Глава 28 В Дубницких лесах

Глава 28

В Дубницких лесах

Ноябрь 1943 года был сухой, без дождей, как в ноябре 1942 года, когда мы стояли в Сварыцевичском лесу. Дубницкий и Сварыцевичский леса должны быть записаны золотыми буквами на страницах истории партизанского движения. В Сварыцевичском лесу был заложен фундамент еврейского, а затем общего партизанского движения. В Дубницких лесах партизанское движение достигло высшей степени развития. Недаром после начала германо-советской войны английская радиостанция заявляла, что как бы германская армия ни продвигалась быстро по советской территории, она будет сломлена партизанским движением, которое будет развиваться в тылу немцев и перерастет в колоссальную силу.

В Дубницких лесах были тогда, в ноябре 1943 года, тысячи и тысячи партизан, целые армии. Мы встретились там с крупным соединением Ковпака, мощными отрядами генерала Сабурова, соединением Медведева, отрядами Таратуты, польскими отрядами имени Ванды Василевской и Эмилия Платера, отрядом имени Тадеуша Костюшко под командованием Сатановского, отрядами генерала Шитова и Боженко и другими соединениями с их штабами. Кроме того, были большие группы парашютистов, радистов, инструкторов. Были также группы НКВД и НКГБ.

Красная Армия была уже у Киева и на Припяти, недалеко от Мозыря. Две советские дивизии переправились на западный берег Припяти, и немцы их окружили. Поскольку здесь находились такие крупные партизанские силы, из Москвы приказали Сабурову прорваться к окруженным дивизиям и увести их в Дубницкие леса, где Сабуров чувствовал себя как дома.

Сабуровцы прорвались к советским дивизиям и вместе с ними вернулись в Дубницкие леса. Мы тогда впервые встретились с солдатами, офицерами и генералами при их полной форме. Когда советские войска переправились через Припять, эти две дивизии возвратились в состав Красной Армии. Значительная часть солдат и офицеров осталась с нами в лесу и включилась в партизанские отряды.

Партизанский аэродром находился недалеко от села Дубницк. Когда наше соединение прибыло туда, охрана аэродрома была поручена нашему отряду имени Ворошилова. Специальными знаками и ракетами партизаны указывали советским самолетам место приземления. Почти каждый вечер с наступлением темноты раздавался гул и прилетало около 20 самолетов, доставлявших разное оружие: винтовки, автоматы, пулеметы, револьверы, ракеты, взрывчатые материалы, гранаты, а также тяжелое боевое оружие в разобранном виде, которое потом собиралось в лесу.

Полученное оружие распределялось между отрядами. Недостатка в нем мы уже не испытывали, как раньше. В нашей редакции каждый из нас имел наган, автомат или даже пулемет.

Был освобожден Киев. Мы ждали, когда наконец приблизится к нам линия фронта. Всех раненых и больных переправили на самолетах в Москву. Усиленно шла военная подготовка, чтобы с приходом Красной Армии наши партизаны могли вступить в ее ряды хорошо обученными военному делу. Шла запись партизан для высадки десанта в польских и чешских лесах. Значительная часть еврейских партизан записалась в десант для продолжения партизанской войны. С приближением Красной Армии и освобождением партизанского края от немцев еврейским партизанам предстояла перспектива перехода от партизанской жизни к мирной. Каждый из нас потерял всю свою семью. В условиях партизанской жизни и борьбы некогда было задуматься и осмыслить последствия пережитой нами страшной трагедии, и теперь переход к нормальной жизни пугал каждого из нас.

Полеты в Москву стали обычным явлением. С наступлением вечера можно было наблюдать, как партизанские руководители шагают с узелками в руках к аэродрому для полета в Москву. Улетали для разрешения партизанских дел и через несколько дней возвращались обратно.

Установилось регулярное сообщение. Был случай, когда у нас кончилась соль. Сообщили об этом в Москву, и через несколько дней самолет доставил нам два мешка соли.

Мы стали регулярно получать московские газеты, новые книги. В Дубницких лесах читали мы только что вышедшие новые книги Ильи Эренбурга о войне.

