Л. К. ПРОКОПЕНКО ЗА СТРОКОЙ НАГРАДНОГО ЛИСТА

Л. К. ПРОКОПЕНКО

ЗА СТРОКОЙ НАГРАДНОГО ЛИСТА

В мае сорок третьего старшина Гавриил Зеленский прибыл в 135-ю отдельную разведывательную роту 143-й стрелковой Конотопско-Коростеньской Краснознаменной дивизии. Части дивизии тогда занимали оборону в районе сел Столбецкое, Емельяновка, Хорошевское Покровского района Орловской области.

На фронте Гавриил не новичок. Горячим летом сорок первого начинались его трудные солдатские версты. И все же даже бывалые солдаты не переставали удивляться, как легко, с первых недель службы привыкал новенький к напряженному укладу жизни дивизионных разведчиков. Казалось, этот до безрассудства храбрый, отчаянный боец родился разведчиком. В дни затишья на фронте, когда войска готовились к активным действиям, у дивизионных — самая напряженная работа. Да и сутки у них необычные: ночью вылазки в глубокий тыл врага, чтобы захватить «языка», изучить характер обороны противника, а днем — короткий отдых.

Не прошло и месяца службы на новом месте, как Зеленский раньше установленного срока доставил в штаб полка первый свой «улов» — пленного из пехотной дивизии противника. Контрольный гитлеровец, взятый разведчиком 2 июня, подтвердил показания «языка»: фашисты готовили июльское наступление в районе Орла и Курска. Это подтвердили все одиннадцать пленных, захваченных Зеленским в июне 1943 года.

Свыше десяти месяцев прослужил Г. Н. Зеленский в 143-й стрелковой, но о славных ратных делах бесстрашного разведчика знали многие воины.

Сейчас, спустя более трех десятилетий, бывший начальник штаба дивизии А. А. Житник вспоминает: «Старшина Зеленский? Очень хорошо помню. Прославленный мастер дивизионной разведки. Железной выдержки солдат. Посудите сами: за девять месяцев его взвод захватил 61 „языка“, уничтожил более 130 солдат и офицеров противника, разгромил два полковых штаба, подорвал два железнодорожных моста. Одним словом, мастер».

Убедительным подтверждением сказанного являются правительственные награды Гавриила Никитовича Зеленского: октябрь 1943 года — орден Отечественной войны II степени, декабрь 1943-го — орден Красной Звезды, январь 1944-го — орден Славы III степени, апрель этого же года — орден Славы II степени.

Пускай заговорят скупые строки еще одного наградного листа. Последнего…

1944-й. Позади упорные, ожесточенные бои за Сарны и Ровно. Противник яростно цеплялся за каждый населенный пункт, каждый километр фронта, приближавшегося к западным рубежам Родины, откуда три года назад начала свое кровавое шествие война.

Жаркие деньки настали для дивизионных разведчиков на подступах к Ковелю, который, судя по всему, враг так просто не отдаст.

…Взвод Зеленского недавно возвратился из очередной ночной вылазки. Разведчики отдыхали. Только у блиндажа на опрокинутых пустых ящиках из-под боеприпасов сидело несколько бойцов.

Близилось утро. Холодно и неуютно еще было в лесу, который начинал пробуждаться от зимнего сна. Лишь по-весеннему яркие солнечные дни предвещали раннюю весну. На полянах снег почти сошел, только под старыми густыми елями светлели пятна затвердевшей за ночь корки. Зеленым хмелем наливались истосковавшиеся по теплу и свету белокорые березки — вот-вот заплачут чистыми прозрачными каплями. Казалось, тревожным и радостным ожиданием больших перемен жили и люди, и природа. Размечтались солдаты…

— Ну и леса здесь! Конца-края нет. Совсем как в нашей Беларуси, — нарушил молчание помощник командира взвода Сергей Калиновский.

— Ну что ты говоришь? Что хорошего?.. У нас в Фергане сады скоро зацветут, — возразил ему невысокого роста боец, зябко кутаясь в солдатский ватник. Джуманиязов прибыл в роту после Днепра.

— А по мне, Серега, лучше нет нашей кубанской степи. Понимаешь, как-то уверенней чувствуешь себя там, привольней дышится, сам видишь далеко, и ты у всех на виду, — включился в разговор Зеленский, молодцеватый бравый старшина. — Учился я, в совхозе работал. Далече забрался от дома. Как там у нас сейчас, в станице — хотя бы одним глазком взглянуть. Дочка у меня растет…

Небо посветлело. Доносился гул далекой канонады, гремели раскаты орудийных залпов. Иногда в глубине леса тяжело ухал шальной снаряд. Торопливой походкой к бойцам подошел ротный.

— Что не спится? Зеленский! К начальнику штаба!

— Ну вот и перекуру конец, — сказал старшина. — Отдыхайте, ребята, хватит балагурить.

Взводу предстояло разведать наличие войск противника на ковельском направлении, изучить подходы к реке Турья, определить характер вражеской обороны на ее западном берегу.

Часа через два Зеленский возвратился в блиндаж.

— Сегодня ночью предстоит интересная прогулка. Порядком отшагать придется. Что ж — не впервой. Со мной пойдут девять человек, — командир взвода объявил фамилии бойцов.

