Романы

Романы

В будущем имя Андерсену создали сказки, но не они открыли ему дорогу к европейским читателям. Известность принесли ему три первых романа: «Импровизатор», «О.Т.» и «Только скрипач» (написанные в 1835–1837 годах). Потом появились «Две баронессы» (1848), «Быть или не быть» (1857) и, наконец, «Счастливчик Пер» (1870). За исключением, возможно, «Быть или не быть», их много читали современники, особенно «Только скрипач»; в Германии именно о нем все говорили при встрече с писателем. Можно сказать, что Андерсен принадлежит к лучшим датским романистам своего времени; тогда его имя ставили в один ряд с такими европейскими величинами, как Вальтер Скотт и Виктор Гюго.

«Импровизатор» — это плод его пребывания в Италии в 1833–1834 годах, и, что бывало не раз, работа над ним началась из-за неприятностей. Как уже говорилось, в Риме он узнал о том, что Хейберг назвал его лирическим импровизатором. В Риме и в Неаполе Андерсен видел и слышал импровизаторов, и у него сразу же возникла идея: рассказать о себе самом в образе итальянского импровизатора. Он сам и Италия — эти два феномена занимали его в тот момент.

Ему пришла в голову счастливая мысль, чтобы главный герой сам рассказывал о своей жизни, при этом читатель все время чувствует себя свидетелем его переживаний. Читатель узнает о детстве и юности римского мальчика-сироты Антонио. Его воспитывает семья бедных пастухов из Кампаньи; потом заботу о нем принимает на себя римская дворянская семья и дает ему основательное образование в иезуитском колледже. Любовная история и в этой связи поединок с товарищем из благородной семьи вынуждают его поспешно бежать из города, он попадает в руки грабителей, но освобождается и приезжает в Неаполь, где завоевывает славу как импровизатор. Здесь его обнаруживают римские благодетели и привозят назад, чтобы он мог продолжить образование. Прожив шесть лет в крайне стесненных обстоятельствах и полной зависимости от этой влиятельной семьи, он уезжает в Венецию, где снова становится знаменитым благодаря своему выдающемуся дару импровизации. Там он встречает молодую девушку, которую видел в Неаполе, и после множества трудностей женится на ней и живет счастливо во всех отношениях.

Современный читатель, конечно, поморщит нос от некоторых наивных деталей в развитии событий, и особенно от слишком мелодраматического и малоправдоподобного конца, который к тому же нелогичен, так как Андерсен словно забывает, что Антонио собирался стать писателем, и делает венцом его счастья очаровательную невесту и поместье на юге Италии. Можно только возразить (как и делали критики того времени), что главный герой обладает скорее германским, чем итальянским складом ума. Зато во всех остальных отношениях герой автору удался. Это бедный мальчик, который попадает в новое окружение и вынужден со своим комплексом неуверенности в себе жить в новой и благородной среде. Он принимает благодеяния, и его угнетает мысль, что он не дает ничего взамен. Кроме того, он страдает врожденным нервным страхом перед окружающим миром, отсутствием мужской твердости, которое не позволяет ему верить в свои неоспоримые поэтические дарования и утвердиться над другими, товарищами и благодетелями. Пусть он сколько угодно говорит сам себе: «Я хочу быть сильным! У меня есть воля!»— но читатель этому не верит, и сам Антонио тоже, потому что быть сильным он не может, он слабый и неуверенный и не в состоянии быть иным. Слабость, в частности, проявляется в отношении к прекрасному полу, и здесь он выступает совершенно комической фигурой. Он стремится любить, но боится любви. Он не позволяет себе соблазниться женской красотой, его страшит физическая привлекательность. Прекрасную, чувственную неаполитанку Санту он называет дочерью Греха (но все же как она хороша!) и в панике бежит, когда она пытается совратить его. С другими формами любви он тоже не осмеливается иметь дела. Раз за разом он отрицает для себя и в глазах других свою очевидную влюбленность или хладнокровно переистолковывает ее как братскую любовь и выдумывает любые причины, чтобы покинуть предмет своей страсти. Сюда добавляется опасная болезнь, и лишь потом он несколько неожиданно попадает в объятия своей невесты. Закомплексованный пуританин во весь рост — откровенный портрет самого писателя.