Основная деятельность редакции свелась к выпуску радиобюллетеней с комментариями. Каждую полночь я встречался с генералом Бегмой для обсуждения содержания предстоящего выпуска. Парашютная палатка генерала находилась в лесу, в двух километрах от места расположения редакции. На лесных дорожках и тропинках стояли часовые. Бывало, что часовой недослышит пароль и откроет стрельбу. Редакционная работа была сложной и трудной. Девятнадцать месяцев мне приходилось бодрствовать по ночам и работать при свете восковой свечки или костра, и все же я не чувствовал усталости.

Я получал большое удовлетворение от сознания, что наше печатное слово читается. А читателей было у нас много. Помню, как на рассвете Ковпак приходил к нам в редакционную палатку и дожидался пока Лева Долинко закончит печатать очередной радиобюллетень.

Удивительный человек был Ковпак. Несмотря на свою выдающуюся роль в партизанском движении, он вел себя очень скромно, носил изношенную шинель и простые сапоги. Ковпак своим поведением выделялся среди остальных партизанских генералов. Он не жил в отдельной палатке, а спал в лесу на соломе или сене, рядом со своими партизанами.

Наша редакция в Дубницком лесу была притягательным центром. Все парашютисты, которые прибывали с Большой земли, немедленно являлись в редакционную палатку и передавали нам последние сообщения или книги, доставленные для нас. Партизаны из палаток, расположенных недалеко от нас, были нашими постоянными посетителями. Неизменным нашим гостем был доктор Стукай. Это был замечательный человек и прекрасный хирург. Под градом неприятельских пуль оперировал он партизан, если требовалась срочная операция. Он был русским, из глубинной России, и по взглядам считал себя толстовцем.

Назрел вопрос об издании литературного альманаха. Мы приступили к этой работе. Я успел закончить свою работу об отряде имени Ворошилова, его возникновении и развитии. Но фронт все приближался к нам, и мы вынуждены были прервать нашу работу. Немцы разнюхали место расположения нашего аэродрома.

Однажды вечером вместо двадцати самолетов прилетел только один. На нем прибыл член Московского штаба Соколовский. Он был очень похож на еврейского писателя Наума Соколова[82], и мы, евреи, полагали, что это его брат.

Через час над лесом раздался гул второго самолета с советскими знаками. В небо взмыли сигнальные ракеты. Но вместо условленного ответа на аэродром посыпались бомбы. Лес, где мы стояли, сотрясался от взрывов. Всю ночь немцы бомбили наш лес.

На рассвете мы оставили наше место стоянки и перебрались в делянку в нескольких километрах от аэродрома. Бомбардировка была для нас сигналом, что предстоят упорные и тяжелые бои.

Связь с Большой землей через аэродром прервалась. Все парашютисты и «гости», в том числе и Соколовский, вынуждены были остаться и пройти вместе с нами дальнейший путь.

Наступили холода и морозы. Землянок мы не устраивали, так как ждали со дня на день прихода немцев и начала боевых действий на приблизившейся линии фронта. Из-за холодов и плохой погоды я каждое утро отправлялся в Дубницк, чтобы там вести свою редакционную работу в хате. Штабом на меня была возложена работа по сбору материалов по истории нашего Соединения.

В одно утро, направляясь в Дубницк, я встретил бегущих из села в лес крестьян и крестьянок с детьми. Они кричали: «Нимцы, нимцы!» В селе уже не было ни души из гражданского населения. На дорогах, ведущих в Дубницк, стояли одни партизаны. Я узнал, что прибывшие из окрестностей верховые сообщили о приближении к селу немецких армейских частей. Я вернулся в лес на свою базу. Обоз уже был готов отправиться на запад. Все отряды перекрыли дороги, по которым должны были пройти немцы.

В нескольких километрах от Дубницка завязался бой с немцами и власовцами. Немцы и власовцы вынуждены были отступить и искать иные пути отхода.

Штаб из Москвы приказал нашему и другим соединениям идти на запад. Нам был понятен этот приказ. Москва была заинтересована в том, чтобы мы действовали во вражеском тылу и, так как Красная Армия приближалась к Дубницким лесам, было нецелесообразно, чтобы мы остались там и оказались на советской стороне.

В соответствии с этим приказом мы оставили Дубницкие леса. Через несколько дней после нашего ухода на запад Красная Армия заняла эти места, освободив Дубницк и все окрестные села и местечки — Туров, Олевск и другие.