Женский вопрос в море. Отступление

Женский вопрос в море. Отступление

О сенсорной депривации

 Суть женского вопроса в море кратко сформулировали, я думаю, еще финикийские мореходы: женщина на корабле - к несчастью. За прошедшие тысячелетия смысл формулировки не изменился. И в наше просвещенное время женщина может стать проблемой как для одного моряка, так и для всего экипажа .

 Но про женщин на корабле я начну несколько издалека, с рассуждений о сенсорной депривации. Иногда кажется удивительным, что в море люди могут поверить явной нелепице и воспринять ее совершенно неадекватно ситуации. Это касается восприятия не только розыгрышей, но и других событий судовой жизни в длительном океанском рейсе. Ученые придумали даже умное слово - сенсорная депривация, что означает ограничение чувственных впечатлений. В дальнем океанском рейсе люди лишены многих привычных внешних раздражителей, которые они постоянно получают на берегу. Они на длительный срок замыкаются в тесном мирке корабля, и мелкие события судовой жизни постепенно начинают приобретать вселенское значение, подчас целиком поглощая все внимание моряка.

 На некоторых наших судах в длительных рейсах периодически возникали проблемы с мытьевой, то есть предназначенной для мытья технической водой. Воду начинали экономить и давать лишь помыть руки перед едой да умыться утром. Душевые, ясное дело, закрывались. И возникали сложности быта. Экипаж начинал пахнуть, пардон, дурно.

 На одном из гидрографических судов нашей экспедиции Зодиаке буфетчица и повариха, женщины чистоплотные, приспособились соблюдать личную гигиену на камбузе, где вода в краны подавалась круглосуточно. Поскольку подходящего тазика они не нашли, то в качестве биде использовали низкую широкую кастрюлю, лагун, в которой в обеденное время они же подавали суп морякам в столовой команды.

 Как впоследствии выяснилось, за ними подглядывал один моторист через некую дырку в камбузной переборке. Однако вместо того чтобы быть благодарным за получаемое наслаждение от столь пикантного зрелища, он в середине рейса, очевидно под воздействием сенсорной депривации, явился в профсоюзный комитет и потребовал призвать повариху и буфетчицу к ответу по всей строгости советских законов. Именно так и сказал.

 И еще выразился в том смысле, что они в суповом бачке неизвестно что полощут, а мы потом из этого едим. Для прояснения вопроса о том, что полощут в суповом бачке недисциплинированные члены экипажа буфетчица и повариха, состоялось серьезное судовое собрание с ведением протокола и выборами президиума - все как положено. На бедных женщин обрушился гнев моряков. Больше всех возмущался старший механик - дед, он же председатель профкома, по указанию которого были закрыты душевые. Наконец, иссякнув, он напоследок, грозно сдвинув брови, спросил забившихся в угол теток:

 - Ну, как вы посмели так плюнуть в лицо экипажу?

 - Мы сначала пошли к боцману и попросили у него обрез (таз), но он раскричался, что не позволит в его чистых обрезах ж…пу полоскать, потому что из них палубу моют, - робко стала объяснять буфетчица.

 - И правильно, - встрял с места главный борец за чистоту на пароходе старший боцман. - Они какую-нибудь заразу занесут, а мы ее потом по палубе будем размазывать?

 - Ну вот, нам и пришлось поэтому лагун взять, но мы его потом с порошком каждый раз мыли, - продолжала оправдываться робкая буфетчица.

 Но тут ее оправдания прервал возмущенный крик души более решительной поварихи:

 -Да че ты их слушаешь, козлов вонючих, им впятером в одном помойном ведре полоскать можно, а наш орган нежный и ухода требует. А если еще выступать будете, то никому вообще до конца рейса не дадим, даже и не просите!

 Довод обвиняемых, что наш орган нежный и ухода требует во внимание, как оправдание, не приняли, но в протокол эти слова тоже записали. Затем начались прения. Сначала поступило несколько предложений о том, чтобы повесить теток на рее, но, в конце концов, остановились на строгом выговоре обеим. По слухам, тетки обиделись всерьез, и действительно, в оставшиеся месяцы рейса не дали даже командиру, чем еще более усугубили тяжесть морально-политического состояния экипажа. Когда, через несколько месяцев, судно вернулось домой, и экипаж отошел от последствий сенсорной депривации, то все моряки ходили к женщинам извиняться и лишь удивлялись, как это на них нашло такое затмение, что они всерьез на собрании обсуждали такую глупость.