Конец славной жизни

Конец славной жизни

Рядом с небольшой деревней, в центре которой высилась колокольня старинной церкви, уже зеленело ровное поле. Здесь, южнее Гвадалахары, было теплее и трава появилась раньше. Самолёты на аэродроме стояли в капонирах – укрытиях от осколков вражеских бомб. Это были вырытые в земле пологие щели, отдельные на каждую машину. Сверху их затягивали маскировочными сетями.

В большой палатке, поставленной в конце аэродрома, расположились ремонтные мастерские. Около них стояли покалеченные машины и среди них «Красный чертёнок». Тридцать две пробоины насчитал Карлос в его плоскостях и фюзеляже. Пуля попала в одну из тяг управления рулём поворота, и та держалась на честном слове.

Мотор, давно отработавший положенное ему время, решили перебрать и подремонтировать, – может быть, ещё проработает несколько десятков часов.

Лечились и самолёт, и его командир.

Рана на ноге Шухова оказалась лёгкой, но затягивалась медленно. Он лежал, скучая, в доме деревенского старосты, но старался после каждого дневного посещения фельдшера удирать к товарищам.

Карлос смастерил ему костыль, и, опираясь на него, лётчик ковылял на аэродром.

В светлое апрельское утро за Хосе зашёл Карлос. Синее небо было совсем чистое. Такая погода радует пилота, когда он работает на пассажирской линии.

На войне ценно всякое облачко, за которым, в случае надобности, можно укрыться.

Когда лётчик с механиком медленно пересекали площадь перед костёлом, в небе зарокотали моторы. Было видно, как с аэродрома стремительно взлетели истребители и, круто развернувшись, ушли в сторону Мадрида.

Друзья только дошли до лётного поля, когда на горизонте опять показались самолёты.

– Наши возвращаются, – удивился Шухов. – Почему так скоро?

– Это не наши! Это фашисты! Они летят бомбить аэродром! И некому их встретить! – завопил Карлос и стремглав помчался.

– Ты куда? – крикнул вдогонку Шухов.

– Спасать машину! Заведу её в капонир!

Механик не добежал.

Три «юнкерса», пикируя один за другим, начали бомбёжку аэродрома.

Шухов увидел, как от первого из снижающихся бомбовозов отделилась чёрная груша и медленно, как ему показалось, пошла к земле. Лётчику почудилось, что бомба падает ему прямо на голову, и он закрыл глаза. В то же мгновение его оглушило, и невидимая сила взрывной волны встряхнула и отбросила далеко в сторону. Он упал, больно ушиб раненую ногу и всё ещё с закрытыми глазами, как слепой, стал шарить руками вокруг себя, ища костыль.

Когда Шухов решился открыть глаза, то увидел впереди себя, почти в центре лётного поля, поднявшийся к небу огненно-дымный столб.

Грохнули ещё несколько взрывов, и выросли такие же столбы пламени и развороченной земли. Затем всё обширное лётное поле затянуло густым дымом.

Шухов лежал, прижавшись к земле-спасительнице, и ждал новых взрывов. Но их не было. В небе уже стихал рёв моторов удаляющихся бомбардировщиков с чёрными крестами на крыльях.

И тогда на земле послышались тревожные крики людей.

«Кажется, на этот раз пронесло мимо меня! – мелькнуло в голове Шухова. – А что с Карлосом?»

Лёгкий ветерок быстро разорвал дымовую завесу и разметал клочья её по ослепительно голубому небосводу. Стали видны ещё курившиеся дымком воронки на опалённой траве. Их было с десяток в одном конце аэродрома, почти все они темнели. «Не так страшен чёрт, как его малюют. Садиться можно, – с профессиональной привычкой оценил обстановку лётчик. – Места для приземления истребителей, которые вот-вот вернутся, вполне достаточно».

Там, где была палатка ремонтной мастерской, догорал костёр. Вместо стоявших там самолётов – груды щепок, обрывков полотна, искорёженного железа.

Кончилась славная жизнь и самолёта с красным чертёнком на борту.

А где же Карлос? Шухов приподнялся, опершись на локти, и увидел такое, что его заставило вскочить на ноги. Забыв про больную ногу, он побежал, размахивая костылём.

Шагах в двадцати от того места, где стоял несколько минут назад самолёт «Р-5», лежал, раскинув руки и уткнув лицо в траву, его механик.

Товарищи укладывали Карлоса на носилки. Вся голова его была в крови. Видимо, не один осколок бомбы поразил молодого испанца, спешившего спасти свою машину.

Нет его, нет и самолёта!

Шухов бежал навстречу людям и плакал навзрыд, не стыдясь своих слёз.

Карлос уже никогда не будет теперь куда-то спешить, копаться в моторе, в который был просто влюблён. Никто не услышит больше его возгласа «Порррьядокс!». Шухов лучше всех знал, каким замечательным человеком был этот совсем молодой свободолюбивый испанец, с золотыми руками, светлой головой и добрым сердцем. Он надеялся после окончания войны поступить в институт, стать авиационным инженером. И ещё мечтал Карлос обязательно побывать в Москве, о которой он столько слышал замечательного, и поэтому старательно изучал русский язык.

Маленького весёлого механика любили все, кто его хоть немножко знал. Недолго он пробыл в селе у аэродрома, но успел завести себе здесь много друзей.

Карлоса хоронили как народного героя. Жители села в тёмной одежде выстроились в две шеренги почётным караулом вдоль его последней дороги. На домах были приспущены флаги республиканской Испании, увитые траурными чёрными лентами. Долго и печально звонили церковные колокола. Из лучшего дома в деревне – старейшины – лётчики вынесли гроб. На старинном сельском кладбище был дан салют из винтовок и охотничьих ружей.

Убийцы Карлоса не остались безнаказанными. «Курносые», возвращаясь с задания, как следует встретили «юнкерсов», налетавших на их аэродром.

В воздушной схватке были сбиты два бомбовоза. Третий сумел удрать.