1994 год

1994 год

Январь, 5

По прочтении…

Додин рассказал улыбаясь, что сегодня всю ночь читал обо мне книгу[139] и очень доволен. Посоветовал Караулову этим заниматься, а не «моментом истины». Только Караулов этого не слышал.

Книга и мне нравится – с оговорками. В особенности разбор тех ролей… которые он видел. Что касается киевского периода, ленинградского, то тут что-то получилось (благодаря Алене, которая все ему терпеливо вкладывала), а что-то… поверхностно и ко мне отношения не имеет. Однако по такому анализу «Гарина», «Кроткой», «Павла» – тонкому, почти режиссерскому – можно сложить определенное мнение и о ролях, и об актере – «с напористым мировоззрением», как он пишет.

Караулов утверждает, что свое время я не выразил. А выразили Ульянов, Глузский и особенно Ефремов. Я играл время, «как бы вывернутое наизнанку, заглядывал в такие закоулки… куда, считалось, вообще не нужно смотреть». Получается, я не выразил времени официального, «московского». Но, может, это и хорошо? И какое тогда время выражали Смоктуновский, Даль, Луспекаев, Козаков?

Караулов задает вопрос «Почему Борисова проглядели Михалков и Рязанов?» Все-таки это не так. У Рязанова я снялся в «Жалобной книге», после чего он потерял ко мне интерес. Скорее всего, я не артист Рязанова и вообще не из тех фильмов, которые показывают под Новый год. В связи с Михалковым – тем более не так. Он хорошо знал мои возможности и сделал предложение сниматься в «Родне». Но я тогда был наказан. А если б Сизов разрешение дал – никто не знает, как бы повернулось… Можно спросить об этом Михалкова.

В книге есть и ошибки. Например, я Воланда не играл в передаче «Мастер», а играл Яковлев. А эта фраза: «Борисов вообще мало с кем знаком» – даже обидна. Просто не кричу об этом на каждом углу и не умею извлекать выгоду. Я даже с принцессой Маргарет знаком, если уж на то пошло… Разве что не на дружеской ноге.

Разумеется, это мелочи, о которых можно забыть. Обидно, что проходит тема нереализованности, проходит навязчиво. «Реализовался где-то процентов на сорок», – прикидывает на глаз Караулов. Режиссеры не приглашали: Пырьев, Козинцев, Ромм, Тарковский. Тут неправда – у Тарковского снимался… Лет тридцать назад, на гастролях в Москве ко мне пришли в гостиницу два незнакомых человека и спросили, не пожелаю ли я сотрудничать со студентами ВГИКа. Это были Андрей Тарковский и Александр Гордон. Они пригласили меня на главную роль в свою курсовую картину «Сегодня увольнения не будет». Сценарий понравился, и я согласился не раздумывая. Все лето мы провели в Курске. Гордон занимался в основном организационными вопросами, а Тарковский работал с актерами… Этот фильм стал важной частичкой моей жизни. Вероятно, содружество с Тарковским могло бы продолжиться – он приглашал меня в картину «Иваново детство», но из-за занятости в театре я сниматься не смог.

Еще Караулов пишет, что мой репертуар беднее, чем у Смоктуновского, Калягина, Козакова… Тут есть, конечно, и моя вина: я сам часто сетовал на то, что сыграл мало. Целый бенефис сделал по несыгранным ролям. Но за последние годы что-то удалось поправить. Например, сыграл уже в четвертом чеховском спектакле. Теперь после «Дяди Вани», «Лебединой песни», «Человека в футляре», «Вишневого сада», может, фильм снимем по «Палате № 6». И Пушкина сыграл – «Пиковую даму». И даже теперь Гёте – в кино. Да шекспировские две пьесы… Есть ли такой классический репертуар у Де Ниро, скажем, у Николсона? По-моему, нет, хотя утверждать не берусь. Если б они сыграли такие роли в кино, возможно, затмили бы, превзошли, – в этом жанре соперничать с ними не может никто. А вот в театре – еще можно поспорить. Я даже рискую предположить, что у меня не хуже бы получилось. Я ведь еще про Достоевского не сказал. Хотел бы Де Ниро увидеть в Версилове. Уверен, это было бы здорово. Но что-то не снимают у них таких фильмов.