Из второстепенных персонажей наименее удались молодые женщины. В них мало жизни. Это мимолетные образы — за исключением греховной Санты. Зато другие образы! Какая свежесть и правдивость! Какая сила реплик! Читатель холодеет всем телом при жгуче-горьком описании доброжелательных Боргезе, благодетелей Антонио, которые так любят своего юного питомца и делают для него все, что в их силах, но в то же время не забывают иногда напоминать ему о благодарности, уместной с его стороны, — милые люди, которые не могут понять, что бедный мальчик обладает незаурядным талантом, и отказываются верить, будто его успех — это более чем случайная удача, а его радость по этому поводу — более чем несвоевременное тщеславие. Столь же типичны характеристики других персонажей, например его друга Бернардо, циничного жуира, который напрасно пытается пробить нравственную заторможенность несчастного Антонио; или ворчливого литератора Хаббаса Дада, его учителя в иезуитском колледже — Мольбека и Мейслинга в одном лице; или профессора Маретти в Неаполе, ученого педанта, который не может не цитировать Плиния, наблюдая живописное извержение Везувия. Пленительна также обширная и пестрая галерея образов людей из народа; после прочтения романа особенно запоминается мудрая Доменика, приемная мать Антонио из бедной хижины в Кампанье, и грубые разбойники в горах, которые поначалу кажутся театральными персонажами; но «Импровизатора» не следует читать слишком быстро; читая внимательнее, поражаешься силе и подлинности каждой фразы. В характеристиках образов Андерсену ни разу не удалось подняться выше, чем в этом первом произведении, принесшем ему славу.

Но может быть, самая главная заслуга книги совсем в другом — в ярком описании итальянской природы и народной жизни. Повествование сияет итальянским солнцем и итальянскими красками, после прочтения романа остается чувство, будто ты сам побывал в этой земле обетованной, испытал жару пустынной и высохшей Кампаньи, впитал солнце оживленных улиц Неаполя, проплыл по могильно-тихой Венеции, проехал верхом в слабом, занимающемся свете утренней зари через Альбанские горы и принял участие в празднике цветов в Чинзано или карнавале на улице Корсо в Риме. Если, наконец, в передаче импровизаций Антонио видеть Андерсена как зрелого лирического писателя, можно только удивляться, что эта книга написана вскоре после сырой и бесцветной «Агнеты». Столь же поразительно, как писатель сумел перенести в Италию самого себя и собственные проблемы: борьбу за признание и трудные отношения с друзьями и благодетелями. Его разнообразные переживания в Копенгагене непринужденно влились в итальянскую среду. Впервые Андерсену удалось подняться над личными горестями и создать из них самостоятельное литературное произведение.

* * *

Следующий роман, «О.Т.», далеко не так совершенен, как первый. Андерсен написал его за полгода, и он был задуман как картина Дании 1830-х годов; в него также вошли замечательные описания природы и людей в различных частях родины писателя. Но как роман современные читатели едва ли оценили бы его. Главный герой — молодой талантливый студент Отто Тоструп, родом из скромной семьи в Западной Ютландии, который через своих друзей попадает в дома зажиточных буржуа в Копенгагене, а затем в усадьбы Фюна. Но это не приносит ему счастья, он мрачен, замкнут, отягощен неприятными воспоминаниями и темными предчувствиями — герой как раз в духе 1830-х годов. Постепенно объясняется, что буквы О.Т., вытатуированные у него на плече, означают не только его инициалы, но еще и «Оденсейская тюрьма». Именно там он родился и провел раннее детство. Освободиться от плебейского происхождения и обеспечить себе почетное место в среде буржуазии или аристократии составляет проблему его жизни. Несколько подозрительных личностей, с которыми он был знаком в детстве в тюрьме, а затем постоянно сталкивается, напоминают ему о его прошлом. Но под конец ему удается свести с ними счеты: они гибнут самым подобающим образом — попав в кораблекрушение, а он освобождается от напоминаний о своем происхождении и благополучно обручается с наследницей одной из усадеб, сестрой своего ближайшего друга барона Вильхельма.

Уже одна эта романтическая история покажется современному читателю трудной для живого изображения, но хуже то, что композиция производит впечатление дилетантской и неуклюжей, а повествование то и дело прерывается и тормозится разнообразными литературными рассуждениями, вставными описаниями путешествий и прочими случайными грузами, бездумно привнесенными в сюжет. Мнение самого Андерсена, что достоинство книги заключалось в психологической глубине, только лишний раз ярко доказывает, как плохо писатель умел оценивать свои произведения, потому что, за исключением очень удачных портретов второстепенных персонажей, особенно людей из народа, изображение персонажей задумано крайне поверхностно и выражено банально. Читатель не может отделаться от мысли, что автор слишком торопился скорее закончить книгу.

