшие споры, и ушел в штаб.
Стрелков тяжело вздохнул.
— Да, брат, Куров — это не к добру, — ехидно заметил проходивший мимо Андреевский. — Подготовься получше, чтобы топливо, чего доброго, из цистерны не вытекло.
— Следи лучше за своими торпедами, — разозлился Сергей. — А то их другим искать приходится.
Настроение было испорчено.
…Катер вот-вот должен отойти от пирса, а минера все не было. Уже подана команда: «Отдай носовой!» и Стрелков в душе порадовался, что минер опаздывает. Но именно в этот момент Куров вынырнул из темноты и ступил на палубу катера. «Успел-таки», — подосадовал Сергей.
А Куров уже что-то зудел в ухо боцману, но тот отмахнулся, «мол, некогда, извините» и, упираясь отпорным крюком в пирс, отводил нос катера на выход.
— Отдать кормовой!
Пирс медленно поплыл вдоль борта катера и неожиданно оборвался. Катер разворачивался на линию красных огней выходных створов и уходил в ночной океан. Слева по борту в ночи еще некоторое время были видны огни казарм и штаба, а несколько повыше — дом, где жил Сергей. В крайних окнах второго этажа, где находилось офицерское общежитие, было темно. Все ушли в море. В остальных окнах ярко горел свет. Вот и Катя приедет — будет также поджидать его.
— Товарищ командир, — доложил боцман, — время поворота по секундомеру.
Но Стрелков уже и сам видел это. Подвернув вправо, он выводил корабль на фарватер, ведущий к выходу в Западный залив.
Переход в назначенную точку был кратким. Уже в двадцать три часа застопорили ход и доложили по УКВ, что заняли исходную позицию.
А через двадцать минут получили приказ атаковать «противника». «Отлично, — обрадовался Сергей. — Атакуем первые».
Не один десяток тренировочных торпедных атак провел он в море ночью и, казалось бы, что волноваться, все ясно. Однако Сергей снова почувствовал сухость во рту, как всегда приходящую в минуты особого волнения. А тут еще этот Куров! Как бы он что-нибудь не «отмочил».
Радиометрист точно засек место корабля-цели и доложил:
— Товарищ командир, по пеленгу вижу цель.
— Торпедная атака!
Катер развернулся в сторону цели и лег на курс 165 градусов. Вскоре по изменению пеленга были определены сторона движения цели, примерный курс и скорость «противника». Установив данные на катерном прицеле, Стрелков продолжал сближаться с целью.
— Дистанция тридцать… двадцать кабельтовых, — докладывал радиометрист.
— Боцман! — крикнул в мегафон Стрелков.
Литовцев появился почти мгновенно.
— Спецпатрон готов?
— Так точно!
— В момент залпа дадите красную ракету, а Красанов пусть выбросит патрон за борт. И секундомер запустите.
Спецпатрон — это как костер на посадочной площадке аэродрома. Достигнув поверхности моря, он вступает в реакцию с морской водой и дает вспышку.
Не успел боцман скрыться, как рядом со Стрелковым появился Куров.
— Стрелков, я возьму секундомер и спецпатрон. Лично сброшу патрон и засеку время начала движения торпеды по секундомеру.
Дистанция резко сокращалась, и Стрелкову уже некогда было обсуждать этот вопрос. Он махнул рукой минеру и крикнул: «Не надо». Но Куров, видимо, не расслышал слов, а может быть, и просто не посчитался с ними. Во всяком случае через несколько секунд он уже стоял за спиной Стрелкова, держа в руках секундомер и спецпатрон.
Катер ложился на боевой курс, подпрыгивая на небольшой волне.
— Аппараты, товсь! — Сергей вынул чеку из рукоятки цепи торпедной стрельбы.
Красанов застыл у задних крышек торпедных аппаратов, чтобы в случае если не сработает цепь стрельбы, можно было бы успеть произвести залп вручную.
— Залп!
