6. О новом переводе романа Дж.Д.Сэлинджера «Catcher in the Rye» («Над пропастью во ржи»)

6. О новом переводе романа Дж.Д.Сэлинджера «Catcher in the Rye»

(«Над пропастью во ржи»)

        Уже само название предложенного нового перевода – «Обрыв на краю ржаного поля детства» – вопиет о совершенном непрофессионализме автора этой попытки, о полнейшей его глухоте. Даже если бы все это было в английском подлиннике, это была бы антихудожественная калька. Тем недопустимее такое тяжеловесное многословное разжевывание образа, уместное разве что в комментариях. Тут нет краткости, яркости, образности, необходимой для названия художественного произведения – того, что четверть века назад нашла в своем устаревшем, по мнению претендента, переводе Р.Я.Райт. В одном только новом заглавии сошлись сразу несколько недостатков: характерное для неумелого переводчика нагромождение родительных падежей, никак не обязательное повторение названия классического романа Гончарова плюс прямая отсебятина, литературоведческое домысливание («поле детства»).

        И это не случайность. Уже на второй странице переводчик опять ставит точку над i, досказывая за автора, что вовсе не свойственно порывистой, сбивчивой, а отнюдь не обстоятельной речи героя! Вполне достаточно сказать, что брат «продался», как было и у Р.Я.Райт, и вовсе незачем разжевывать: «кинобоссам», чего нет в оригинале.

        Очевидно, главное желание претендента было – переписать заново перевод на нынешнем жаргоне. Это он и делает, не стесняясь в средствах. Да, он вполне владеет современным жаргоном: «обалденный», «бабки», «предки» (кстати, и «предки», и «балдеть» – были и в переводе Р.Райт). Но не хватает вкуса, такта и чувства меры, смешиваются словечки из разных пластов, временных и стилевых. Так, пресловутое «е-мое» сегодня отнюдь не молодежный жаргон, а просто уличная брань, текст Сэлинджера и тон героя совсем ее не требуют (в оригинале просто – Boy, и эта интонация прекрасно у Р.Райт: «Ух и звонил же я») .

        Но главное – и это характерно для непрофессионала, – претендент не понимает, что живая разговорная речь героя создается не отдельными самыми лихими жаргонными словечками, а всем выбором слов, всем строем фразы. Поэтому рядом с жаргоном неубедительно звучат канцелярские штампы вроде: «действительно» – в первой же строке (тут уместнее: и впрямь, и вправду), «их личной жизни» (прямо из месткомовской открытки к празднику: желаем успеха в труде и в личной жизни!). Неестественны для речи подростка и гладкие обстоятельственные синтаксические конструкции – педантичное «которая» на первой же странице – это прекрасно можно просто опустить, или занудное «Это тоже повлияло на то, что...».

        Кстати, аксиома для профессионала – принятый в английском курсив в переводе лучше передать самой интонацией, строем фразы. В данном переводе это сделано лишь один раз совершенно правильно: «он ведь мой брат, а не кто-нибудь», хотя курсив, при этом уже излишний, сохранен. В остальных случаях оставлен чисто механически курсив, ничего не говорящий читателю.

        Автор этой малохудожественной попытки не понимает основного смысла художественного перевода: передать, «перевыразить», по слову Пушкина, мысль, чувство, стиль автора, а не самовольничать.

        И последнее. Да, существует практика «обновления», замены устарелых переводов. Приходилось и мне по просьбе издательств переводить иные книги заново. Но для этого должны быть веские основания. Р.Я.Райт была бесспорно мастер высокого класса. Вытеснить ее перевод можно было бы разве что новым, подлинно незаурядным. Заменять же ее перевод подобной дилетантской поделкой наивно, да и небезопасно. Это может вызвать и резкий отпор переводческой общественности, да и прямой протест ее дочери и наследницы, кстати, тоже переводчицы[71].