«Хорошая книга, – добавляет Додин. – Но лучшее в ней – все-таки дневники. Не как кто-то о нас, а мы сами… Кстати, О.И., другие ваши записи почитать дадите?»

Январь, 7

Рождество Христово. Был прогон с публикой. Из Москвы приехала Рита[140], наш многолетний преданный друг. У нас в жизни не много было друзей – все разъехались, а Риточка – рядом. По случаю премьеры или другого события всегда хорошую книгу подарит. В последний раз – Ренана. Я взял сюда, в Ленинград «Апостолов», но читать времени не хватает. Между репетициями, когда прихожу домой, от усталости засыпаю.

Январь, 25

Я уже в Ильинке. С Юриным другом Сережей лепили манты. Лепили, а потом ели. Готовлюсь к тому, чтобы сделать операцию грыжи. Надо брать справки, нет ли у меня сифилиса, СПИДа и прочей дряни. Был у врачей, выслушивал их советы. Одни говорят – резать селезенку, другие – ни в коем случае. Вот и думай.

Лева Додин в Париже. Ему хорошо.

Ритм нарушен. Жизнь вольготна и не думаю часто о Фирсе. Он так, иногда всплывает в памяти.

Февраль, 3

Отметили с Аленой сорокалетие свадьбы. Друзья приехали и даже врач из госпиталя МВД который делал мне пункцию.

Какое счастье, что ты не одинок на этом свете! Прочитал Алене кусочек из Екклесиаста: «Чего еще искала душа моя, и я не нашел? мужчину одного из тысячи я нашел, а женщины между всеми ими не нашел…» Вот и неправда. Значит, уже сорок лет в споре с Екклесиастом.

Февраль, 20

Приходили Лева с Мариной и еще отец Федор. Приходили соборовать. У меня сил отстоять на ногах не было, попросил разрешения иногда ложиться.

В жизни все необъяснимо. Столько лет непонимания, обид, затаенной зависти… Я помню, как он готовился к поступлению в Школу-Студию по моим тетрадям, как я его отговаривал. Он хотел даже сказку туже читать на приемных экзаменах – «О золотом петушке». Тогда его в Студию не приняли, и с тех пор… какой-то провал в памяти. Словно остальной жизни и не было. Вернее, у него своя, а у меня – своя. Теперь полное преображение – мой брат выступает в роли духовного наставника. Лев читает молитвы, живет в храме, рассказывает притчи и объясняет смысл жизни. А я это слушаю и диву даюсь. Кое-что, конечно, заготовил и для него. Открыл Евангелие и прочитал:

– «И враги человеку – домашние его. Сын позорит отца, дочь восстает против матери, невестка – против свекрови своей…» Скажи мне, Лев, что это значит?

– Так сразу не могу… Дай до следующего раза подумать.

Не знаю, найдет ли он объяснение. По-моему, лучшего объяснения, чем наша с ним жизнь, нет.

Март, 11

Лег в Институт переливания крови. До этого месяц пролежал дома.

Смотрели мои лечащие врачи и даже светило Воробьев. Выписали нитросорбит и еще много гадости. Считают, что жидкость не от моей основной болезни. Посмотрим. Необходимо исследование.

Март, 17

Гениальную читаю книгу: о всякой символической философии. Прочитать всю, а главное, понять ее уже не удастся – тут никакой жизни не хватит. Нашел в ней любопытную теорию чисел. 4 – представляет невежественного человека, 2 – интеллектуального, а 3 – духовного. Эти три числа вместе составляют 9. Это и есть число человека.

Тут я вспомнил, что составляющих в моей системе тоже 9. Впрочем, нужно ли о ней вспоминать? Любители мемуаров, конечно, прочтут, но мне-то важно, будет ли она полезна молодым? Собственно, тем, кому и предназначена. Ведь каждому из них нужно замесить свою глину и обжечь. Только кому это – молодым? Олегу Меньшикову? Возможно, когда будет преподавать, то посоветует ученикам: «Пролистайте вон ту книжицу… я когда-то играл с ее автором». Больше никого и не знаю. Еще видел в последнем фильме у Тодоровского интересного актера – Миронова. Он мне чем-то напомнил меня же самого – еще того, с распахнутыми, доверчивыми глазами.

