Конец славной жизни

Конец славной жизни

Рядом с небольшой деревней, в центре которой высилась колокольня старинной церкви, уже зеленело ровное поле. Здесь, южнее Гвадалахары, было теплее, и трава появилась раньше. Самолеты на аэродроме стояли в капонирах – укрытиях от осколков вражеских бомб. Это были вырытые в земле пологие щели, отдельные на каждую машину. С верху их затягивали маскировочными сетями.

В большой палатке, поставленной в конце аэродрома, расположились ремонтные мастерские. Около них стояли покалеченные машины, и среди них «Красный чертенок». Тридцать две пробоины насчитал Карлос в его плоскостях и фюзеляже. Пуля попала в одну из тяг управления рулем поворота, и та держалась на честном слове.

Мотор, давно отработавший положенное ему время, решили перебрать и подремонтировать, – может быть, еще проработает несколько десятков часов.

Лечились и самолет, и его командир.

Рана на ноге Шухова оказалась легкой, но затягивалась медленно. Он лежал, скучая, в доме деревенского старосты, но старался после каждого дневного посещения фельдшера удирать к товарищам.

Карлос смастерил ему костыль, и, опираясь на него, лётчик ковылял на аэродром.

В светлое апрельское утро за Хосе зашел Карлос. Синее небо было совсем чистое. Такая погода радует пилота, когда он работает на пассажирской линии.

На войне ценно всякое облачко, за которым, в случае надобности, можно укрыться.

Когда лётчик с механиком медленно пересекали площадь перед костелом, в небе зарокотали моторы. Было видно, как с аэродрома стремительно взлетели истребители и, круто развернувшись, ушли в сторону Мадрида.

Друзья только дошли до летного поля, когда на горизонте опять показались самолеты.

– Наши возвращаются, – удивился Шухов.-Почему так скоро?

– Это не наши! Это фашисты! Они летят бомбить аэродром! И некому их встретить! – завопил Карлос и стремглав помчался.

– Ты куда? – крикнул вдогонку Шухов.

– Спасать машину! Заведу ее в капонир!

Механик не добежал.

Три «юнкерса», пикируя один за другим, начали бомбежку аэродрома.

Шухов увидел, как от первого из снижающихся бомбовозов отделилась черная груша и медленно, как ему показалось, пошла к земле. Летчику почудилось, что бомба падает ему прямо на голову, и он закрыл глаза. В то же мгновение его оглушило, и невидимая сила взрывной волны встряхнула и отбросила далеко в сторону. Он упал, больно ушиб раненую ногу и все еще с закрытыми глазами, как слепой, стал шарить руками вокруг себя, ища костыль.

Когда Шухов решился открыть глаза, то увидел впереди себя, почти в центре летного поля, поднявшийся к небу огненно-дымный столб.

Грохнули еще несколько взрывов, и выросли такие же столбы пламени и развороченной земли. Затем все обширное летное поле затянуло густым дымом.

Шухов лежал, прижавшись к земле-спасительнице, и ждал новых взрывов. Но их не было. В небе уже стихал рев моторов удаляющихся бомбардировщиков с черными крестами на крыльях.

И тогда на земле послышались тревожные крики людей.

«Кажется, на этот раз пронесло мимо меня! – мелькнуло в голове Шухова. – А что с Карлосом?»

Легкий ветерок быстро разорвал дымовую завесу и разметал клочья ее по ослепительно голубому небосводу. Стали видны еще курившиеся дымком воронки на опаленной траве. Их было с десяток в одном конце аэродрома, почти все они темнели. «Не так страшен черт, как его малюют. Садиться можно. – с профессиональной привычкой оценил обстановку летчик. – Места для приземления истребителей, которые вот-вот вернутся, вполне достаточно».

Там, где была палатка ремонтной мастерской, догорал костер. Вместо стоявших там самолетов – груды щепок, обрывков полотна, искореженного железа.

Кончилась славная жизнь и самолета с красным чертенком на борту.

А где же Карлос? Шухов приподнялся, опершись на локти, и увидел такое, что его заставило вскочить на ноги. Забыв про больную ногу, он побежал, размахивая костылем.

Шагах в двадцати от того места, где стоял несколько минут назад самолет Р-5, лежал, раскинув руки и уткнув лицо в траву, его механик.

Товарищи укладывали Карлоса на носилки. Вся голова его была в крови. Видимо, не один осколок бомбы поразил молодого испанца, спешившего спасти свою машину.

Нет его, нет и самолета!

Шухов бежал навстречу людям и плакал навзрыд, не стыдясь своих слез.

Карлос уже никогда не будет теперь куда-то спешить, копаться в моторе, в который был просто влюблен. Никто не услышит больше его возгласа «Порррьядокс!», Шухов лучше всех знал, каким замечательным человеком был этот совсем молодой свободолюбивый испанец, с золотыми руками, светлой головой и добрым сердцем. Он надеялся после окончания войны поступить в институт, стать авиационным инженером. И еще мечтал Карлос обязательно побывать в Москве, о которой он столько слышал замечательного, и поэтому старательно изучал русский язык.

Маленького веселого механика любили все, кто его хоть немножко знал. Недолго он пробыл в селе у аэродрома, но успел завести себе здесь много друзей.

Карлоса хоронили как народного героя. Жители села в темной одежде выстроились в две шеренги почетным караулом вдоль его последней дороги. На домах были приспущены флаги республиканской Испании, увитые траурными черными лентами. Долго и печально звонили церковные колокола. Из лучшего дома в деревне – старейшины – летчики вынесли гроб. На старинном сельском кладбище был дан салют из винтовок и охотничьих ружей.

Убийцы Карлоса не остались безнаказанными. «Курносые», возвращаясь с задания, как следует встретили «юнкерсов», налетавших на их аэродром.

В воздушной схватке были сбиты два бомбовоза. Третий сумел удрать.