* * *

Действие третьего романа, который появился в 1837 году, происходит сначала тоже в Дании, потом за границей — в Европе. В нем два главных героя, но, вероятно, сострадание автора к первому заставило его дать роману обманчивое название «Только скрипач». В действительности два персонажа занимают в сюжете одинаково важное место. Кристиан, мальчик из Свенборга, похож на Антонио в «Импровизаторе», в данном случае у него талант к игре на скрипке. Не имея средств развивать свои музыкальные способности, он вынужден наняться юнгой на судно и плывет в Копенгаген, жизнь которого открывается ему и своей парадной стороной, и особенно с изнанки; возвращается на Фюн, где в Оденсе наконец по-настоящему учится своему искусству. Но из него ничего не получается, и он становится сельским музыкантом. Читатель этим не удивлен; на протяжении всей истории Кристиан производит впечатление печального меланхолика, бесхребетного бедняги, слабого и робеющего перед реальностью жизни, но полного мечтаний стать великим и потрясти аристократический мир, куда ему так хотелось бы попасть. В середине книги его вытесняет еврейская девочка Наоми, его подруга детства, и становится главным персонажем. Она во всех отношениях его противоположность: самостоятельная и веселая, с жаждой приключений в крови, буйная девушка, которая хочет осушить бокал жизни и заплатить по счету — настолько же сильная, насколько он слаб, экспансивная космополитка, в то время как он осторожный домосед. Она влюбляется в красивого, демонического молодого наездника байроновского типа и следует за ним по всему свету в качестве его любовницы, он обращается с ней вероломно и жестоко, она с горечью и разочарованием бежит от него и после многих превратностей судьбы оказывается в Париже, где выходит замуж за легкомысленного французского маркиза и живет не особенно счастливо. Таким образом, жизнь обоих главных героев складывается печально, что особенно резко подчеркивает финал книги: гений Кристиан умирает в нищете в безвестности, светская дама Наоми, стиснув зубы, продолжает играть комедию жизни.

Один из главных недостатков романа — наивная философия гения: чтобы не погибнуть, ему нужны хвала и поощрение, «Гений — это яйцо, которое нуждается в тепле, в оплодотворении удачей, иначе из него ничего не выводится», — сказано у писателя. Именно против этого сентиментального взгляда направил свои философские выстрелы Серен Кьеркегор в длинном трактате «Из записок еще живущего человека». Он утверждал, что гений, если это действительно гений, всегда пробьет себе дорогу, а герой г-на Андерсена просто «плакса, о котором нас уверяют, что он гений». Кьеркегор не был музыкантом, а то бы он еще отметил странный факт, что нигде не рассказывается, как одаренный Кристиан работал над гаммами и трудной техникой, которая необходима настоящему скрипачу; мы только слышим, что играл он чудесно. Андерсен тоже не был музыкантом-исполнителем.

Эти недостатки в сочетании с дурной привычкой писателя заполнять действие собственными впечатлениями от путешествий и замечаниями общего характера сыграли свою роль в том, что потомки не всегда ценили книгу по заслугам. А она полна достоинств. Описание детства Кристиана относится к лучшему из того, что написал Андерсен. Портреты скромных и бедных людей пленяют своей искренностью и правдивостью, язык несравненно точен и чист, описания природы и даже жизненных ситуаций полны скрытой поэзии. Какие картины южнофюнских пейзажей! Какая сила патетических сцен: пожар в соседском доме, рынок во Фрёрупе, неприятный июльский вечер у полоумного норвежского крестного или его завуалированный рассказ о собственной жизни. Роман отличается точностью сатирических зарисовок копенгагенских буржуа и нежностью трагически-наивной картины нравов Хольменгаде, увиденной глазами неопытного провинциального мальчика. Вторая половина книги также полна замечательными фигурами и эпизодами. Несмотря на мелодраматический оттенок, образ Наоми убедительно правдоподобен, особенно удачен в комической и одновременно патетической сцене, где она вынуждает свою бабушку, старую ипохондричную графиню, рассказать всю правду о происхождении внучки. В конце книги старая дама вновь возникает в типично андерсеновской фразе: «В Дании, в графской усадьбе, сидела в окружении пузырьков и пилюль старая графиня, все еще умирающая, как и двенадцать лет назад. „Вот ведь живучая! — говорили люди. — Даже лекарства не могут отправить ее на тот свет!“»