Каждый раз, отправляясь на очередное задание, старшина учитывал как характер предстоящей задачи, так и способности, смекалку каждого из разведчиков. Калиновский отлично ориентировался на местности, никто так бесшумно не уберет часового, как Джуманиязов, надежно прикроет отход товарищей Григорий Андреев, который пришел во взвод из партизанского соединения.

… Идти пришлось всю ночь, чтобы не напороться на патруль противника, не угодить в лапы фашистам. Целый день разведчики вели наблюдение под Ковелем. Помогли также местные жители: рассказали о гарнизонах, стоящих в окрестных селах, о некоторых скоплениях боевой техники противника. Вскоре встретившийся им партизанский связной подтвердил эти сведения и дополнил, что по западному берегу реки Турья ведутся интенсивные инженерные работы: отрываются окопы, траншеи, вкапываются в землю орудия. Обрадованный встречей с бойцами, парнишка подсказал разведчикам и наиболее безопасный маршрут возвращения.

Работу разведчиков облегчало то обстоятельство, что здесь, вдали от линии фронта, противник был менее бдителен.

Назад шли через Поворск. Торопились. Однако взводу предстояло выполнить еще задание, о котором знали только Зеленский и его помощник. Оставив группу в лесу северо-западнее поселка и железнодорожной станции, старшина отправился с одним из бойцов в направлении населенного пункта. Так уж заведено во взводе: прежде чем принять какое-либо решение, командир сам должен разобраться в обстановке. Старшину не оставляла мысль прихватить на обратном пути «языка».

Зеленский решил действовать двумя группами по двум объектам — железнодорожным мостам — одновременно. Одну группу он поведет сам, другую — сержант Калиновский.

Вскоре бойцы, возглавляемые командиром взвода, скрытно подобрались к зданию, где размещалась охрана моста. Сняв часового, разведчики захватили трех гитлеровцев, среди них младшего офицера, оказавшего сопротивление. Но, уходя, они наткнулись на подоспевших фашистов. После короткой рукопашной четверо врагов остались лежать на земле, двое сбежали.

Зеленский отправил нескольких разведчиков с тремя пленными к условленному пункту сбора, а с остальными поспешил к железнодорожному мосту. Через некоторое время раздался мощный взрыв. С одним объектом было покончено. Вскоре окрестности Поворска всколыхнуло эхо второго взрыва. Это «сработала» группа Калиновского.

Когда собрались на опушке леса в оставленном хозяевами хуторе, Зеленский проверил наличие бойцов. Одного из них отчитал:

— Драться злее надо! Да и с понятием. Вон какой удалец, а с таким хлипким фрицем не справился.

В молниеносной схватке в караульном помещении у моста один из гитлеровцев успел задеть разведчика ножом по руке. Боец всю дорогу чертыхался в адрес холеного унтера, по вине которого ему придется идти в медсанбат.

— Боялся, двину сгоряча его, ненароком — дух испустит, — с досадой оправдывался разведчик. — А рана-то пустячная, товарищ старшина.

— Рана есть рана. Мы в разведке, в тылу врага, — строго заметил ему Зеленский.

Удачный исход вылазки придавал силы. Чем ближе к линии фронта, тем труднее становилось идти, тем большую осторожность надо было соблюдать. Ночную темень все чаще вспарывали зеленоватые вспышки осветительных ракет. Время от времени чуткую прифронтовую тишину разрывала дробь пулемета, короткие автоматные очереди.

Особенно трудно достались разведчикам последние сто метров по «ничейной» земле — их обнаружил вражеский наблюдатель. После яростной перестрелки бойцы прибыли в расположение своей части.

Через несколько минут старшина Зеленский докладывал командиру роты:

— Товарищ старший лейтенант! Разведгруппа возвратилась. Задание выполнено. Потерь нет, ранен один. Кроме «языков» прихватили еще миномет.

— Ай да Зеленский! Узнаю почерк! Молодцы, ребята. А сейчас берите пленных — и в штаб. Вас ждут.

О славных делах разведвзвода Г. Н. Зеленского можно было бы рассказать немало: о дерзких ночных рейдах перед форсированием Днепра, о вылазках в районе Коростеня, о смелых диверсиях восточнее Любомля и севернее Ковеля.

18 апреля 1944 года при выполнении очередного боевого задания в районе железнодорожной станции Мощеная Ковельского района случилось непредвиденное: разведчикам пришлось принять неравный бой. Вражеская пуля оборвала жизнь доблестного советского воина, до конца выполнившего свой долг перед Родиной.

23 апреля 1944 года начальник штаба дивизии подполковник А. А. Житник составил и подписал представление к присвоению звания Героя Советского Союза уроженцу станицы Кирпильской Краснодарского края старшине Зеленскому Гавриилу Никитовичу посмертно.

Ровно через четыре месяца был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР. Грамота Президиума Верховного Совета СССР была направлена на родину героя, в станицу Кирпильскую.

Гордятся своим земляком односельчане. На родине отважного разведчика в станичном Доме культуры в комнате революционной, боевой трудовой славы есть уголок, посвященный боевому пути Г. Н. Зеленного. Знают и любят здесь песню о нем на стихи местного автора ветерана Великой Отечественной войны В. В. Кизогло. В канун празднования 30-летия Победы, 9 мая 1975 года, в станичном парке рядом с обелиском героям гражданской и Великой Отечественной войн установлен бюст Героя Советского Союза Гавриила Никитовича Зеленского.

Свято чтут память славного сына России в селе Облапы Ковельского района, где он похоронен в братской могиле.