Начальница нашей гимназии

Начальница нашей гимназии

8 октября

Начальница нашей гимназии — дама с большими претензиями. Но так как по положению о женских гимназиях она является не больше как инспектором или старшей классной дамой, не имеющей никакой власти над педагогическим персоналом и над учебной частью, то ее жажда власти проявляется во всяких мелочах, и на этой почве между ней и педагогическим персоналом часто происходят столкновения, приведшие к тому, что она теперь даже не завтракает с нами, а в минувшую Пасху никто не поехал к ней с визитом. Сегодня одна из учительниц пошла объясняться с ней по поводу того, что она имеет привычку устраивать объяснения с ученицами во время урока, вследствие чего ученицы нередко опаздывают в класс и являются до того расстроенными, что не в состоянии работать. Начальница, по обыкновению, приняла это за личное оскорбление и в свою очередь начала обвинять К. И. во враждебном к себе отношении, добавив даже: «Я только в том себя упрекаю, что слишком деликатна с вами». Разумеется, к улучшению наших отношений такие факты послужить не могут, и педагоги избегают о чем-либо рассуждать с нашей «мадам».

12 октября

Несколько дней уже не брался я за дневник: не до того было. Теперь в полном ходу пробные уроки в VIII классе, и с ними вместе у меня ежедневно по 5 уроков. По вечерам тоже то исправление конспектов, то тетради, то подготовка к урокам. Вес это бы ничего, так как интерес к делу у меня есть. Ни за подготовкой к урокам, ни на самих уроках я никогда не чувствую скуки. Часто даже с удовольствием перечитываешь какие-нибудь стихотворения или прорабатываешь другой какой-нибудь материал и с интересом ждешь, как воспримут его ученицы. Но мало времени остается для самого себя и или дальнейшего самообразования. Читаешь в учебное время почти одни только газеты да журналы, и то урывками, а на остальное совсем времени не хватает. Хотел было нынче заняться немецким языком и начал переводить, но вот уже около 2-х недель как некогда взяться за книгу. Те годы занимался я еще в воскресной школе, по нынче решил оставить это дело, хотя оно и нравилось мне. Боюсь, что переутомление отзовется прежде всего на моей педагогической работе в гимназии. А следы его я уже замечаю. Мало сил у меня, и хотя я серьезно никогда почти не болею, но, очевидно, начинается малокровие. Вот уже, например, целая неделя, как я чувствую себя утомленным после уроков, иногда болит голова, плохо спится по ночам, а утром чувствуешь, что почти совсем не отдохнул. И это еще при нормальном образе жизни и отсутствии хозяйственных и семейных забот. Хорошо еще, пока это не отзывается на нервах и пока нет каких-нибудь серьезных неприятностей. В противном случае все это приводит в раздражительное настроение и готова почва для всяких педагогических конфликтов.

13 октября

Опять классные дамы! Придя сегодня в V класс, я застал там классную даму В-у, жену одного чиновника, поступившую на должность от нечего делать и пользующуюся особым расположением начальницы. В соседнем классе в это время был свободный урок, и ученицы, предоставленные самим себе, страшно шумели. Я начал было заниматься, но шум сильно мешал, и я обратился к классной даме, чтобы она лучше шла в свободный класс. Но она, отговариваясь тем, что туда должна прийти другая классная дама, продолжала сидеть в моем классе, который в ее присутствии совершенно не нуждался. Когда же она соблаговолила уйти унимать учениц, то шум ничуть не ослабел, так как эта особа совершенно не в состоянии подействовать на учениц. Я выглянул в дверь класса и увидел в коридоре целых двух классных дам, занятых, очевидно, разговором, тогда как свободный класс, сидя за запертой дверью, продолжал так же шуметь. Я, возмущенный, бросил им: «Две классные дамы, и такой шум!» Мадам же В-a, возвращаясь в мой класс с осознанием исполненного долга, возвестила: «Я обещала им поставить по четверке по поведению», на что я — уже в присутствии учениц — сказал: «А больше ничего не могли сделать?» и на утвердительный ответ классной дамы возразил: «Очень жаль!», после чего обиженная классная дама совсем удалилась.

Вообще от этих особ, кроме вреда, для дела ничего нет. Такие факты нервируют гораздо больше, чем какие-нибудь выходки учениц, а это, конечно, сказывается и на занятиях, хотя сегодня я занимался вполне спокойно.

14 октября

Начальница, желая быть чем-то вроде «короля-солнца», стремится показать ученицам, что она источник всех благ. Состоя членом благотворительного Общества «воспомоществования учащимся», она и из пособий, выдаваемых через нее этим Обществом, стремится создать себе пьедестал то читая нотации, то говоря о неблагодарности, так что ученицы иногда даже избегают обращаться в это Общество через нее. Еще недавно она заявила одной ученице, что ей отказано в пособии (эта ученица у ней не в фаворе, так как девица, чуждая низкопоклонства и прямая). На поверку же оказалось, что Общество и не разбирало ее прошения. А между тем ученица хотела уже оставить гимназию за неимением средств. И вот, когда начальницу уличили, она вынуждена была сказать об этом и ученице; а потом хвалилась, что она уговорила ее остаться. Сегодня узнал другой аналогичный факт. Учительница Н. П. рекомендовала в качестве репетиторши в одно семейство ученицу П., девушку, ныне осиротевшую и без всяких средств. П. начала уже заниматься. Начальница же, не расположенная к П., послала на ее место другую ученицу, которая в уроках не нуждалась и вообще как репетиторша стоит гораздо ниже П., у которой таким образом насильно отбили урок. Поступок, без сомнения, некрасивый, тем более что здесь произвол начальницы задевает не только частную жизнь учениц, но даже их родителей, ищущих репетиторов, и педагогов, которые ничуть не меньше начальницы могут разобраться в том, кто больше нуждается и кто способен лучше заниматься.

15 октября

Сегодня приглашала меня на именины одна ученица VII класса, в доме которых я раньше бывал, так как был хорошо знаком с ее двумя старшими сестрами, которые тоже окончили курс у меня. Но их теперь здесь нет. Идти же к В. я не счел удобным. Правда, она девушка славная и знакомством с ней учителя никогда не стали бы злоупотреблять. И если бы дело было в первые годы моей службы, когда я считал возможным бывать у учениц, смотря на них как на младших товарищей, я, конечно, не задумываясь пошел бы туда, куда хотел, так как ничего плохого или предосудительного в этом нет. Но минувшие годы убедили меня, что в отношении к ученицам надо быть крайне осторожным. Личное знакомство с той или другой из них становится сейчас же достоянием всей гимназии, а потом и всего города, вызывая всевозможные пересуды. В наших мелких провинциальных городах нет более любимого занятия, даже и среди образованной публики, чем сплетни. Достаточно пройти здесь с кем-нибудь по улице или поговорить лишний раз, как сейчас сочинят, что ты женишься, а то не остановятся даже и перед еще более гнусными сплетнями. Я лично уже достаточно свыкся с этими сплетнями, но делать (хотя и невольно) объектами их других лиц, особенно своих учениц, я вовсе не желаю. И вот поневоле приходится поступиться прежним идеалистическим представлением об отношении между педагогом и ученицами, приходится избегать личных знакомств с ними и ограничиваться только официальными отношениями.