Сейчас сообщили, что Фирса в «Вишневом саде» репетирует Лебедев. Понимаю, они не могли ждать, не могли переносить премьеру. Только это теперь означает, что Фирса я не сыграл.

Март, 30

Венецианская гондольера

– Сколько возьмете за перевозку? Мне бы надо знать поточней…

Гондольер не отвечал и не поднял на меня даже головы.

– Если можно, я свои вещи оставлю на носу. Здесь ничего нет тяжелого: необходимые лекарства, пара белья, томик Достоевского…

Я опустился у ног гондольера, так и не дождавшись приглашения. Тут же услышал всплеск весла и удар волны о нос гондолы.

– Знаете, я первый раз здесь путешествую, поэтому хотелось бы знать, какой маршрут вы мне посоветуете…

Ответа по-прежнему не было.

– Хотелось бы мимо того места, где вручают «Львов». Мне когда-то здесь присудили за лучшую роль. Де Ниро меня обыскался, все познакомиться хотел. Я всю жизнь мечтал об этом путешествии… Кстати, фильм «Парад планет» видели? Наверное, здесь его не показывали? Там нас на такой же гондоле вез один химик-органик. Он был чем-то похож на Харона. (Вглядываясь в гондольера.) Слава Богу, между вами совершенно нет никакого сходства. Вы все время насвистываете одну и ту же мелодию…

В это время одна из гондол, обвешанная венками – мы с ней уже давно поравнялись, – повернула в сторону кладбища. На ней возвышался гроб с золотым крестом и золотыми ручками. Вскоре ей предстояло протиснуться в узкие металлические ворота.

Похоронную процессию встречал трубач, возвещавший обитателям кладбища о появлении нового постояльца. Гондольер вежливо снял свою соломенную шляпу, а я – свое полинявшее кепи.

…Это же Лист! «Траурная гондола»! – вдруг осенило меня. Ольга Леонардовна[141] насвистывала эту мелодию, когда возвращалась с концерта Рихтера…

Ворота затворились, а мой молчаливый спутник не спешил отплывать дальше, словно ожидая, что их теперь откроют для нас.

– Ты думал, и меня сюда? Как хорошо же ты обо мне думал! Здесь Дягилев, Стравинский – кто там еще? а мое место – Ильинка! Знаешь церквушку возле деревни Жилино? Это ближайшее кладбище от моего дома – вот туда и вези! Смешной человек! Ты все перепутал!

Однако гондольер, как и раньше, смотрел тупо, без каких-либо знаков препинания на лице. Словно на нем было написано: «Предлагал тебе как лучше. В самое хорошее место отвез. Тут ведь и православных покойничков со всеми почестями… Не хочешь – дело твое».

И вскоре высадил меня возле берега.

Что еще добавить к этому странному случаю? Хотел описать лицо и телосложение того гондольера, но, думаю, те, кто хоть раз бывал в Венеции или, на худой конец, кто видел висконтиевский фильм, без труда нарисуют его сами.

Апрель, 3

Еще раз о знаках

Когда-то прочитал Евстигнееву один из набросков к своей лекции. Стало быть, о знаках препинания.

– Для кого ты это пишешь? Студентов у тебя нет, а японцы все чаще говорят о конце света. Я им почему-то верю, японцам. Они уже и ярлыки раздают: последний комик, последний трагик, последний романтик…

– Я не боюсь конца света. Все равно кто-то один выживет и найдет мои записи. Я ведь и играл-то всегда для кого-нибудь одного в зале. Только он об этом даже не догадывался – ходил за мной со спектакля на спектакль. Я его внешности даже не знаю – молодой или старый. В церкви свечку каждый раз за него ставил.

Апрель, 10

Часами слушаю музыку. Плейер в уши – и полное отключение. Юра много притащил кассет – больше всего Рихтера. Послушаешь какой-нибудь «Пестрый листочек»[142] – и думаешь, что это лучшая на земле музыка. Но начинается новая пьеса, и ты уже так же думаешь про нее.

Спрашиваю, достает ли Посохов на кино деньги? Говорят, достает. Когда отсюда выйду, надо серьезно подумать, как бы прибавить в весе. Килограммов десять уже потерял – от этих выпусканий жидкости.

Как там на даче? Кешка, наверное, ждет не дождется хозяина[143]. Вот бы скорее туда!