Попугай - преступник

Попугай - преступник

 В Марокко я уже убедился, что на восточном рынке можно увидеть самый неожиданный товар. Рынок в сенегальской столице не уронил репутацию африканских рынков. Какой только экзотики на нем не продавалось! Самая непонятная, часто довольно неприглядного вида еда, морские дары, фрукты, маски и статуэтки, подчас довольно жутковатые и эротичные, если не сказать хуже. Назначение многих предметов продажи просто оставалось загадочным - то ли оружие колонизаторов, то ли, вообще, набор для мазохистов. Старик боцман мрачно шутил, что где-нибудь здесь, среди лабиринта лавочек, он обязательно найдет свой манильский трос, который негры срезали на рейде Дакара с нашего парохода.

 На рынке в Дакаре штурман соблазнился, не устоял и купил большого зеленого сенегальского попугая. Купил, естественно, без всякого сертификата, тайно пронес на пароход и спрятал его в одной из своих кладовок. Весь оставшийся рейс, около двух месяцев, о попугае никто не знал. Но накануне прихода в родной Кронштадт кто-то из мелкого судового начальства пронюхал о попугае и поднял шум. Когда мы пришвартовались, на борт поднялась внушительная компания из высокого экспедиционного руководства и сразу же прошла в каюту бедного штурмана. Через некоторое время туда пригласили и меня.

 На столе стояла клетка с попугаем. Вокруг нее с серьезными и напряженными от сознания важности момента лицами стояла толпа капитанов различных рангов и среди них - бледный и растерянный штурман. Начальство нервничало, потому что вахтенные из последних сил не пускали на борт толпу родственников, шумевшую на пирсе у трапа Ивана Крузенштерна и требовавшую воссоединения со столь долго ожидаемыми отцами, сыновьями и мужьями. В низах тоже назревал бунт. Моряки с не меньшим возмущением требовали воссоединения с семьями. Но командование экспедиции медлило - не ясно было, а не заразил ли подлый попугай весь экипаж какой-нибудь страшной  тропической болезнью. Может, надо всех на карантин?

 Самое чудесное настроение среди всей этой компании было у попугая. Он весело щебетал, стрелял глазами, чесал лапой под крылом, кувыркался на жердочке. Ему было глубоко плевать на то, что он попирал в данный момент все международные законы, запрещавшие его существование на свете без соответствующих бумаг. Как только я вошел, ко мне сразу же кинулся начальник отдела кадров Серега Кузьмин и, сунув мне в руку кухонный нож, сказал суровым, волевым голосом, что я должен истребить попугая, чтобы исчерпать инцидент. Я слегка обалдел от неожиданности и ответил:

 - Ты что, Васильич, совсем ох…ел! Нашел палача.

 - Но ты же доктор, ты сколько собак перерезал, пока учился, а у нас рука не поднимается - жалобно заканючил Кузьмин.

 Я ответил:

 - Я, конечно, резал собак в академии, но делал это во имя науки и светлого будущего, а убивать ни в чем не повинную птицу даже не собираюсь. Могу, если хотите, зарезать штурмана, который это все заварил. Штурмана не жалко.

 Пока мы решали его судьбу, попугай резвился вовсю. Наконец было сделано то, что надо было сделать с самого начала - посмотреть руководящие инструкции. Раскопали у замполита таможенные правила, и выяснилось, что вся история не стоила выеденного яйца. Оказывается, попугая надо было отвести в порт, в ветеринарную службу где после карантина на него следовало оформить необходимую бумагу. Только-то и всего.

 Штурман оформил все положенные бумаги на многострадальную птицу и гордо принес ее домой. На следующий день штурманова жена выставила мужа вместе с попугаем из дома и пернатое снова пришлось поселить на пароходе. Как выяснилось, попугай всю ночь веселился и орал так, что не спала не только вся семья штурмана, но и жильцы соседних квартир, а накрывание клетки одеялом не дало никакого эффекта.