Пожар в воздухе

Пожар в воздухе

После короткого отдыха мы с бортмехаником заправили самолет горючим и полетели в Москву.

Погода стояла чудесная. Редкие кочевые и дождевые тучки плыли по небу, но влаги в них было еще мало, чтобы вылиться на землю дождем. Я решил тренироваться водить самолет вслепую. Не зная характера облаков, залез я в черную тучку. Самолет, как пушинку, подхватила невидимая сила, начало бросать в разные стороны. А с приборами не разберешь, что творится; стрелки мечутся, катушка компаса вертится. Я даже подумал: «Как бы при такой болтанке крылья не отвалились».

Чего я только не делал, чтобы вырваться из плена облаков: давал полный газ мотору, отжимая ручку управления от себя, а самолет все несет и несет вверх.

А тут механик вытаращил глаза – не поймет, что творится, машет рукой, чтобы я уходил вниз.

И наконец разъяренная туча, как ребенок надоевшую ему игрушку, бросила самолет вниз. Где-то сбоку я увидел землю, это уже не страшно – высота большая. Поставил машину в горизонтальное положение и опять полез – только не в темное облако, а в светлое, в нем меньше болтает…

Я усиленно продолжал тренироваться и так наловчился, что стал водить самолет в любую погоду.

Вот только бортмеханик Ласточкин после такой тренировки отказался летать со мной, а я и не возражал. Насильно мил не будешь!

Долго я летал хорошо. Матрицы доставлял точно в срок. Бортмеханик ходил со мной другой – Володя Александров, парень серьезный. Свое дело он знал отлично.

В начале ноября назначили меня доставить матрицы в Харьков. Почти весь путь предстояло идти ночью. Но я уже приспособился к ночным полетам. Моросил мелкий холодный дождик. На аэродроме темно. Идешь к самолету и не видишь, куда ступать ногой. Привык я и к этому.

Матрицы уже погружены. Сажусь в кабину. Механик запустил мотор. Меня немного удивило, как быстро он заработал. Через несколько минут попробовал мотор на полном газу – работает удовлетворительно. Правда, обороты немного сбавил, но я на это не обратил особого внимания. «Холодный еще», – подумал я.

Прожектор на взлетной полосе я просил не включать – он слепит глаза. В противоположной стороне аэродрома я замечаю светящуюся точку и, не теряя ее из виду, иду на взлет.

Постепенно набираю скорость. Плавно тяну ручку на себя. Машина повисла в воздухе. Сделав круг над аэродромом, беру направление на станцию «Красная Пресня». Слева – Москва. Она вся в огнях. Серые облака клочьями повисли над столицей.

Вот и станция. Не успел я поставить машину на курс, как под капотом появились искры. Они как фейерверк забрызгали во все стороны.

Что же случилось? Искать причину пожара некогда. Я быстро развернул самолет и взял обратное направление, на аэродром. Высота двести метров. Мотор остановился. Ясно: до аэродрома не дотянуть. Хотя люди там, как видно, заметили, что мы возвращаемся, зажгли прожектора.

Вот уже лучи света совсем близко. Подтянуть бы еще немного – и все в порядке, но не выходит. Направляю машину туда, где темно, там меньше строений. Нажимаю кнопку, под крыльями загораются две ракеты, освещают землю. Вижу огород, за ним мелькнул забор. Дальше препятствий не замечаю – ровное место.

Колеса самолета плавно коснулись земли. Р-5 покатился, уменьшая скорость.

Куда я попал? Еще немного пробежать – и машина, и я с механиком спасены! Но радоваться было рано.

Удар! Что-то затрещало, и все стихло. А под капотом продолжало гореть. Механик схватил огнетушитель, но он не сработал. Я вылез из кабины, быстро поднялся на верхний капот. В воздушной трубе увидел огонь и животом навалился на трубу. Механик в это время пустил в ход шлем и рукавицы. Пожар удалось потушить.

Когда немного пришли в себя, увидели целую гору старых бревен и досок.

– Ну, Володя, вероятно, мы небольшую дачу спихнули!

Через несколько минут показались огни автомобильных фар.

Лучи света шарили по сторонам, искали самолет.

Долго искали нас и наконец обнаружили груду леса и покосившееся крыло самолета. Ясно: мы разбились. Жутко стало. Водитель остановил машину.

Дежурный издали крикнул:

– Водопьянов!!! Михаил Васильевич!..

– Машину гробанули, а сами целы, – ответил я.

Когда автомобиль подъехал к месту аварии, товарищи бросились обнимать нас.

– А мы-то думали, вы разбились. Какое счастье, что вы живы!

На другой день на место вынужденной посадки приехала аварийная комиссия, пришли и мы с механиком. Члены комиссии осмотрели место нашей посадки, покачали головами, а председатель сказал:

– Да-а… Это большое счастье, что вы не разбились. Скажите, какая звезда вас охраняет?

Попали мы, оказывается, на бывший артиллерийский полигон. Кругом – ямы, воронки от разорвавшихся снарядов. В двадцатых годах построили здесь площадки для выступления артистов в торжественный день Первого Мая. И вот между этих препятствий самолет довольно удачно прошел, и только последняя эстрада помешала, но это было не так страшно, скорость движения уже погасла.

Аварийная комиссия нашла и причину пожара. Нам на аэродром привезли не сжатый воздух для запуска моторов, а по халатности – баллоны, заряженные кислородом. Поэтому с полуоборота и запустили двигатель. Под действием кислорода воздушные клапаны мотора загорелись, вот отчего появились искры, похожие на бенгальский огонь.

Наш добрый друг Р-5 поврежден меньше, чем можно было ожидать. На редкость он оказался прочным. Но все-таки его «раны» надо лечить основательно.

Под строгим контролем бортмеханика Александрова рабочие отряда разобрали машину, перевезли ее в ремонтные мастерские и аккуратно сложили под навесом.

Самолет «М-10-94» стал ждать своей очереди на ремонт.