* * *

Три юношеских романа представляют собой интересные документы своего времени, в которых показаны условия жизни простых людей и отношения между народом и правящими классами в первой половине XIX века. Какое бы уважение и взаимопонимание ни царило иногда между крестьянами и помещиками или прислугой и господами, между этими двумя группами населения существовала глубокая пропасть. Преодолеть ее удалось немногим. Для Андерсена это была проблема, о которой он непременно должен был писать. Во всех трех романах речь идет как раз о мальчике из народа, который благодаря своему таланту возвышается в обществе или стремится к этому. Современный читатель с неприятным чувством отметит, как в двухпервых книгах главные герои всеми силами стараются отмежеваться от своего простого происхождения. Антонио избегает навещать бедных и верных приемных родителей в Кампанье и довольствуется тем, что мимоходом кидает скудо своему несчастному нищему дяде на лестнице площади Испании. Отто Тострупу отвратительны друзья детства из тюрьмы (среди них, возможно, его сестра!), он надеется на их смерть — благочестивое желание, которое наконец исполняется. Кристиану не везет, и он только лижет пыль под ногами аристократов — на это со всей резкостью обратил внимание еще Кьеркегор. Все трое желают забыть о своем происхождении и выбиться в среду буржуазии и аристократии. Очевидно, у писателя было крайне мучительное двойственное отношение к окружению своего детства: он понимал этих людей и любил их, но в то же время хотел повернуться к ним спиной; тщеславие гнало его завоевывать позиции в благородном мире Европы и тем самым создавать себе желанную мировую славу.

* * *

Когда в 1847–1848 годах Андерсен писал свой четвертый роман, «Две баронессы», он уже давно был европейской знаменитостью. Может быть, поэтому социальные проблемы здесь отступают на задний план, но два мира — простого народа и господствующих классов — остаются постоянным фоном действия. Главная героиня — найденыш Элизабет, которая родилась темным и ненастным грозовым вечером на заброшенной и пустой усадьбе восточного Фюна, как раз когда двое молодых студентов-баронов зашли туда укрыться от дождя. Мать, несчастная нищенка-бродяга, умирает от родов, и ребенок временно попадает к бабушке одного из баронов, ворчливой и своеобразной даме, которая владеет поместьем неподалеку. Здесь малютка проводит свои первые годы, потом ее берет к себе молодой священник на Халлигернах, фризских островах у западного берега южной Ютландии; в четырнадцать лет она идет одна пешком в Копенгаген, чтобы просить короля о помиловании друга детства, ложно обвиненного в убийстве, затем живет и в мелкобуржуазной, и в благородной среде Копенгагена (ее скоро принимает к себе состоятельная семья) и снова оказывается у старой фюнской баронессы, где, конечно, обручается с ее внуком и выходит за него замуж.

Многие считают «Две баронессы» лучшим романом Андерсена; во всяком случае, это его наиболее содержательный и разнообразный роман. Трогательный романтический сюжет хорошо скомпонован и увлекателен; в нем, как всегда, есть отличные описания среды: усадебная жизнь Фюна, примитивное существование на фризских островах, мелкобуржуазные копенгагенские дома с честными и нечестными, мелочными и великодушными людьми. С другой стороны, далеко не все персонажи удачны. Молодые бароны и баронессы — безвкусные бумажные куклы, а Элизабет интересна, лишь поскольку вокруг нее развиваются события. Гораздо больше захватывают персонажи другого рода, особенно два женских образа. Один — это молодая девушка из Копенгагена, которая незадолго до своей преждевременной смерти обручается со священником на Халлигернах. Ее портрет полон волшебства юности и свежести, и те немногие страницы, где она появляется, искрятся непосредственной, веселой жизнью. Второй — это чудаковатая фюнская баронесса, грубая и несентиментальная, беспощадная в своих мнениях, полная ворчливых капризов и прихотей и при всем том обладающая теплым пониманием и сочувствием к слабым мира сего. Мы узнаем также ее историю: она дочь несчастного арендатора, в раннем детстве видела, как отца сажали на кол, сама однажды получила кнута от помещика, но, когда она выросла, ее полюбил сын хозяина и после смерти жестокого старика сделал хозяйкой усадьбы. Оставшись вдовой, она строго управляет усадьбой, но не забывает своего происхождения. В маленькой комнатке она прячет кол и портрет ненавистного свекра и каждый год в определенный день она идет туда и в полном одиночестве совершает жуткий ритуал: плюет на портрет и вспоминает унижения своего детства. Когда умер Фредерик VI, а сама она состарилась, она прибирает в комнате и говорит своей светской приятельнице: «Я чувствовала жжение от удара кнутом на виске, и не моя вина, если я не сошла с ума. Нужно быть христианами; я и хотела бы, но мы на это не годимся, фру Кроне! Одной воли недостаточно. Теперь эта эпоха позади — король Фредерик лежит в могиле, а я наверняка праздную свой последний день рождения и не хочу сводить с ним счеты за гробом, лучше сравняться и простить!» И она сжигает портрет и остатки орудия пытки.

