Рыжков: «Срочно вылетайте в Москву!..»

Конец рабочей недели Щербина планировал провести на Тенгизском и Карачаганакском месторождениях. Тенгиз, Ка-рачаганак, Кульсары — новые кладовые в Прикаспии, на восточном побережье Каспийского моря. О них в то время много писали. Там, в одном комплексе с соседними оренбургскими заводами, планировалось создать мощную энергетическую базу. В Оренбурге на 26 апреля 1986 года назначили собрание областного партийно-хозяйственного актива. С докладом готовился выступить Борис Евдокимович. В тот же день вечером он собирался вернуться в Москву.

Над Чернобылем уже пылало небо.

Вспоминает Николай Иванович Рыжков:

«26 апреля пришлось на субботу. Уже собирался уезжать рано утром на работу, когда притормозил меня резкий звонок “вертушки”. Звонил министр энергетики Анатолий Иванович Майорец.

— Извините, что беспокою, — взволнованно сказал он, — но, кажется, ЧП на Чернобыльской атомной…

— Кажется или ЧП? — перебил я. — Подробнее можно?

— Подробностей пока не знаю. Связываемся с Чернобылем.

Я глянул на часы:

— Через полчаса буду у себя в кабинете. Надеюсь, вам хватит времени, чтобы дозвониться и все выяснить?

Говорят, что в мгновения опасности включается шестое чувство. Уж не знаю, какое включилось у меня, но ехал в Кремль и только об этом звонке и думал, просчитывал варианты. Увы, но все они оказались неизмеримо далеки от реальности. Видно, человек подсознательно стремится уйти от самого худшего…

Вошел в кабинет, сразу нажал кнопку прямой связи с Майо-рецем:

— Что там случилось?

— В 1 час 23 минуты на четвертом блоке Чернобыльской атомной электростанции произошел мощный взрыв, после чего начался пожар.

Я уточнил, еще надеясь на лучшее:

— Где взрыв? В машинном отделении?

— Нет, — ответил Майорец, — в реакторе.

Взрыв в реакторе — это было страшно. Пожар в реакторе — еще страшнее. Ночной кодовый сигнал со станции гласил: “Один, два, три, четыре”. Эти цифры означали все виды опасности: ядерную, радиационную, пожарную, взрывную. Последствия — ближайшие и отдаленные — предсказать было невозможно.

Неясная пока обстановка в маленьком украинском городке требовала немедленных действий. Поэтому я приказал Майорецу безотлагательно лететь в Киев, добираться к месту катастрофы, а сам вызвал к себе совминовских специалистов. Наскоро прикинул с ними состав Правительственной комиссии, куда в первую очередь должны были войти ученые-атомщики, реакторщики, химики и другие специалисты.

В 11 утра постановление о создании комиссии было подписано. А в это время помощники разыскивали по телефону председателя Бюро по топливно-энергетическому комплексу, моего заместителя Бориса Евдокимовича Щербину, который накануне улетел на газовые промыслы в Оренбургскую область. ЧП есть ЧП: Щербину отыскали быстро. Я коротко сообщил ему о взрыве, о составе комиссии и сказал:

— Срочно вылетайте в Москву! Члены комиссии будут ждать вас на аэродроме, самолет уже готовят, так что сразу — в Чернобыль».