Мучачос, кабальеро!  Отступление

Мучачос, кабальеро!  Отступление

 Интересно устроена память. Одно событие, по каким-то неведомым ассоциациям, вдруг напоминает о другом. Когда упомянул о поварихах с «Кубани», вспомнил совсем другую байку.

 Панамским каналом наши военные пароходы не ходили. Но как-то, в начале восьмидесятых годов, одно из судов нашей экспедиции, небольшой, в три тысячи тонн водоизмещением, гидрограф, кажется, Персей, сподобился участвовать в международном научном проекте Полимоде. Проект, в частности, был посвящен, исследованию Бермудского треугольника. Отработав в Карибском море, вся международная армада двинулась в сторону Панамского канала, чтобы продолжить исследования в Тихом океане. Пошел туда и наш пароходик.

 Как положено, перед входом в канал подошел лоцманский катер и Персей принял на борт лоцмана. Начали движение. И вдруг, прямо на ходу, к ним причаливает какая-то расписная баржа и местный кабальеро дает понять, что надо спустить шторм-трап (веревочная лестница). Растерявшийся боцман, естественно, выполняет просьбу, и по трапу, с ловкостью обезьян, на борт начинают взбираться две или три размалеванных девицы в самом легкомысленном наряде. К шторм-трапу пулей прилетает замполит и, раскинув руки, пытается не пустить на борт столь нахальных особ. Девицы, то ли мулатки, то ли негритянки, болтаются на трапе и понять ничего не могут: вверх их не пускает офицер, снизу в зад толкает панамец. Словом, немая сцена, правда, с какой-то совершенно отчаянной латиноамериканской жестикуляцией.

 Лоцман, глядя на всю эту суету вокруг трапа, долго хохотал, но, в конце концов, прояснил ситуацию. Оказывается, поскольку прохождение канала занимает почти сутки, то местные владельцы публичных домов, идя, так сказать, навстречу пожеланиям трудящихся, стали доставлять девиц прямо на входящие суда на катере, а потом другой катер их снимает на выходе и пересаживает на пароход, идущий обратно. Словом, наша родимая идея предприятия с непрерывным циклом работы с поправкой на нещадную капиталистическую эксплуатацию человека человеком.

 Слабо разбирающийся в политике владелец плавучего борделя был потрясен. Он никак не мог понять, чем плохи девицы, которых он привез, и про какой такой моральный облик ему толкуют. Он даже стал пытаться на ломаном англо-испанском объяснять, что если эти не устраивают, он сейчас привезет других, главное, чтобы клиент был доволен. Удовлетворен, так сказать.

 - Кабальеро, кабальеро, - зазывал он, - мучачос вайт о блэк!- он пытался соблазнить советских моряков широким ассортиментом товара.

 - Ноу - твердо и сурово говорил замполит, еще шире расставляя руки.

 - Компаньеро! (товарищ) - теперь он уже апеллировал к классовым чувствам советских моряков. - Мучачос! Мучачос!

 - Ноу - вновь был суровый пролетарский ответ.

 Все это время девицы продолжали терпеливо висеть на штормтрапе, никак не выражая своего отношения к происходящему, и с безразличным выражением на смуглых лицах жевали резинку. Предохранялись от кариеса, наверное. Наконец, до панамца начинает доходить, что эти странные моряки вообще отказываются от женщин, и в голову к нему начинают, видимо, закрадываться разные нехорошие мысли о сексуальной ориентации экипажа.

 - Ноу мучачос? - озадаченно спрашивает панамец и вдруг расплывается в хитрой улыбке - О! Мучачос ноу, ю вонт бойз, - и покачивает, подлец, ладонью, изображая международный жест, означающий измененную сексуальную ориентацию у мужчин.

 - Ноу! - В это единственное знакомое ему иностранное слово замполит гневно вложил все свое возмущение по поводу грязного подозрения, которое высказал панамец в адрес высокоморальных советских моряков.

 И тут на палубу вылезают, привлеченные шумом, две наших тетки лет под шестьдесят, растрепанные, в засаленных передниках, прямо-таки с рубенсовскими пропорциями. Увидев их, хозяин борделя теряет дар речи, а потом знаками и ломанными английскими словами задает вопрос:

 - Ю ол ф…к зем? - Даже традиционно не знающий языков замполит понял вопрос и, печально вздохнув, ответил криком души:

 - Тебя бы, черножо…ый, на полгода в море загнать, так они тебе Белоснежками покажутся!

 Когда баржа отчаливала, увозя невостребованный высоконравственными советскими моряками товар, на грустных девиц, гордо водрузив роскошные бюсты на леерные ограждения, взирали сверху повариха и буфетчица. Они всем своим видом показывали превосходство советского человека над человеком мира капитализма.