Этот женский образ стоит всей книги. Но в ней легко замечаются обычные слабости романов Андерсена. Читателя преследуют лекции на разнообразные темы, которые часто совершенно не к месту вкладываются в уста героев, а также репортажи об интересных событиях и знаменитых местах. Например, попав в Копенгаген, Элизабет непременно должна пойти в театр, ей нужно все услышать, присутствовать на церемониях в связи со смертью и похоронами Фредерика VI и даже посетить Торвальдсена в его мастерской. Но подобные не относящиеся к делу эпизоды здесь не так многочисленны, как в других романах Андерсена.

Есть ли в «Двух баронессах» определенная идея? Может быть, та, что бог все приводит к лучшему, даже для ребенка бедной нищенки? В таком случае идею трудно уловить. То, что могло бы стать основной мыслью, тонет среди людей и событий, и книга скорее производит впечатление большого, разнообразного и красочного полотна природы и людей.

* * *

Напротив, в романе «Быть или не быть», написанном в 1857 году, идея есть. Как считали многие читатели, идей даже слишком много. В определенный момент они берут верх и превращают роман в философский диспут. Андерсена давно уже занимал вопрос о вере в бога и о бессмертии. Как раз в 1855–1856 годах он прочел еще несколько книг о новом материализме и слушал в Копенгагене лекции на ту же тему. Они так сильно захватили его, что он решил сформулировать и разрешить эту проблему в романе. Его потрясло материалистическое восприятие мира, которое превращало всю жизнь в огромный механизм, где и бог и бессмертие становились невозможными или в лучшем случае избыточными понятиями. Постановку проблемы: религия или наука — он признать не мог. Он считал, что наука должна как раз толковать божественное откровение. «Я хочу мира и согласия между природой и Библией!» — писал он Хенриэтте Вульф. В результате появился роман, который мог бы стать лучшим, если бы не пространные дискуссии.

Действие начинается в Копенгагене около 1830 года, и первые главы представляют собой настоящий шедевр описания среды: копенгагенская Круглая башня с хранителем обсерватории и его семьей, которые живут там на самом верху, детство маленького Нильса высоко над крышами домов и внизу, на Кёбмагергаде; знакомство у входа в башню с пирожницей, о которой он с содроганием узнает, что она продала свой скелет лекарю и тем самым обрекла себя Дьяволу, или, вернее, Смерти; дружба со студентами из университетского общежития, для которых он служит мальчиком на побегушках; печальная трагедия повседневности, когда умирает больная мать, а отец вскоре после этого погибает в уличном происшествии. Это увертюра, а вслед за ней разворачивается сюжет. Пожилой священник из района Химмельбьергета, приехавший в гости к одному из студентов, берет на себя заботу о сироте Нильсе, мальчик попадает в Ютландию и получает воспитание в семье честного священника, в доме, где на всем лежит печать старомодной богобоязненности. Нильс хороший мальчик, а порядочная жена священника охотнее взяла бы более нравственно развращенного приемыша, «которого она могла бы вести к добру, наставлять и воспитывать, имея радость на земле и вознаграждение на небесах». Ее мужа не сделали пробстом — для нее это ясный признак, что в мире нет справедливости, и она лелеет небесную мечту о скором Судном дне — она охотно увидела бы некоторых своих знакомых в геенне огненной, если не навечно, то хотя бы на некоторое время.