Красная ракета взметнулась в воздух, и в тот же момент Куров размахнулся и бросил за борт… секундомер, а спецпатрон так и остался зажатым в левой руке. Зато Литовцев среагировал мгновенно. Он выхватил патрон из рук минера и швырнул его за борт.
Стальное тело торпеды сверкнуло в отсвете ракеты. Катер дернулся назад под силой отдачи, и Сергей едва успел уклониться, чтобы не врезаться переносицей в катерный прицел.
Сергей видел, как включился световой прибор в торпеде и бледная световая дорожка устремилась к цели. Резко отвернув вправо, он обошел цель с кормы и вновь увидел слева легкую световую полосу. Торпеда пересекла курс цели под кораблем!
И только теперь он понял, что произошло в момент залпа. Сергей чуть было не рассмеялся, но, глянув на Багелева, взял себя в руки. К тому же и минер стоял рядом.
Торпеда всплыла точно, где и следовало, а так как Стрелков стрелял первым, то и торпедолова ждать не пришлось.
Убедившись, что торпеда взята на буксир, Стрелков дал «отбой моторам» и объявил команде перекур. И хоть сам он был не курящим, но тоже прошел на бак. В этот момент ему особенно хотелось быть рядом с экипажем.
— Ну, как? — засыпали боцмана вопросами мотористы.
Им не видно было хода атаки и теперь хотелось знать все.
— Как надо, — солидно отвечал боцман. — Прямо под мостик.
— Тютелька в тютельку, — подтвердил Багелев. — Вы у меня молодцы, не подкачали, скорость была что надо.
— Конечно, — вмешался в разговор Стрелков, — мотористы молодцы. Но не надо забывать, что и торпедист и боцман к этой атаке имели некоторое отношение. Не правда ли? А радиометрист? Тоже. Успех нельзя приписывать кому-то одному, это — общая заслуга.
— Между прочим, нельзя забывать, что и командир участвовал в атаке, — пошутил боцман.
Все от души засмеялись, и Сергею было особенно приятно сознавать, что экипаж доволен своим командиром. Подтверждение по радио поставило последнюю точку под разговором: «Атака успешна. Задержаться до конца стрельб».
Сергей уже насчитал три красные ракеты с атакующих катеров, когда рядом услышал сопенье Курова, а потом и знакомый голос:
— Поздравляю с успехом. А секундомер жаль, — Куров вздохнул. — Придется теперь за него платить.
— Конечно, — охотно согласился Сергей. — Ну вы не расстраивайтесь, это не так уж дорого.
И он улыбнулся минеру, уверенный в том, что тот понял его прозрачный намек.
— А я и не расстраиваюсь.
Куров помолчал, посопел, потом высказался яснее ясного:
— Он ведь за вами числится.
«Ну и ну!» — Сергей не нашелся, что и ответить.
Куров пожал плечами, мол: «Мое дело — сторона». И отошел к мостику.
— Товарищ командир, — боцман тронул Сергея за рукав. — По левому борту — катер. Подходит к нам.
— На катере! — услышал Стрелков голос Туркова. — Минер у вас?
— Так точно! — ответил Сергей.
И почти одновременно откликнулся минер:
— Я здесь, товарищ командир!
— Переходите на мой катер, пойдете на корабль-цель.
— Боцман, осветите борт, — скомандовал Стрелков.
Литовцев включил прожектор и наклонил его так, чтобы левый борт был хорошо виден, а свет не слепил и не мешал швартовке головного катера.
На баке со своей неизменной планшеткой уже стоял минер. Когда нос головного катера был всего в метре от борта, Куров неуклюже взмахнул руками и прыгнул, Скользнув вдоль борта головного, минер наверняка бы свалился в воду, если бы крепкая рука Туркова не подхватила его за ворот и не втащила на катер.
— Воин-спортсмен, елки-палки, — незлобиво выругался Турков.
В следующую секунду головной катер дал задний ход и Литовцев выключил прожектор.