Томасу Манну

Томасу Манну

январь 1953

Дорогой Томас Манн!

Своим милым письмом Вы доставили мне большую радость, я благодарен за это.

Знать, что еще один Ваш рассказ близок к завершению, тоже плюс, опять можно чему-то заранее радоваться, чего-то с любопытством ждать.

Есть какая-то странная тайна в нашем чувстве (ибо это, безусловно, и мое чувство), что наше творчество нельзя причислить к «настоящему», к абсолютно ценному и подлинному, к классическому и долговечному. Отчасти это чувство основано на чем-то объективном, на том факте, что подлинные и великие классики выдержали как раз ту проверку, которая ныне живущим еще предстоит. Они пережили период, когда мир был сыт ими и славил новых гигантов, а период этот часто бывает довольно долгим, они восстали из гроба и забвения.

Но дело тут, по-моему, не только в этом. Среди художников, как и среди всех прочих, есть люди такого типа, которые имеют счастье и дерзость верить в себя и гордиться собой, такие, например, как Бенвенуто Челлини, к этому типу принадлежат, может быть, и Геббель, Виктор Гюго, может быть, и Г. Гауптман, да и многие поменьше, которые в патетическом тщеславии предвосхищают не назначенные им величие и долговечность. И к этому типу, как бы с нами ни обстояло дело, мы не принадлежим.

Хочу, чтобы Вы поскорее снова почувствовали себя устроенным и защищенным! Я думаю о Вас радостнее, с тех пор как знаю, что Вы в Эрленбахе. А Ваш великолепный гимн бренности я вбирал в себя, как хорошее вино.