Мальчик вырастает среди чудной ютландской природы с ее вересковыми зарослями, лесами, сверкающими озерами и горой Химмельбьергет на заднем плане, он знакомится со славными бедняками и удивительными цыганами. Идет время, умный мальчик много читает, учится у священника и наконец едет в Копенгаген сдавать экзамен на аттестат зрелости и изучать богословие. «Не забывай „Отче наш“, это молитва и путеводная нить всей нашей жизни», — говорит на прощание священник.

Но во время учебы Нильс знакомится с точными науками и с идеями материализма и все дальше и дальше уходит от своей детской веры. Приехав в родной дом, в усадьбу священника, он вступает в спор с приемным отцом — это великолепная сцена: вспыльчивый и упрямый юный Монтень против честного человека старой веры, который не хочет, чтобы сын пошел на поводу у новомодного безверия. Нильс возвращается в Копенгаген и, бросив богословие, начинает заниматься медициной.

До этой точки сюжета Андерсен показывает себя с самой лучшей стороны: хорошо построенное повествование, яркие и оригинальные типажи. Но дальше писатель теряет нить рассказа. Начиная с этого места, он то и дело прерывает себя рассуждениями и дискуссиями о материалистических идеях и в то же время не может не упрекать собственного героя в высокомерии и заблуждениях. В виде партнера для споров вводится новый персонаж — еврейская девушка Эстер. Она противоположность Нильсу, но в остальном бесцветная и скучная фигура. Постепенно столь же скучным становится и Нильс. В их длинных разговорах (куда вдруг неожиданно вплетается длинный и совершенно ненужный пересказ второй части «Фауста» Гёте) каждый из них только является рупором собственного мировоззрения. Она религиозна, а он отстаивает материализм. Но вот Нильс — полевой врач. Он принимает участие в войне 1848 года, его ранят, но в последний момент спасают от неминуемой смерти на поле боя и тем самым учат верить в бога. Но несмотря на длинные споры с Эстер, он не верит в личное бессмертие. Эту веру он обретает, только когда Эстер, которую он любит, уносит эпидемия холеры 1853 года. Тоска по ней, ощущение ее присутствия в его воспоминаниях в конце концов приводят его к идее вечной жизни. Теперь он увидел настоящее место науки: она дает людям познать законы природы, которые суть божьи мысли; «но законы любви в мире Духа недоступны науке. На земле мы в состоянии постичь, что есть земля; только в мире высшего духа мы обретаем надежду и веру».

Далеко не всех читателей убедил легкомысленный рассказ об обращении главного героя. Действительно, при ближайшем рассмотрении кажется, будто свою веру в бессмертие он получил в подарок от писателя, который на протяжении всего романа не раз давал почувствовать, что результат предопределен заранее. Многие критики того времени рассматривали книгу как неудачу; английский рецензент счел неразрешимой задачу доказать в романе бессмертие души. Безусловно, так оно и есть. Доказательство не годится. Но здесь происходит то же, что и в «О.Т.» и «Только скрипач»: хотя целое не удалось, остаются отдельные части.

* * *

И наконец, «Счастливчик Пер», прелестный маленький роман или повесть, которую Андерсен написал в возрасте шестидесяти пяти лет. Тема та же, вокруг которой постоянно вращалось его творчество: собственная карьера. Главный герой — уже в который раз — бедный мальчик, который с помощью своего таланта добивается высокого положения в обществе. Пер родился в Копенгагене на чердаке, вырос в очень тяжелых условиях, окруженный большой любовью матери и бабушки (отец погиб на войне), и еще мальчиком попал в балетную школу театра, где учитель пения обнаружил у него талант певца. Когда начинает ломаться голос, неизвестный благодетель заботится о том, чтобы он получил хорошее школьное образование в провинции, в доме доктора Габриэля (особенно симпатичный вариант Мейслинга). Голос Пера возвращается и становится еще лучше, учитель пения принимает его в свой дом и делает из него певца, он с большим успехом дебютирует. Но его талант скрывает нечто большее. Подобно Рихарду Вагнеру, он поэт и композитор, и при этом замечательный певец — безусловно, редкое сочетание. Он пишет оперу об Аладдине. «Написать текст, сочинить к нему музыку, а потом самому спеть — это гений в три яруса», — говорит о нем народ. Оперу ставят на сцене, и он сам выступает в главной роли. Премьера оказывается неслыханным триумфом. Он победил в трех видах искусства одновременно. И тогда среди ликований он прямо на глазах у зрителей неожиданно падает, пораженный сердечным приступом. Он умирает на вершине славы — «счастливейший из миллионов!»

