Глава семнадцатая

Еще с утра Наталья Николаевна не могла отделаться от предчувствия: должно случиться что-то недоброе. Короткой запиской, переданной через горничную, тетушка Екатерина Ивановна звала к себе любимую племянницу ровно в два часа дня. Никаких объяснений в записке не было. Оставалось ждать назначенного часа.

Одевшись на выезд, Таша зашла к мужу. День был так хмур, что Пушкин работал при свечах. Тусклые огни освещали стол и его склоненную голову.

– Ты опять заработался?

– Если бы так, мой ангел!

– Так что же с тобой?

– Сам не знаю. Лезет в голову всякая дурь: вот бы, мол, вам, Александр Сергеевич, никогда не ездить ни в Аничков дворец, ни на балы и рауты – никуда. А ехать бы вам, милостивый государь мой, в деревню… Да ты не пугайся. Сейчас же сам и спохвачусь: боже мой! Что будет говорить Наталья Николаевна?! Ну, и опять возьмусь за перо… – Поэт откинулся в кресле. Оглядел жену долгим взглядом. – Как пристало тебе это строгое платье! Чудо, как ты в нем хороша!

– Только что привезли от модистки. Обновлю визитом к тетушке.

– Ну, с богом, жёнка!

Наталья Николаевна вышла к карете. Снег шел вперемежку с дождем. Тяжелой, мокрой пеленой нависло небо. Тревожные предчувствия вернулись.

В гостиной фрейлины Загряжской ее ждал Дантес.

– Здоровы ли вы, барон?

– Моя жизнь кончена! – отвечал он с жестом отчаяния. Казалось, он решился умереть сейчас же, здесь, у нее на глазах. – Но прежде я должен спасти вас, Натали!

Должно быть, он опять принялся за свои старые выходки. Наталья Николаевна попробовала отшутиться:

– Вы очень великодушны, барон. Но, право, я не вижу никакой опасности.

– Не смейтесь! Ради всего святого, не смейтесь!..

О чем он говорил? Об императоре? Но при чем тут император? Он говорил еще о генерале Адлерберге. Откуда взялся генерал Адлерберг?.. Господи, кто же женится на Екатерине?..

Сцена, разыгранная по всем правилам высокой французской трагедии, произвела, по-видимому, бо?льшее впечатление, чем рассчитывал Дантес. Наталья Николаевна ничего не понимала. А он все еще говорил и говорил. Опасность грозит не только ей, но и ему. Он готов на все, пусть сошлют его в Сибирь, но он не перенесет разлуки с ней. Лучше женитьба на Катеньке, чем Сибирь и разлука с Натали… И разве женитьба что-нибудь может изменить?

Мысль о его вероломстве только начинала смутно проникать в сознание Натальи Николаевны.

Дантес не успел дать ей объяснений более убедительных и подробных. Тетушка Екатерина Ивановна к ним присоединилась. Впрочем, сегодня Дантес вовсе не корил ее за торопливость. Он сам спешил покинуть гостиную фрейлины Загряжской. Надо дать время Натали свыкнуться с новостью.

Екатерина Ивановна посмотрела на любимую племянницу с полным недоумением.

Наталья Николаевна привычно улыбалась. Вернее, хотела улыбаться, а губы кривило… Такая страшная вдруг разыгралась у нее мигрень. Скорее в карету!

Дома за обедом несносная Коко, как нарочно, болтала без умолку.

«Неужто она уже знает?» – подумала Наталья Николаевна. И новая мысль, еще страшнее прежней: может быть, Екатерина тоже участвует в заговоре и теперь они вместе над ней смеются?

Наталья Николаевна едва нашла в себе силы, чтобы не закричать: «Этого никогда не будет! Никогда!»

– Что ты говоришь? – обратилась к ней Азинька, не расслышавшая ее шепота.

– Я? – Наталья Николаевна очнулась. – Право, я ничего не говорила. – Голос ее вновь прервался: – У меня разыгралась ужасная мигрень. Нет сил терпеть…

Но она досидела до конца обеда.

Пушкин уехал. Двери в спальню Натальи Николаевны наглухо закрылись.

– Что случилось с тихоней? – спросила у Азиньки Екатерина Николаевна. Ее привычная подозрительность проснулась: – Где она была?

– Не знаю, – коротко ответила Азинька. – Надо приготовить ей компресс для головы.

Она пошла в спальню Натальи Николаевны. При появлении Азиньки та с трудом подняла голову:

– Позови ко мне Екатерину!

– Изволь, – согласилась Азинька, беспокойно присматриваясь. – Но стоит ли давать лишнюю пищу ее любопытству? Может быть, будет лучше, если сначала ты скажешь мне, что произошло?

– Позови ко мне Екатерину!

– Я никого не могу к тебе позвать, – сказала Александра Николаевна, – до тех пор, пока ты не придешь в себя…

– Оставьте меня… Оставьте меня все!…

Азинька выждала, потом тихо вышла из спальни, плотно закрыв за собой дверь. Когда она вернулась в свои комнаты, Екатерина с увлечением гадала на картах. Карты ложились без толку. Не сулили никакой перемены судьбы. Должно быть, все путал бестолковый король треф. Екатерина смешала колоду.

– Ну что? – спросила она, увидев Азиньку.

Азинька пожала плечами. Настал день, когда и она перестала что-либо понимать.