С. П. КУЦ, полковник-инженер запаса НА РАССВЕТЕ

С. П. КУЦ,

полковник-инженер запаса

НА РАССВЕТЕ

Когда Луцк был освобожден нашими войсками, село Милуши, расположенное в четырех километрах западнее города, еще оставалось в руках противника. Гитлеровцы создали здесь крепкий узел обороны. В домах были оборудованы огневые точки, вдоль шоссе, идущего на Ковель, ощетинились пулеметами многочисленные дзоты.

1 марта 340-й гвардейский стрелковый полк 121-й гвардейской Гомельской Краснознаменной дивизии получил приказ выбить фашистов из села Милуши. Под покровом темноты передовой батальон пошел в атаку, но успеха не добился. В это время был тяжело ранен командир батальона Кожевников, и командование принял его заместитель капитан Тарасов.

Бойцы поредевшего за время ночного боя батальона залегли в низинке, у безымянного ручья, набухшего от растаявшего за день снега. Моросил мелкий дождь, забирался под воротник прожженных у полевых костров шинелей, лихорадил и без того измученных боями и трудными переходами бойцов.

Тарасов лежал в боевой цепи рядом с бойцами в ожидании сигнала атаки. Скоро рассвет. Вот-вот будет сигнал.

После десятиминутной артиллерийской подготовки батальон устремился на штурм села. Разгорелся жестокий бой. Фашисты выбиты из крайних домов. Передовая рота начала закрепляться в них. Однако сопротивление гитлеровцев не ослабевало.

Тусклое холодное небо мокрым одеялом висело над головами бойцов, давило к земле.

«Пока не рассвело, гитлеровцы не могут вести прицельный огонь, — думал капитан. — Село нужно взять до восхода солнца».

— Вперед, за Родину!..

Тарасов вскочил и побежал, прислушиваясь, как громкое, протяжное «ура» прокатилось бугристым полем и замерло где-то в зарослях ивняка на берегу Случи. В полутьме трудно было ориентироваться, и он бежал на вспышки выстрелов. Бежал широко, размашисто, с трудом отрывая ноги от вязкого чернозема. Еще усилие — и вторая рота прорвется к центру села…

Неожиданно застучал вражеский пулемет. «Откуда?»— обожгла мысль. И тотчас вспомнил о линии дзотов вдоль шоссе…

Тарасов знал, что самым верным в такой ситуации будет бросок вперед. Только вперед! Остались последние метры. Но какие они трудные!

Прямо перед собой в расслоенной туманом утренней дымке он увидел черный провал амбразуры, короткие и острые, как жало змеи, язычки пламени, пляшущие на конце раскаленного ствола. Огненный смерч гулял по полю, прижимал бойцов к земле. Тарасов видел: атака батальона срывается. Он скомандовал лежащим ближе всех к нему двум бойцам:

— За мной!

Трое смельчаков под огнем врага устремились вперед.

Вдруг острая боль пронзила левое плечо капитана. «Ранен, — ощутил горячую струйку под гимнастеркой. — Надо бы перевязать. Ладно, потом, вот только приглушу этого фашиста», — успокоил сам себя, не отрывая взгляда от огнедышащей пасти дзота.

Ползущий рядом с ним боец как-то неловко дернулся и затих.

Вот дзот совсем уже рядом.

— Бросай гранату! — крикнул Тарасов рядовому Маничеву.

Тот лишь успел выхватить гранату — фашистская пуля сразила его насмерть.

Тарасов вторично ощутил тупой удар в руку ниже локтя и почувствовал, что силы оставляют его.

Капитан оглянулся: бойцы прижатого к земле батальона затаив дыхание следили за его действиями.

«Решай, командир!»— приказал он себе.

Превозмогая боль, Тарасов рванулся вперед. Вот оно, гадючье гнездо, поливающее огнем его солдат…

На какое-то мгновение вспомнились слова матери: «Береги себя, сынок»… Она ждет и надеется…

Собрав последние силы, Тарасов бросился вперед и грудью навалился на раскаленный ствол вражеского пулемета, сердцем остановил огненный смерч.

Над полем прокатилось многоголосое «ура». В едином порыве поднялся в атаку батальон…

В дни празднования 50-летия Великого Октября на месте гибели П. М. Тарасова колхозники установили обелиск, на котором высечены слова: «Славному сыну тамбовской земли, Герою Советского Союза Петру Михайловичу Тарасову, который, освобождая волынский край, повторил бессмертный подвиг Александра Матросова — с благодарностью колхозники артели „Маяк“».

В канун 25-летия Победы над фашистской Германией на Волынь приехала мать Петра Тарасова, Анастасия Афанасьевна. Она побывала в Луцке на могиле сына, затем в Милушах, на месте его гибели. Мать стояла у обелиска и вспоминала тот тяжкий мартовский день сорок четвертого года, когда муж, Михаил Иванович, принес домой извещение о героической гибели сына.

Анастасия Афанасьевна стояла на кургане, а скорбь в сердце не утихала. И не только материнская признательность слышалась в ее голосе, когда благодарила жителей села за светлую память о сыне. В нем звучала гордость за то, что юное поколение растет достойным его подвига, готовым отдать Родине лучшие порывы молодых сердец.