Ход событий известен из собственной жизни писателя и из других его романов, только здесь невероятно упрощен. Тон более мягкий, более примирительный, более веселый. Главному герою постоянно везет и в малом, и в большом, при этом его избавляют от горьких переживаний, которые неизбежно принесло бы ему продолжение жизни. Люди, с которыми он встречается, почти все добры к нему. Его покровитель (учитель пения) не требует и не ждет от него благодарности, как, например, семейство Боргезе в «Импровизаторе», аристократам лишь изредка выпадает случай проявить высокомерие, представители буржуазии не злы в своей ограниченности, а только забавны. Следует признать, что характеристики героев не особенно глубоки и не особенно детальны. О Счастливчике Пере мы только узнаем, что он обладает огромным талантом, что он добрый человек и (как и все главные герои у Андерсена) слишком честен, чтобы утвердить себя; его богатый друг Феликс немного более индивидуализирован, мать и бабушка описаны ярко и правдиво. Но своим удивительным обаянием книга обязана невероятно удачным второстепенным героям. Очень редко Андерсен проявлял столь богатую юмором изобретательность. Из множества примеров можно назвать иомфру Франсен, бывшую балерину, которая так говорит о своей молодости в театре: «Хорошая фигура и высокая нравственность! Это был период моего блеска». Или старый пробст, разговоры которого сплошь состояли из анекдотов; «он мог развлекаться с любым человеком, но никто еще ни разу не вел с ним беседы». Или аптекарь, который на любительской сцене маленького городка должен сыграть роль своего собрата по профессии в «Ромео и Джульетте», и о нем говорится: «Аптекарь тут же начал учить роль, особо обращая внимание на грим; он хотел выглядеть совершенным скелетом, олицетворением нищеты и бедствий, и в то же время бравым человеком — нелегкое задание».

Однако в книге есть и проблески серьезного. В последние годы жизни мысли писателя все больше и больше обращались к социальным вопросам: почему одни должны жить на чердаке и быть бедными, а другие (как друг Феликс) появляются на свет в комнатах первого этажа и даром получают все жизненные блага? Но проблема быстро сходит на нет. Ведь Перу везет. Автор, с которым произошло то же самое, мог с чувством юмора и превосходства оглядываться на неприятности собственной жизни и еще раз сам для себя подтвердить свой жизненный опыт: несчастья приводят к счастью, невзгоды только являются началом заключительных удач.

* * *

В наше время романы Андерсена не пользуются таким интересом и уважением, как сказки, и на то есть веские причины. Собственно говоря, форма романа была не для него. Его сила заключалась в точном описании ситуации, комической или трогательной, в меткой реплике, которая мимолетно показывает типаж, а кроме того, в картинах природы и обстановки, в передаче настроения в пейзаже, в комнате или на улице. Все это замечательно, но не достаточно для длинного романа. Слабость Андерсена как романиста в том, что у него не было особо глубокого интереса или понимания меняющихся граней индивидуальной духовной жизни. Написать портрет со всеми оттенками было ему не по силам; скорее, он мог создать упрощенный, но наводящий на размышление типаж. Ему также трудно было удержать характер персонажа в течение всех многочисленных и сложных перипетий романа и осветить его в разнообразных ситуациях. Отнюдь не всегда он заботился о том, чтобы сущность и темперамент его персонажей непосредственно выражались в словах и поступках, но часто довольствовался рассказами о них, утверждениями, что они были весьма и весьма оригинальны, интересны, талантливы, благородны и добры, или наоборот.

Но корень зла таился именно в том (как отмечали тогда же критики), что писатель не мог освободиться сам от себя. Он был слишком увлечен тем, что писал. Почти все романы в той или иной мере рассказывают о его собственной судьбе. Он был пленником своих проблем. Поэтому повествование то и дело прерывалось выражением его личного отношения к персонажам или событиям. И поэтому он не мог преодолеть свой интерес к тому, что в данный момент занимало его. Рассуждения общего характера о театре, литературе, музыке и многом другом возникают в самых неожиданных местах, так же как воспоминания о путешествиях, которые без учета требований к сжатости повествования или характера описываемого персонажа появляются там, где есть хоть малейший повод. Только в «Импровизаторе» и «Счастливчике Пере» Андерсену удалось объединить героя и действие романа в некое целое и сдерживать личные идеи и воспоминания. Эти романы можно читать целиком и с удовольствием, другие читаются лишь ради удавшихся деталей.